Ледяное озеро [Элизабет Эдмондсон] (fb2) читать постранично, страница - 2

страсти соседей к этому виду спорта.

Потом ударил мороз, с гор понесло снегом, и Аликс хорошо помнила, как они с братом-близнецом Эдвином резвились на озере, катались на коньках и санках.

Праздники в тот год начались звоном восторженных детских голосов и веселым топотом ног, а закончились холодными и черствыми, случайно подслушанными словами… Их последнее совместное Рождество…

Аликс плавно скинула омлет в вынутую из сушки над плитой тарелку и отнесла в комнату на стол. Налив бокал вина, подцепила кусок яичницы на вилку и отправила в рот, совершенно не чувствуя вкуса.

Тогда происходили какие-то таинственные разговоры. Они резко обрывались, когда в комнату входили она или Эдвин. С внезапной и пугающей ясностью она вспомнила, как мать повышает голос на бабушку и бабушкино злое, приглушенное шипение в ответ.

Аликс отпила вина — вместо него вполне мог быть уксус или лимонад, она не ощущала вкуса.

…Изабел была больна, так сказали близнецам. Им не объяснили, что с ней — что-то инфекционное, и что приходилось держать ее взаперти в дальнем крыле дома. Глядя глазами забытого детства, Аликс абсолютно отчетливо представила, как однажды, войдя в холл, застала там дворецкого Роукби, растерянно снимающего рождественские гирлянды. Там же была тетя Труди, сдиравшая с елки свечи и украшения и распихивающая их как попало, вместо того чтобы, бережно завернув каждый предмет в бумажную салфетку, аккуратно уложить в деревянный ларь до следующего раза.

Аликс сдвинула остаток омлета к краю тарелки. Тушеное мясо… как давно она не ела настоящего тушеного мяса с овощами. В Лондоне люди понятия не имеют о таких кушаньях. Или об овсянке к завтраку — с желтым сахаром и густыми сливками, прямо с фермы. Дедушка любил овсянку на шотландский манер, с солью, но Аликс — только со сливками и сахаром. А шоколадный пудинг… Если она поедет домой, кухарка непременно приготовит ей свой фирменный, неземного вкуса пудинг с горячим шоколадным соусом — десерт, который славится на все озера и рецепт его тщательно хранится под замком.

Аликс встала, отнесла тарелку и бокал в кухню. Поставила их возле раковины — приходящая уборщица утром вымоет. Потом стала готовить кофе, невидящим взглядом уставившись на пузырящуюся в кофейнике горячую жидкость.

Она оборвала связи с «Уинкрэгом», уехала, чтобы начать собственную жизнь. Значили ли для нее что-нибудь традиции? Тосковала ли она по рождественским гимнам, праздничному пудингу с изюмом и черносливом, подаркам под елкой?

Нет.

Но вот по чему она тосковала — так это по озеру и холмам. И по ощущению морозного воздуха на горящих щеках. И порой до боли хотелось опять мчаться по льду под холодным и чистым голубым небом. Поесть тушеного мяса с овощами и шоколадного пудинга. Не говоря уже о восхитительных состязаниях, которые устраивались в это время года. Сейчас невозможно купить настоящего хлеба в Лондоне. А в «Уинкрэге» мальчик от булочника, как встарь, каждое утро доставлял корзинку с буханками, завернутыми в ткань, чудесно теплыми.

Есть ли риск, что, если она вернется, бабушка опять зажмет ее в кулак? Конечно, нет, теперь уже нет.

Если Аликс отправится в «Уинкрэг» на Рождество — а это всего лишь несколько дней, — то сможет проводить долгие часы с Эдвином. Болтать, смеяться, бродить пешком, кататься на коньках, как раньше. Аликс избегала брата с тех пор, как уехала на юг, хотя знала, что несколько раз в году он бывает в Лондоне. Она скучала по нему, но их прежняя тесная дружба заставляла ее опасаться встреч. Эдвин слишком хорошо знал ее и понимал, и Аликс чувствовала, что это будет больно задевать ее обнаженные нервы. Она сделала свой выбор, решив покинуть север и семью, а брат предпочел остаться. Ему было проще. Бабушка не властвовала над ним с той суровостью, какую проявляла к своим потомкам женского пола; так что он мог иметь свое отдельное жилье в близлежащем городишке Лоуфелле да еще держать маленькую квартирку в Лондоне — привилегии, которые бабушка никогда не даровала бы внучке.

Аликс вдруг испытала страстное желание увидеться с братом. Еще есть их младшая сестра Утрата^[3] — ее она тоже три года не видела. А ведь это целая дистанция — между возрастом в двенадцать лет и в пятнадцать; разве она хочет, чтобы сестра выросла ей чужой?

С дедушкой Аликс виделась два-три раза в год, когда он приезжал в Лондон. Какой бы ни стала она умной, энергичной, самостоятельной — это не сделало ее бессердечной. Он ей писал, подробно рассказывая обо всем, уведомляя о прибытии, а затем вел обедать в один из своих излюбленных ресторанов — тихое старомодное респектабельное место, где официанты двигались бесшумно и благопристойно, а еда была основательной, красиво сервированной, дающей ощущение надежности и комфорта.

Весной они вместе отправлялись на неделю в Германию. В молодости он много времени провел в этой стране и там же учился. Дедушка хотел, чтобы его дети и внуки говорили на