Суд Шамиля и удача крепости [Василий Иванович Немирович-Данченко] (fb2) читать постранично, страница - 6

внутреннего трепета, — тихо, ласково начала рассказ… Она забыла о том, что рядом с ней сидит разгоревшийся от любопытства елисуец-полудикарь и ловит каждое её слово, — точно это драгоценный жемчуг, падавший в его руки. Перед ней рисовались сожжённые солнцем скалы Палестины, масличные деревья, росшие на её каменистой почве, жалкие сёла и города, похожие на слепившиеся каменные гнёзда…

— Совсем наши аулы!.. — тихо проговорил Амед.

Странно! Она сама никогда не думала, чтобы эти картины так глубоко запали в её душу. Она говорила, закрыв глаза, вся бледная, и ей казалось, что её уста повинуются кому-то другому, вселившемуся в неё в эту минуту… Это он говорил её устами, он создавал в её памяти дивные образы…

— У нас тоже есть ангелы! — сорвалось у Амеда. — У нас тоже есть ангелы… Только они женщинам не являются. По нашему — не хорошо, по нашему, женщина — полчеловека… Это у нас не так… И здесь чувствую, что не так, не правда у нас… — дотронулся он до сердца.

Ясная Вифлеемская ночь… Ярко горят звёзды святого неба… Белея под луною, чуть мерещатся повитые синими тенями стены жалкого города… Одна звезда ярче всех… Так ярка она, что шейхи пустыни — цари-маги заметили её и угадали, о чём она засияла возвестить миру, утомлённому жестокостью и злобою… Тихий свет факела струится из убогой лачуги… В яслях лежит Спаситель мира, родившийся среди уничижения и обречённый кресту…

— Цари приходили поклониться Ему… А он в яслях!.. — с недоумением повторяет Амед.

— Так надо было! — убеждённо обращается к нему Нина. — Вы подумайте, Бог, создавший мир из ничего одним словом, — разве не мог воздвигнуть Сыну дворцов бриллиантовых?.. Но Он для Него выбрал низкий удел… Со смирением явился Сын Божий на землю и освятил примером Своим всех, кто так же как и Он смирен душою…

— Да, Он мог… Разумеется, мог… Если у нашего Магомета бирюзовые дворцы… Чего же Аллах не сделал бы для Своего Сына!.. Так надо было… И цари пришли поклониться нищему в яслях?..

Другая ночь, зловещая, мрачная… Ужас и отчаяние повсюду… Ирод послал убийц. Все младенцы должны быть истреблены в эту страшную, преступную ночь… Амед хватается за кинжал… Вспыхивает…

— Разве не было там храбрых людей — прийти и убить Ирода?.. Я бы!..

Но он вдруг успокаивается и точно видит далёкую дорогу — в дивный Египет… Иосиф и Мария везут туда на осле Божественного Младенца… С ними спасение мира — его единственная надежда… С ними воскресение в жизнь вечную…

Амед не даёт сам себе отчёта, что с ним, но у него на глазах слёзы… «Так надо было, так надо было»…

Потом уже Амед слушал всё с более и более возраставшим вниманием.

Вот юноша Христос работает в дому отца своего… Учится во храме…

— Он сам мог их научить всему.

— Он должен был пройти всю жизнь простого человека.

— Зачем?

— Затем, чтобы показать, что в самом скромном звании можно достигнуть спасения, можно сделать то же, что сделал Он. А тут его первая проповедь!..

В мире, где до сих пор око шло за око и зуб за зуб, где месть была законом и карою, где библейский Бог ужасом оковывал сердца людей — вдруг прозвучали сладкие и чистые слова любви и всепрощения…

Амед опустил голову на руки…

Он весь был в волшебном мире… Его душа плавала в благоуханном тумане, прислушиваясь к чудным райским песням… Этих мгновений он не променял бы ни на что другое…

— Счастливы были те, которые видели и слышали вашего Иссу! — вырвалось у него… — Скажи мне, у тебя нет книги, где всё это написано? Ты мне дай — я её прочту…

— Есть, Амед. Я пришлю её вам…

— Пожалуйста, скорей пришли. Я несколько раз прочту её… Только, надо ли прощать даже врагам своим?

— Разумеется… Это прежде всего… У нас есть молитва «Отче наш», где мы каждый день повторяем: «и остави нам долги наши, яко же и мы оставляем должникам нашим».

— Это что же значит?

Она ему объяснила… Только что она хотела было продолжать рассказы, как её позвали в лазарет…

— До завтра, Амед. Приходите слушать, — я до конца вам расскажу всё…

Он поднялся ей вслед. Приподнял папаху, да так и остался на месте… Лёгкий ветерок колыхал листьями карагача, срывал лепестки роз и вместе с благоуханием нёс их в лицо ему… Изредка слышались выстрелы издали… Долетало пение: «Надгробное рыдание!..» Священник хоронил ещё одного солдата, скончавшегося от ран… Небо сегодня было безоблачно и чисто. Далеко-далеко серебряною митрою своею сияла на краю его какая-то гора…

— Всех прощать и никому не мстить!.. Этого я никогда не пойму… Нет, Магомет знал лучше людей… Хотя прощать хорошо, если можешь… Тогда всем приятно было бы жить на земле… Да, разумеется, приятно — только нельзя этого. Хатхуа мне не простит, и я ему тоже не прощу… Это Богу было легко, а человеку трудно… Жаль, что я не жил в то время… Я бы пошёл в их аулы, послушать Его… Должно быть, Он хорошо говорит. — и, сам не зная, что делает, он вдруг наклонился и поцеловал землю, по которой только что прошла