Революционный характер [Эрих Фромм] (fb2) читать постранично, страница - 3

играл важную роль в истории; и очень часто он изображал из себя революционера, поскольку часто говорит он в точности так же, или слова его звучат точно так же, как слова революционера.

Я попытался объяснить, чем, по моему мнению, революционный характер не является. Как я полагаю, концепция характера революционера может быть в наше время столь же важна, как концепция авторитарного характера. В самом деле, мы живем в эпоху революций, начавшуюся около трехсот лет назад с политических революций в Англии, Франции и Америке, продолженную затем социальными революциями в России, Китае и – уже в наши дни – в Латинской Америке. В эту революционную эпоху слово «революционный» стало во многих частях мира особенно привлекательным, в качестве положительной оценки ряда политических движений. А именно, все движения, пользующиеся словом «революционный», претендуют на очень похожие цели: они утверждают, что борются за свободу и независимость. В действительности же некоторые из них ставят себе эти цели, а другие – нет; в то время, как одни из этих движений действительно борются за свободу и независимость, в других случаях революционные лозунги используются за установление авторитарных режимов, но с другой правящей элитой.

Как определить, что такое революция? Можно было бы определить это понятие по словарю, просто как мирное или насильственное свержение существующего правительства и замена его новым правительством. Разумеется, такое чисто формальное политическое определение не особенно содержательно. Можно было бы определить революцию, ближе к марксистскому толкованию, как замену существующего строя другим, исторически более прогрессивным. Но возникает вопрос, чтo «исторически более прогрессивно»; кому здесь предоставить решение? Обычно этот вопрос решает победитель, по крайней мере в своей собственной стране.

Наконец, можно определить революцию с точки зрения психологии, как политическое движение, руководимое людьми с революционным характером и привлекающее людей с революционным характером. Вряд ли это – определение в собственном смысле слова, но оно полезно в нашем контексте, поскольку подчеркивает важность обсуждаемого здесь вопроса: что такое революционный характер?

Главнейшее свойство революционного характера состоит в том, что он независим – иначе говоря,свободен. Легко понять, что независимость прямо противоположна симбиотической связи с власть имущими сверху и с подвластными снизу, описанной выше как основное свойство авторитарного характера. Но отсюда еще недостаточно ясно, что означают слова «независимость» и «свобода». Трудность состоит как раз в том, что эти слова употребляются в наше время в специфическом смысле, откуда делается вывод, что в демократической системе все люди свободны и независимы. Понятие свободы и независимости выросло на почве революции среднего класса против феодального строя; оно приобрело новую силу благодаря контрасту с тоталитарным режимом. При феодализме и при абсолютной монархии личность не была ни свободной, ни независимой. Она была подчинена правилам и распоряжениям, навязываемым сверху – традиционным или произвольным. Победоносные буржуазные революции в Европе и Америке создали политическую свободу и независимость личности. Эта свобода была «свободой от чего-то» – свободой от политической власти.

Без сомнения, это была важная перемена, хотя индустриальное общество нашего времени и породило новые формы зависимости в виде разросшихся бюрократических механизмов, столь чуждых бизнесмену XIX века, с его безудержной инициативой и независимостью. Однако проблема независимости и свободы гораздо глубже, чем только что описанное специальное понимание этих слов. Более того, проблема независимости, рассматриваемая во всей ее глубине и объеме, оказывается самым фундаментальным аспектом развития человека.

Новорожденный ребенок составляет еще одно целое со своим окружением. Для него внешний мир еще не существует как отдельная от него реальность. Но даже научившись узнавать внешние предметы, ребенок долго еще остается беспомощным и не может выжить без помощи матери и отца. Эта длительная беспомощность человеческого детеныша, по сравнению с животными, составляет основу его развития, но в то же время приучает ребенка опираться на власть – и бояться власти.

Обычно от рождения до половой зрелости эту власть воплощают родители, в ее двояком аспекте: власть помогать и называть. Ко времени половой зрелости молодой человек достигает (во всяком случае, в более простых аграрных обществах) уровня развития, при котором может сам о себе позаботиться, и уже не всецело обязан своим общественным существованием поддержке родителей. Он может стать экономически независимым от них. Во многих примитивных обществах эта независимость (особенно от матери) выражается обрядами инициации, не затрагивающими, впрочем, зависимости от племени в его мужском аспекте. Другим фактором,