раструб,
Пластиночка на граммофон,Голубая шашлычнаяС бараниной и коньяком,И раскачка привычная,Бьющая в нос прямиком,Полуночная музыка,Растворившая синус волны,Лукоморье, вместившееАмфоры и стаканы,Баттерфляй для дельфина,Жалкой юности южный загар,Упреждающий ястреба,Припограничный радар.Архилох, археолог,Я, пишущий на черепах,Черепки собирающий, ситомПросеявший прах,Добирающий горстку,По макушку ушедший в раскоп,Отыскавший могилу вождя,Карадаг, Перекоп.ВиньковецкийКак геофизик, он прошел земную глубь,Как живописец, он входил в подпольный клуб,Где выставлялся вопреки начальству.Его таскали трижды в КГБ,Уволили, он выжил кое-где,Так, вопреки паскудству и канальству.И все-таки не вынесла душа,И он с семьей уехал в США,Нефтеразведкой промышлял у «ЭССО»,Сто двадцать тысяч был его оклад,Но раздавал его он всем подряд,К богатству не имея интереса.Но вот и здесь возник судейский спорИз-за патента, и какой позор —опять он был низвергнут и уволен.И как-то раз жена ушла в кино,И он скрутил тугое полотно…Врачи постановили: был он болен.Я помню, как на даче Раи БергОднажды, после дождика в четверг,Мы с Бродским мыли грязную посуду,Вдруг дымом все вокруг заволокло,И Бродский крикнул: «Боже! Западло,Там Яшка нас поджег, ну, сукой буду!»И это было точно так. Ведь онЖег нитролак, исканьями пленен,И добивался пущего эффекта,Разбрасывал он краски, как артист,Или абстрактный экспрессионист,А впрочем, как никто, а может, некто.И вот теперь, когда прошли года,Как поздно мне подумать: никогдаТакой дымок меня уж не объемлет.До встречи, Яков! Я тебя любил,И в той земле, где ты прохожим был,Иная память нам до срока внемлет.2012На чердакеНа чердаке, на Офицерской, наКрыше, где балтийская странаВидна до Швеции, а может быть, и дальше,Мы собирались восемь человекИ пили водку, ели чебурек,Там век свой доживали генеральши.Их, верно, беспокоил этот гам,Когда шумели мы по вечерам,И кто-то пел «Лили Марлен» и дажеПодхватывали хором под хмельком,Тут в нашу дверь стучали кулаком,И мы стихали, испугавшись лажи.На крышу выходили. ЛенинградРаскидывался вроде тех шарад,Что по слогам сбегались из кварталов,Еще мы не умели разгадать,Как время нас сумеет разыгратьНа склонах непролазных перевалов.А после расходились кто куда,Я шел к себе до Площади Труда,«Когда качаются фонарики ночные»,Припоминал, что слышал в этот раз,Мы были все единый перефразТого, что не сказали остальные.А через день опять сходились мы,Стихи читали после кутерьмы,И вдаль глядели с этой крыши плоской,И нам опять стучали кулаком,Еще мы были вместе, целиком,Агеев, я, и Кушнер, и Горбовский.Сэнди КонрадДесять и девять, бегун стометровыйи лейтенант белгородской милиции,Саша Кондратов — живой и здоровый,как мне твои перечислить отличия.Выученик формалистов и Проппа,мистик числа и наследник Введенского,что ты подскажешь мне нынче из гроба,гений, разведчик разброда вселенского?Ты, почитавший и острова Пасхиидолов, йогов конфигурации,красивший крыши дворцов без опаски,в сумке носивший свои декларации,cдавший в запасник бурятского Будду,Конрадом Сэнди себя называвший,все пропущу, а тебя не забуду,ты, пентаграммой себя повязавший.Книжки строчивший для «Гидроиздата»,трубки куритель, любитель пельменей,нету таинственнее адресата —азбука Морзе и ток переменный.Ты, не закончивший дела-романа,«Здравствуй, мой ад!» и дошедший до края,живший в лазури на дне котлована,смыслом погибели буйно играя.Место нашедший в Казанском соборе,после работы на Мойке и Невском,ты, заявлявший в ночном разговоре:«Буду я к Вечности вечным довеском».Все это сбудется, Саша Кондратов,о, Сэнди Конрад, из дали, из праха,из новолунья, из черных квадратов,лучший из лучших, бегун-растеряха.2011Красильников«Хиромант и некрещеный человек М. К.
Последние комментарии
18 часов 39 минут назад
20 часов 56 минут назад
1 день 11 часов назад
1 день 11 часов назад
1 день 16 часов назад
1 день 20 часов назад