Вечерние прогулки при полной луне [Белла Михайловна Жужунава] (fb2) читать постранично

Вечерние прогулки при полной луне

Иван Иванович терпеть не мог животных. Всех этих собак, которые с важным видом шагают на поводке. И тех, которые просто так бегают за хозяйкой, когда она отправляется по магазинам, а потом терпеливо ждут ее у входа и радостно машут хвостом, когда она, наконец, появляется в дверях. Но в особенности, конечно, тех, которые шатаются по улицам самостоятельно, с деловым видом спешат куда-то, валяются около скважин, источающих пар, забегают в подъезды и еще смеют лаять на прохожих. А также грязных, вонючих, шелудивых кошек с блудливыми глазами. И тех, которые часами сидят на форточках или валяются на ковриках у дверей — эти, значит, имеют хозяев. И, конечно, тех, ничьих, которых можно встретить в любом дворе, где они или роются в отбросах, или бросаются под ноги, неожиданно выскакивая из подвалов.

Ивана Ивановича поражала человеческая глупость. Одна его сослуживица купила породистого щенка за… страшно сказать, сколько рублей! А еще говорят, что у нас низкий уровень жизни. Мяса нет! Да откуда ему взяться? Ведь вся эта свора живет и процветает, значит, так или иначе, находит себе пропитание. Что-то он ни разу не слышал, чтобы какая-нибудь собака, самая распоследняя, никому не нужная, ничья— умерла с голоду. Всегда найдется сердобольный кретин, который что-нибудь да подбросит. И вот они живут, и шляются, где хотят, и плодят себе подобных, так что страшно подумать, что с нами будет лет через 10–20, в особенности, если учесть всю эту болтовню об окружающей среде.

Иван Иванович испытывал при виде животных неприятное чувство, дремучее и темное, больше всего похожее на страх, идущий из далекого детства, хотя в этом он не признался бы даже самому себе, а также чисто физическую брезгливость. Сам он был большой аккуратист. Постоянно мылся, менял рубашки и белье. Дома у него все так и сверкало чистотой. Наверно, поэтому с годами ему становилось все труднее с женщинами — они вызывали у него почти такие же ощущения, как все эти кошки-собаки. Они гадко пахли, рассыпали всюду свои длинные, мерзкие волосы, а посуду мыли кое-как, лишь подставляя ее под кран. А ведь однажды он был даже женат. Иван Иванович редко вспоминал это время и всегда с чувством удивления — как это он терпел рядом с собой несколько лет такое чуждое существо? Впрочем, жена его в минимальной степени обладала недостатками, присущими женщинам. Это была высокая, сильная, некрасивая особа, помешанная на чистоте и домашнем хозяйстве. Очень, очень бережливая, способная отправиться на другой конец города пешком, чтобы не тратить денег на транспорт. За исключением короткого ночного сна, она вообще не отдыхала, все время что-то чистила, варила, доставала, вязала, короче, трудилась, как муравей. И, главное, она была очень молчалива. За все эти редкие для женщины качества Иван Иванович почти уважал ее, что для него было величайшим взлетом чувств. И все же в самой глубине души он не верил ей. Не может существо, по природе своей лживое и ненадежное, переродиться полностью и навсегда. Жизнь подтвердила его правоту.

Однажды жена его сильно заболела и попала в больницу. И там втюрилась в какого-то охламона, недавно вернувшегося из заключения, худого и потрепанного, который, конечно, не шел ни в какое сравнение с крепким, подтянутым, синеглазым Иваном Ивановичем. Ни кола, ни двора, одни болезни, но зато — душа. Так она и сказала Ивану Ивановичу, уходя от него, и еще добавила, что этот мозгляк ее любит. Это ее-то — кобылу с жидкими крашеными волосами, руками-лопатами и носом-пуговкой! Вскоре она перебралась куда-то в деревню к родне вместе со своим сердцеедом, надо думать, унесла его под мышкой, и след ее затерялся навсегда.

Именно в связи со своей женой Иван Иванович впервые убил собаку. Это был огромный, запущенный, уже немолодой пес, принадлежащий жильцам со второго этажа. У них, видно, времени не хватало с ним возиться, и утром его выставляли за дверь. Нагулявшись, пес ложился на коврик у порога, впускали его только на ночь, надо думать, чтобы не мешал и не пачкал, вот такое нашли решение проблемы. И добро бы, лежал бы себе потихоньку, но ко всему у него был еще и мерзкий характер. То есть, он, в общем-то, никого не трогал, лишь провожая хмурым взглядом проходящих. Однако некоторых, которые ему почему-то не нравились, облаивал с неизменной и жуткой яростью. Поднимался на тонких ногах, загораживал, сволочь, дорогу и гулко, отрывисто, злобно лаял, вызывая, естественно, недовольство всех жильцов, кроме своих собственных хозяев. Надо ли говорить, что среди тех, кого он терпеть не мог, был Иван Иванович, ведь отношение к нам животных — это почти всегда просто зеркальное отражение нашей реакции на них. Однако лаять на Ивана Ивановича он не решался, лишь приподнимался и глухо рычал при виде него. А вот жену его терроризировал постоянно и однажды даже тяпнул за толстую ляжку. Тогда Иван Иванович взял у знакомого ружье и застрелил пса прямо на лестничной