случаях вспоминают про зайца, который знает семь способов плавания, но, попав в воду, ни одного вспомнить не может и топором идет ко дну.
Одно лето, второе, третье — кому сколько понадобится, чтобы одержать сто побед. И как записали в протоколе кругленькую цифру — ты уж жокей! Пусть второй категории, но жокей, а это уже что-то.
Как еще сто раз придешь к финишу первым — разряд повысят, а там, глядишь, и до мастера рукой подать…
А став мастером международной категории, ты начнешь творить на треке чудеса, которых будет так много, что их уж никто и чудесами не станет называть, будет принимать за твою обыкновенную скачку.
И вот когда на соревнованиях в Москве или Пятигорске скачут молодые жокеи — ребята, еще и средней школы не окончившие, например, Юра Владимиров, Саша Пономаренко, Саша Чугуевец, Юра Шавуев, болельщики и специалисты после каждого их красивого выигрыша прикидывают:
— Может, второй Насибов вырастет?
А сами жокеи нянчат в сердцах мечту о лошади, чья кличка навечно соединится с их именем и будет звучать в мире так же заодно, как Анилин — Насибов!
Директор Пятигорского ипподрома Авраам Дзагнеевич Саламов любит повторять:
— Анилин — самая выдающаяся лошадь нашего времени.
Насибов уверяет:
— Это «лошадь века», такая раз в сто лет бывает.
Валерий Пантелеевич Шимширт говорит тоже категорично:
— Да, Анилин неповторим.
Анилин живет сейчас на родном заводе в окружении обожающих его молодых красавиц-лошадей, кушает, сколько захочет и что захочет, без всякой диеты, никуда не спешит, не гонят его, не грузят в жуткие самолеты, вагоны, автофургоны.[1] Для него специально содержится всегда муравчатая левада. Конюхи, и Филипп в их числе, относятся к нему не то что без грубости, но заискивающе. Весной он провожает в далекий путь на ипподромы Москвы, Пятигорска, Ростова своих детишек, напутствует их и желает побед. Осенью встречает — одних хвалит и поздравляет, других журит, третьих жалеет, четвертых прямо в глаза называет бездарями и удивляется, в кого это они удались.
Гиацинт, Титаник, Магнат, Грона, Гран, Эльфаст, Газолин, Газомет, Ленок так похожи на отца и друг на друга, что их даже конюхи иногда путают — имеют они туже вишневую раскраску, те же простодушные мордочки с белыми лысинками, они так же капризны и разборчивы в еде, а самое главное — в них угадывается та же страсть борьбы на скаковой дорожке. И, как знать, может, все-таки кто-нибудь из них повторит славу отца?
Будем ждать. А если дождемся, то уж пусть напишет о них кто-то другой, чье перо тоньше и искуснее и чья любовь к новому крэку будет сильнее, чем любовь к Анилину автора этого доподлиннейшего повествования.
Москва-Пятигорск-Саратов1973
Примечания
1
Речь идет о конце 60-х — начале 70-х годов.
(обратно)
Последние комментарии
13 часов 55 минут назад
18 часов 9 минут назад
20 часов 28 минут назад
22 часов 17 минут назад
1 день 4 часов назад
1 день 4 часов назад