Ислам и Запад [Бернард Луис] (fb2) читать постранично, страница - 5

христианство как отжившую свое религию, которую ее адепты бездумно стремились сохранить, вместо того, чтобы воспринять Слово Божье в его окончательной форме. Этих адептов можно было терпеть, если они изъявляли покорность. В противном случае с ними следовало сражаться до победы, пока они либо не признавали правоту мусульманской веры, либо не подчинялись власти мусульманского государства. Христиане считали ислам в лучшем случае ересью, а чаще ложным учением, основанным тем, кого на разных стадиях развития европейского сознания именовали то еретиком, то обманщиком, то наконец, в Век Просвещения, фанатиком^[3].

Несмотря на то, что христианский мир и ислам оспаривали друг у друга роль мировой религии и обладали множеством общих традиций и верований, целей и стремлений, ни один из соперников не желал признать другого жизнеспособной альтернативой. Неприятие это выражалось разными способами, которые сами по себе явственно отражают глубинную схожесть двух вероисповеданий. Европейцы в самых разных уголках своего континента выказывали странное нежелание называть мусульман каким бы то ни было именем, подразумевающим религиозную принадлежность, предпочитая употреблять по отношению к ним этнические названия, что явно имело целью принизить статус и значение мусульман, сведя их до уровня локальных или даже племенных объединений. В разное время и в разных местах европейцы именовали мусульман то сарацинами, то маврами, то турками, то татарами, в зависимости от того, с какими из мусульманских народов они сталкивались. Слово «турок», обозначавшее жителя сильнейшего и главнейшего из мусульманских государств, стало даже синонимом слова «мусульманин», и обращение в ислам считалось «отуречиванием» независимо от того, где это событие происходило. Средневековые мусульманские авторы вели себя подобным же, вернее точно таким же образом, именуя своих христианских соперников то ромеями («римлянами», то есть византийцами), то славянами, то франками, в зависимости от того, где и когда они с ними сталкивались. Религиозные обозначения, если и применялись, были либо целиком отрицательными — paynim, кафиры или просто «неверные», — либо неточными и унизительными. Параллельными примерами таковых можно считать обычную христианскую практику называть мусульман магометанами и обычную мусульманскую практику называть христиан назареями — по-арабски насара, из Назарета. Однако же самым распространенным религиозным определением, которое и те, и другие употребляли по отношению друг к другу, было слово «неверный», и именно в таком взаимном оскорблении они и достигали глубочайшего взаимопонимания.

Эти взгляды и соответствующие установки предопределили первые сшибки между двумя религиями, хотя в дальнейшем под влиянием новых реалий они были в некоторых отношениях подтверждены, а в некоторых пересмотрены.

Поначалу казалось, что по всем признакам ислам должен восторжествовать, а Европа — склониться перед ним. Ислам едва ли не с рождения стал мировой империей и мировой цивилизацией, простершейся на три континента, населенной множеством самых разных рас и народов, вобравшей в себя центры древнейших цивилизаций Египта и Благодатного полумесяца, к которым вскоре добавились Иран и Северная Индия. Мусульмане унаследовали греческую философию и науку, которые Европе только через несколько веков предстояло открыть для себя, мудрость и государственное устройство Ирана, и даже многое из восточно-христианского и византийского наследия. В то время как Европа была зажата между исламом на юге, степью на востоке, океаном на западе и ледяными пустынями на севере, мир ислама поддерживал отношения, иногда выливавшиеся в военные действия, но часто вполне мирные, с богатейшими древними цивилизациями Индии и Китая. У одной из них мусульмане заимствовали позиционную десятичную систему обозначения чисел, у другой бумагу, что оказало огромное воздействие на точные и гуманитарные науки, а также на систему управления и деловую жизнь. К услугам исламского мира была разносторонняя богатая культура, обширные пространства, людские и материальные ресурсы, сложная и процветающая экономика. В нем существовала к тому же разветвленная и законопослушная городская культура, настолько непохожая на европейскую, что еще во времена Османской империи европейские путешественники восхищались Стамбулом, по которому не только знать, но и воины ходили без оружия. Исламская ойкумена была одним обществом, а какое-то время даже одним государственным образованием, объединенным верой и верностью и связанным сетью сухопутных и морских дорог, созданных как для торговли, так и для паломничества.

Объединению служил также общий язык и находившая в нем выражение культура. В арабском языке исламский мир обрел средство общения, равного которому в тогдашней Европе не было, — язык государства и торговли, науки и философии, религии и юриспруденции, с богатой и