Лицедеи [Джессика Андерсон] (fb2) читать постранично, страница - 79

путешествие, — сказала Розамонда, поеживаясь и глядя в сторону.

— Ну что ж, — проговорила Грета, — мы не так плохо жили вместе. Если учесть…

— Совсем неплохо, — рассмеялась Розамонда. — Если учесть…

Они со смехом обнялись и расцеловались.

— Так или иначе, хорошо, что ты побыла здесь, — успокоившись, сказала Грета и снова занялась газонокосилкой.

Но как только Розамонда уехала, Грета спряталась за такими глухими стенами, что достучаться до нее не мог уже никто из детей. Розамонда и Гермиона неотступно звонили матери, Гарри и Гай то и дело приходили к ней, и все-таки, хотя Грета отвечала на вопросы, разговор обычно не клеился: Грета вдруг выключалась из беседы, будто переносилась в другой мир.

Она больше не произносила шепотом бесконечные монологи наедине сама с собой. Когда дети оставляли ее в покое, маска спадала, и Грета обретала свое истинное лицо: лицо одинокой женщины с глазами, полными животной тоски, и плотно сжатыми губами, изогнутыми плавной дугой, как у Джека Корнока в последние месяцы жизни. Во всех углах ее дома валялось незаконченное шитье. Теперь Грету привлекал только сад. Она работала без перчаток, ее одежда и волосы все обильнее пропитывались потом, так как погода становилась все жарче, но Грета яростно и упорно выпалывала сорняки, завладевшие газонами и клумбами, и, глядя на нее, никто бы не подумал, что эта женщина способна возродиться и что ее возрождение примет такую неожиданную форму. Тем не менее возрождение совершалось. По вечерам, когда длинные тени стремительно съеживались на траве и, как белки, прятались в гуще листвы, Грета иногда вдруг поднимала голову и пристально смотрела куда-то в сторону. В такие минуты ее лицо дышало спокойствием, и прежде чем снова приняться за работу, она поправляла на носу очки костяшкой перепачканного в земле большого пальца.

Но детям, видевшим только, как она тоскует, как подавляет клокочущую в груди ярость, поражение Греты казалось окончательным и бесповоротным. Розамонда и Гермиона переговаривались по телефону.

— Стивен считает, что мама сделала одну ужасную ошибку, — сказала Гермиона, — и я с ним согласна. Она надеялась получить подтверждение, что ее страдания не прошли даром.

Розамонда стояла у телефона-автомата в подъезде своей квартиры. Зеленые пластиковые мешки для мусора, набитые до краев, подпирали стену у ее ног.

— По-твоему, она ожидала, что мы станем для нее вознаграждением, — сказала Розамонда.

— Или один из нас. Она надеялась, что один из нас окажется «стоящим всего этого». А потом, когда оказалось, что все мы далеки от совершенства, она перенесла свои упования на внуков.

— Может быть, ты и права. Не знаю.

— Я тебе сказала, что мы ждем еще одного ребенка?

Гермиона всегда сообщала важные новости невпопад, но очень обижалась, если ей тоже отвечали невпопад.

— Правда? — воскликнула Розамонда. — Ох, Мин, это чудесно!

— Мы решили, что в состоянии позволить себе такую роскошь, — бесцветным голосом проговорила Гермиона. — Теперь уже ясно, что мы еще на это годимся, и у Имоджин будет с кем поиграть. Мальчик или девочка, трех спален все равно хватит.

— К рождеству переедете?

— Нет, все-таки не успеем. Наверное, в самом начале января.

— Мама говорила с тобой про рождество?

— Нет. Я сама с ней заговорила, но она ничего не ответила.

— А мне заявила, что еще рано об этом думать.

— Рано? Осталось всего две недели.

— Мы всегда справляли рождество в саду, — сказала Розамонда. — Даже представить себе не могу рождества без цветущей жакаранды.

— Не понимаю, где еще мы можем справлять рождество.

— Уж конечно, не в моей так называемой квартире. Да и Метью это вряд ли понравится.

— А с кем будет Доминик?

— Сначала с Тедом, потом со мной. Он очень скучает о Метью.

— Просто ужасно! Рози, я думаю, у мамы нет никаких причин возражать. Нужно только, чтобы она услышала.

— Ты сказала ей, что снова ждешь ребенка?

— Нет, и не хочу говорить, пока она в таком состоянии. Знаешь, что я подумала? Во вторник я повезу Имоджин делать первую прививку. По дороге заеду за мамой и попрошу поехать со мной. Имоджин пока еще ее радует. Как твоя работа, Рози?

— Честно говоря, вполне ничего. Стюарт вводит меня в курс дела. Мы задерживаемся после работы, приносим из кафе что-нибудь поесть и пьем пиво.

— В жизни не поверю!

— И правильно сделаешь. Пьем вино. Но если уж речь идет о еде на вынос, пиво как-то уместнее.

— А ноги, конечно, кладете на стол?

— Стюарт кладет. Я нет. У меня слишком толстые ноги.

Наступила одна из привычных пауз. Розамонда уперлась рукой в бок, поставила ногу на мешок с мусором.

— Рози, почему ты считаешь, что непременно должна кому-то нравиться? — нарушила молчание Гермиона.

— Ты меня спрашивала об этом еще двадцать лет назад. Я до сих пор не знаю, что тебе ответить.

— Прости, Рози, мне пора. Имоджин.

Через несколько дней Грета и Гермиона