Четыре главы [Лидия Николаевна Сейфуллина] (fb2) читать постранично, страница - 3

Забрасывала вопросами, ласкала взглядом. И он как будто оттаял. Говорил подробнее о ссылке, о глухом, угрюмом захолустье, об уходящих годах. Голос был не так уж ровен. Прорывалась злоба. Захватил чувствительную актерскую пластинку — зацвела чужим цветом:

«Какой он прямой и сильный. И голос красивый…»

Как и когда сели близко? Почему обнял крепко?

Уже день глянул в окно, когда собрался уходить. Пожалела, что отдернула штору. Дневной свет беспощаден. Ночь показалась лживой. Устало смотрела на него. Отмечала потертое узкое платье. Неприятен был вид расстегнутого ворота черной рубашки.

«Белье несвежее».

Привлек к себе и прижал крепко. Но ей был уж чужим.

Досадливо подумала:

«Ну кто обнимает за шею? Неудобно и некрасиво».

А у него в глазах была нежность. Но говорил отрывисто и властно:

— Завтра возьму тебя отсюда. Уедем вместе. Все это надо к черту! Из теплицы на волю надо.

Усмехнулась.

— Ты сам-то в ссылке.

— И все-таки больше на воле, чем ты. Здесь тебя обстановка закабалит. Сама не уйдешь потом. Ну, разговаривать нечего. Жена да боится своего мужа. До завтра.

Поцеловал и точно оттолкнул. Оторвал от себя. Одевался долго. Уходить, видно, не хотелось.

А она уж злилась:

«Ну, что мнет шапку в руках? Ногти на пальцах короткие, точно обкусаны».

Но вслух только сказала:

— Ну, иди, милый. Я устала.

— Прощай, Аннушка, Отдохни… Моя Аннушка!..

В два последних слова вложил всю силу нерастраченной нежности.

Поцеловал еще раз крепко и властно. И пошел. Пальтишко потертое, сутулый. Да, дневной свет беспощаден. На пороге оглянулся. Но взгляд у него прекрасный: напряженный, зоркий. Упрямый взгляд человека. Кивнул головой и вышел.

Спать, спать, спать…

В полдень разбудил Анну стук в дверь. Негромкий, но настойчивый.

Встрепенулась, и краска залила лицо и уши.

Сразу вспомнила вчерашнее.

«А, это стучит Георгий». Вчера не позволила приехать. Слушался. Крепко связала за год близости. Была в ней не утраченная еще совсем простонародная цельность. Пожившего барина влекла.

Вскочила стремительно и открыла дверь. Прижаться к нему было приятно. Овеяло ароматом дорогих сигар и английских духов. У этого белоснежное белье и холеная чистая кожа. Но отстранилась быстро.

Почувствовал холодок и объятий не затянул.

— Одевайся, Нетти. Сегодня хочу серьезно поговорить с тобой.

— Это ново. Ведь сам же подчеркивал: говорят только с мужчинами. Женщин ласкают и балуют.

Спешила, но одевалась долго. Упорно мылась. Хотела что-то снять с себя.

Когда сидели за кофе, заговорил:

— Мне придется уехать на прииска немедленно. Вызывают. Дела.

Закурил, не кончив кофе. Значит, взволнован.

Стало холодно. Не узнал ли? Не осилила скверной боязни. Он дал покойную, удобную жизнь. Уж привыкла к богатству. Но даже для себя закрыла подкладку испуга. Показалось: боится потерять Георгия.

Встал прямой и ловкий. Двигается по комнате неслышно. Щурил светлые глаза и медлил.

Следила за ним ласковым взглядом. Седеет, но изящен и легок.

— Итак, Нетти, поговорим.

Подошел близко и руку с отшлифованными ногтями на стол положил. Была она красивая и нежная.

Взглянула — и снова лицо зарделось. Вспомнились Володины руки. Сжалась от мысли:

«Как я могла… Развратная тварь. Ведь Георгия люблю».

— Я сильно привязался к тебе, Нетти. Больше, чем следует. Женщина мешает дельцам. Но рассуждениями уж не поможешь. Вчера ты капризничала и не захотела меня видеть. И, представь, я волновался, как юноша. Целый день тосковал. Ночью долго не мог уснуть и решил… Я не могу с тобой расстаться… Поедешь ты со мной на прииска? Обсудим серьезно. Степь, глушь. Ближайший город — скверный, маленький городишко — в ста верстах. Комфортом я тебя окружу, но многого тебе придется лишиться. На сцену я тебя не пущу больше. Даже когда возможно будет уехать с прииска. Уважение свое я тебе даю и постараюсь, чтобы другие считались с ним, но узаконить наш союз не смогу. По крайней мере, скоро это сделать нельзя. У меня есть и жена, и дети. Имени отнять у них не хочу.

— Брось, Георгий. Я знаю, ты чтишь святость брачных обязательств.

— Нетти, я…

— Да мне это нравится в тебе. Брось. Я поеду с тобой всюду… Ты… Ну, я тоже люблю тебя.

Прильнула нежно.

Высокая, а стала как девочка. Смотрит по-детски. Просительно.

Порозовела вся.

— Детка моя… Я старше тебя и боялся… Ты ведь прямая и строптивая. Милая!

Повторяла упорно:

— Я люблю тебя…

Лгали большие черные глаза. Лгали губы. Но сама в этот миг верила своей лжи, как правде. Посадил на колени.

— Ну, вот. Теперь я спокоен. У нас с тобой большой стаж. Близки целый год и не соскучились… Так ты не боишься продолженья?

— Да нет! Нет!

— Я завтра уеду. Тебя сразу не возьму с собой. Придется ехать на лошадях. Уж начинается весна, — ехать опасно и скверно. Ты приедешь с первым пароходом.

— Нет, нет! Я не могу остаться!..

Почему заплакала искренно и горько? Сама