Безумная Луна [Стенли Вейнбаум] (fb2) читать постранично, страница - 2

был: с увлечением и азартом охотился на ножекрылов и мохнатых червей в горах Титана, а на Венере стрелял триопов и ногарей.

Так было до Золотого кризиса 2110-го, стершего в пыль все его состояние. Выбирая работу, он решил обеспечить свою жизнь, используя прежний межпланетный опыт — это было логично. И с энтузиазмом ухватился за шанс сотрудничать с «Нейлан Драг».

До этого он не бывал на Ио. Этот дикий маленький мир не был раем для охотников — здесь просто не на что было охотиться. Если бы его заносило сюда прежде, он никогда бы не пошел на эту работу. А так Ио представлялась ему чем-то вроде Титана, холодного, но чистого…

Вместо этого здесь было жарче, чем на Венерианских Сковородках, и здесь было полдюжины форм дня — солнечный день, день Юпитера, день Юпитера и Солнца, день Европы… Порой наступала настоящая, очень мрачная ночь. Вся эта катавасия совершалась за время сорокадвухчасового обращения Ио — сумасшедшая смена света и светил. Он ненавидел головокружительные дни, джунгли и Идиотские Горы, встававшие за его хижиной.

Сейчас был день Юпитера и Солнца, и это было хуже всего, потому что далекое Солнце добавляло свою капельку жара к юпитерианскому. А чтобы окончательно досадить Гранту, надвигался приступ белой лихорадки. Он выругался — голову раскалывала боль — и проглотил еще одну таблетку лихранина. Его запас подходил к концу, надо будет не забыть попросить, когда транспорт… нет, он же улетит с ним!

Оливер потерся о его ногу.

— Идиоты — дураки — болваны — имбецилы… — любовно заметил некот. — С чего я должна плясать этот дурацкий танец?

— А? — сказал Грант. Он не мог припомнить, говорил ли что-то о танцах. Должно быть, решил он, вырвалось в бреду.

Оливер скрипнул, как дверь, затем захихикал, как лунарь.

— Все будет хорошо, — заверил он Гранта. — Папа должен скоро появиться.

— Папа! — повторил Грант. Его папа умер пятнадцать лет назад. — Откуда ты этого набрался, Оливер?

— Должно быть, это лихорадка, — безразлично заметил Оливер. — Ты славный котик, но если бы ты понимал, что говоришь. Хоть бы папа пришел…

Он закончил глухим урчаньем, похожим на рыдание.

Грант ошеломленно уставился на него. Ничего такого он не говорил — тут он был уверен. Некот, видно, услышал это от кого-то еще. Кого-то? Где здесь «кто-то» ближе пяти тысяч миль?

— Оливер! — загремел он. — Где ты это слышал? Где?!

Некот испуганно попятился назад.

— Папа — идиоты — дураки — болваны — имбецилы, — сказал он возбужденно. — Валет червей бьет славного котика.

— Иди сюда! — зарычал Грант. — Чей папа? Где ты?.. Иди сюда, болван!

Он бросился к зверьку. Оливер поджал свою заднюю лапу и метнулся на колпак печки.

— Должно быть, лихорадка! — взвыл он. — Нет вам шоколада!

Трехлапой молнией он метнулся в дымоход. Когти проскрежетали по металлу, и он выдрался наружу. Грант выскочил за ним. От усилия заломило голову, и, хотя здоровой частью рассудка он понимал, что весь эпизод, без сомнения, бред белой лихорадки, он все же побежал.

Бег был кошмарным. Лунари мотали длинными шеями над зарослями травы-кровохлебки, и вкрадчивое хихиканье дурацких рож усиливало общее ощущение безумия.

Струйки зловонных, несущих лихорадку испарений взлетали на каждом шагу из рыхлой почвы. Где-то справа пищали и тараторили; Грант знал, что там небольшая деревенька мышкарей — однажды он заметил маленькие аккуратные постройки, сложенные из отлично пригнанных камешков, совсем как крошечный средневековый город, вплоть до башенок и укреплений. Говорили, что они даже воюют между собой…

Голова его трещала и гудела от смешанного воздействия лихранина и болезни. Конечно, это был приступ «бланки», и он понимал, что бродить при этом вдали от хижины — безумие. Лежать бы ему сейчас на топчане: лихорадка не опасна сама по себе, но уже не один человек погиб на Ио при галлюцинациях, вызванных горячкой.

У него определенно начиналась горячка. Он понял это, когда увидел Оливера, который спокойно разглядывал прелестную молодую девушку в вечернем платье. Явная галлюцинация. Девушкам нечего делать в тропиках Ио. А если уж каким-то непостижимым образом она оказалась здесь, то не в вечернем же платье, сшитом по последней моде!

У галлюцинации, видимо, тоже была лихорадка, о чем говорила белизна лица, давшая «бланке» название. Серые глаза осмотрели Гранта без всякого удивления.

— Добрый день, вечер или утро, — сказал он, взглянув на Юпитер, который вставал, и на солнце, собиравшееся садиться. — Или просто здравствуйте, мисс Ли Нейлан.

Она серьезно посмотрела на него.

— А знаете, — сказала она, — вы первая галлюцинация, которую я не узнала. Здесь уже побывали все мои знакомые, вы — первый незнакомец. Или нет? Вы знаете мое имя — но вы, должно быть, моя собственная галлюцинация…

— Не будем спорить, кто из нас галлюцинация, — предложил Грант. — Сделаем так. Кто первым исчезнет, тот и галлюцинация. Ставлю пять долларов, что вы.

— А где я их