Меня убил скотина Пелл [Анатолий Тихонович Гладилин] (fb2) читать постранично, страница - 2

жить, господа хорошие?

Оставить все это на Киру, пусть расхлебывает, было бы не по-мужски. Вчера он целый день бегал по городу, устал, вечером по телику показывали детектив, хотелось провести вечер спокойно, выпить, поужинать, беззаботно уснуть. Так он и поступил, и правильно сделал. За ночь пришло решение. Он напишет в префектуру, что в тот день он дал машину своему приятелю из Нью-Йорка, вот фамилия, а адрес он не помнит.

Префектура, конечно, пришлет вызов ему, владельцу машины, чтоб сличить с фотографией радара. Но прийти в префектуру уже будет некому, извините, месье Говоров отбыл в места, откуда не возвращаются. И префектуре придется поверить, и они отстанут от Киры.

И еще предстояла встреча с Актер Актерычем. Но это как раз не так плохо, угадывалась даже какая-то справедливость — ведь не каждому судьба посылает под занавес народного артиста СССР. Словом, действо произойдет на высоком сценическом уровне.

Итак, все обдумано, взвешено, подписано. Без приступов малодушия и паники. Ни Кира, ни Денис не будут свидетелями никаких кошмарных сцен. Он погуляет с Актер Актерычем по Парижу, а потом пригласит его в шикарный ресторан. Там они погудят на всю катушку, как когда-то гудели в ВТО или Центральном Доме литераторов в Москве. Потом они обнимутся, зальются пьяными слезами, распрощаются. Актер Актерыч уйдет в свою гостиницу, а Говоров, прежде чем расплатиться, спустится вниз, чтобы позвонить по телефону. В шикарных ресторанах во всех этих помещениях чистота и порядок. Конечно, пьяному море по колено, но все-таки желателен относительный комфорт.

Он услышал плеск воды в ванной комнате. Не открывая глаз, можно было сказать: время без пяти восемь и Денис уже встал. И все же пора продирать глаза. Через щели в закрытых ставнях утро стреляло узкими полосками света. На часах без пяти восемь. Значит, короткими перебежками, просыпаясь и опять проваливаясь в забытье, он проспал семь с половиной часов. И принял лишь одно снотворное. Нормально. Правда, внутри что-то дрожало, но к этому он привык за последние годы, это он снимет таблеткой транквилизатора. И еще в голове звучал мотив старого фокстрота. Забавно, что именно сегодня, но так даже веселее. Будем подыматься под бодрый ритм. Впрочем, надо подождать, пока Денис уйдет в школу. Сейчас ему лучше не сталкиваться с сыном.

Он медленно обводил взглядом свою маленькую комнату, которая служила ему спальней и кабинетом, фиксируя каждую вещь, вбивая ее, как молотком, навечно на свое место. Старая икона на стене, рядом фотографии: Киры и Дениса (Киры совсем молоденькой, пятилетнего Дениса на велосипеде), Говорова и Виктора Платоновича (снимок сделан во время записи на Радио, они сидят за столом, друг против друга, у каждого микрофон). Книжный шкаф с отборными томами любимых писателей. У окна письменный стол, на нем лампа с голубым пластмассовым абажуром и стопками бумаг — нет, не рукопись: счета, квитанции, письма из налогового управления и прочая муть. На стене, справа от стола, фотография мамы. Это копия портрета, который вмурован в нишу крематория. Фотографии московской семьи Говорова: Наташка, его первая жена, Аля (их дочь), Наташка и Говоров (снимок двадцатилетней давности), Лизка (дочь Али, его внучка). Наверху другого книжного шкафа — копилка, шахматы, шахматный компьютер, Лизкина кукла. На первой полке книги с автографами или книги, где были автографы, но их вырвали во время прохождения московской таможни (тогда как раз ввели правило: нельзя, мол, вывозить автографы за границу — но таможенники, как обычно, халтурили, вырвали автографы Евтушенко, Рождественского, а на книги Катаева, Эренбурга, Симонова не взглянули, автографы остались). На третьей полке — книги Говорова, русские и переведенные на другие языки, в том числе две — на японский. Всего тридцать три книги. Появление каждой из них когда-то определяло его жизнь, подстегивало его честолюбие, уж не говоря о том, что когда-то книги его кормили… Нижний ящик шкафа закрыт на замок, но в нем ни денежных купюр, ни акций. Там рукописи Говорова, его архив, письма от друзей, от Али и Наташки, рисунки Лизы, а в глубине спрятана черная коробка. Сегодня он переложит коробку в чемоданчик и возьмет с собой.

Хлопнула входная дверь. Говоров вскочил, бросился к окну, но через щели ставней ничего не было видно — свет слепил. Пока открывал окно и подымал ставни, Дениса уже след простыл.

Говоров вышел в большую комнату. Из-за занавески, за которой спала Кира, выпрыгнула Бася, закрутилась по ковру, распушила хвост, разлеглась. Говоров присел на корточки, начал гладить кошку, приговаривая: «Бася, Бася, ты снялася в платье бело-голубом…» В ответ Бася заурчала. Их обыкновенный утренний ритуал.

Шумела вода в туалете. Денис, балбес, опять слишком сильно нажал на ручку бачка. Говоров поправил ручку, вода перестала течь.

В ванной он открыл краны, почистил зубы, посмотрел на себя в зеркало. Нормальная рожа, только глаза злые.

Он перемешал песок в Басиной коробке, принес