Новый Мир. Часть I [StEll A Ir] (fb2) читать постранично, страница - 150

это имело форму поход-паломничества из-за продолжительного отсутствия одного из членов группы, например; в обычной жизни потребность в эстет-духовной структуре была развита до постоянных форм общения и посещалась она достаточно буднично и спокойно…

Снежные покровы во всём величии всесияющей чистоты предстали лишь на границе обширного ареала Tibett'а занимавшего обширное – в добрую сотню километров радиуса – нагорье естественно-искусственного происхождения…

Врата_Открытые

Концепция всеобщей доступности вершин Прекрасного реализовывалась начиная с самых дальних подступов терратектурного формирования Tibett'а. Уже периметральный пояс скал протяжённой горной цепи искусством строений в масштабах и с использоваием природных ландшафтов был обращён в символ открытости – простирающиеся в пригласительно-приветственном жесте раскрытые в чашу ладони…

А затем шли Врата_Открытые – монументальные скалы-столпы так же выполненные в потрясающем воображение стиле сверхмасштабных терратектур…

Вслед за Вратами начинались снежно-белые ступени-террасы, протяжённость каждой из которых играла в километровых масштабах – высокие подъём-переходы между ступенями вписывались лёт-ступенчатыми узорами высеченными в этом словно бы окаменевшем белом снегу рукотворного материала…

Впечатление, конечно, всё это природно-человеческое величие создавало просто невероятное – «Песнь бесконечности совершенства» играла сверхтонкими и сверсильными энергиями во всём вокруг и внутри каждого из оказавшихся на величественных подступах глобально-мировой уникальной структуры…

Впереди, в сиренево-голубой дымке виднелись контуры гористых храмов, а под ногами по гладко-белым ступеням начинал стелиться уже самый настоящий, прохладно льнущий к ногам первый снег…

Игры вечного Снеха

Они стояли посреди огромного зала храма. Лучи солнца переполняли внутреннее пространство, играя потоками энергетических самоотражений. А любые звуки многократно резонировали в мягких переливах бесчисленных в высоких сводах веселящихся эх…

В храме царила Гармония…

Сразу же за порогом Малыша постигло ощущение, что он вернулся откуда-то очень издалека как-то очень и очень домой… «…Сердце_Храма – средоточие сверхтонких энергий… Точка Света и вечного Снеха…» Внутренний гид сообщал в тихо-спокойных тонах почти не отличающихся от общего фона перелива мелодик… Малыш оглянулся – ощущение дома непроизвольно и очень сильно нарастало в нём изнутри: члены группы находились в самых непринуждённых позах-позициях на определённо своих местах… Масштабы зала вдруг перестали быть сотрясающими, а стали просто вполне привычно большими; привычно большими и привычно родными до полного взаимосочетания света внешнего и света внутреннего в нём…

Аллайэри сидела за столом то ли в центре дома-зала, то ли в углу; то ли писала, то ли выдумывала что-то только ей одной и понятное; то ли сидела за столом, то ли возлежала в призрачно-голубой тога-униформе своей изумительной эроэстетики на берегу лесной, звенящей радужно-хрустальной речки…

Том целился из заряженной вишнёвым пэйнтболлом рогатки в радость жизни. Попасть не мог. Но не мог же и не попасть – радость всей его жизни партизански выверенно отстреливалась, показывала язык и, не прячась, выходила один на один. Том стенал и от радости вкорчивался в пушные подушки. Постель Томми устилал белый снех…

А Ди охотилась на любовь. Юная лесная воительница, длинноногая, стройная лань – Диана-гроза потерято-рассеянных нег – гнала центурию вечной любви на засаду своих истосковавшихся по любви слегка растерянных фурий… Лесная полянка Дианы вполне умещалась на пушном коврике её парк-уголка и отвлечь лесную принцессу от погони сейчас не смогла бы и крентараирская вечность!..

Эйльли сидела в лотосе перед Малышом его зеркально-чарующим отражением. И в их сошедшихся вместе ладонях играл почти полностью прозрачный LightBall безграничного совершенства…

…А самому Малышу казалось, что он сидит на высокой-огромной скале до невероятного каких-то правильных форм и видит всё… И сидит он так чуть ли не вечно – всегда… И видит всё остальное в играх играющих в этой бесконечной, грандиозно-великой и смешной до невозможного просто Игре…

…И в Игре были все… Как-то сразу так – все… То есть все возможные и невозможные, виденные им когда-то и ни разу не виденные, прошлые, предстоящие, самые настоящие и неизбывно игрушечные, смешные и разные – все-все-превсе…

…И в Игре было всё… Всё – какое-то до грани безумия настоящее и ненастоящее одновременно, словно детски поправдишнее-препоправдишнее, которого никогда не было и не могло быть, но и кроме которого ничего толком не получалось, так что это было всё же оно…

Поэтому в Игре было смешно!..

…Так смешно, что ни находили места на небе глаза… Так смешно, что прыгали с этих ваших небес в распахнутые эти ваши глаза, рты и сердечные