Лоренс, любовь моя [Дениз Робинс] (fb2) читать постранично, страница - 3

одиночку. Мать была вдовой и жила на зарплату экономки а брюссельская католическая школа — далеко не благотворительное заведение. Это была одна из лучших и самых дорогих частных школ на континенте.

К восемнадцати годам я вполне могла бы гордиться своим воспитанием и образованием. Я сносно играла на пианино, любила музыку и историю, как английскую, как и французскую, однако надежд на поступление в университет питать не приходилось.

Во время своего последнего визита мать сообщила мне, что в скором времени я вернусь назад в Озерный край и снова буду жить с ней в Большой Сторожке. Я с нетерпением ждала этого дня.

Долгожданное письмо, возвещающее о моем освобождении, пришло холодным солнечным утром в начале марта. Я позвала свою лучшую подругу Кристину, с которой мы делили комнату, и прочитала ей послание. Я прямо светилась от радости.

«Милый Верунчик (мама называла меня так с раннего детства), я послала преподобной матери чек, чтобы оплатить твои расходы на поездку домой. Хочу, чтобы ты приехала в Восдейл-Хэд на Пасху. Из Брюсселя ты уезжаешь насовсем, так что собери все свои вещи. В среду накануне Пасхи ты вылетишь в Сабену, потом возьмешь такси и поедешь прямо к миссис Коллинз, она моя двоюродная сестра. У нее небольшая квартирка в Чешир-Хаус в Вействотер, на улице Райдер, старушка приютит тебя на ночь. На следующее утро ты на Юстонском вокзале сядешь на поезд в 11.05, он прибудет в Сискейл в 5.37. Там мистер Унсворт встретит тебя на «роллс-ройсе» сэра Джеймса. Я не смогу приехать с ним, но я буду с нетерпением ждать, когда же моя дочка вернется наконец домой. Пожалуйста, не расспрашивай ни о чем миссис Коллинз — она не знает о нашей семье абсолютно ничего.

Твоя любящая мама».

— Разве это не здорово? — воскликнула я. — О Кристина, наконец-то я возвращаюсь домой!

И хотя Кристина улыбнулась в ответ и поздравила меня, но я видела, что мамино письмо не очень впечатлило подругу. По правде говоря, я знала, что между нашими жизнями — пропасть. Она происходила из нормальной счастливой лондонской семьи, каждые каникулы бывала дома, и родители в ней души не чаяли. Ко всему прочему она, в свои восемнадцать, уже завела кавалера, который водил ее на вечеринки и все такое. Она наверняка решила, что письмо моей матери слишком уж официальное, подруге ведь было невдомек, что на этот раз в нем было куда больше тепла, чем обычно. Весь остаток дня я с ума сходила от радости.

За ужином Кристина спросила меня, что означает строчка «она не знает о нашей семье абсолютно ничего».

— Что за тайны?

В ответ я лишь пожала плечами, я действительно не знала, на что намекала мать. Кроме того, так было всегда, сколько я себя помню: стоило мне задать хоть какой-нибудь вопрос о нашей семье, мама замыкалась в себе, и из нее ни слова невозможно было вытянуть.

Однако теперь, после долгих двенадцати лет, я снова увижу Большую Сторожку, и все наконец прояснится.

Новая жизнь началась для меня в Страстной четверг, когда я уютно устроилась у окна на заранее заказанном месте в Северном экспрессе. Господи, думала я, вот это путешествие! Первым классом! Экономка моя мать или нет, но у нее всегда водились деньги, и она не жалела их на свою дочь, и это хоть как-то компенсировало скучную, однообразную жизнь в монастырской школе.

Остановка у ее кузины ничем меня не порадовала. Она была намного старше матери, туговата на ухо и, на мой взгляд, немного простовата. Старуха болтала без умолку и не обращала никакого внимания на мои попытки заговорить. Так что даже если бы я ослушалась мать и стала задавать вопросы о моей семье, то вряд ли бы мне удалось много узнать.

Но следующий день был совсем не таким. Не важно, что Юстонский вокзал был холодным, мрачным и темным. Праздная толпа возбуждала мое воображение, кроме того, я никогда не путешествовала в одиночку вплоть до сегодняшнего дня. Я так давно не была в Англии, что она стала для меня чужой страной. Я даже по привычке заговорила с носильщиком по-французски и только потом исправилась и перешла на английский.

В купе, кроме меня, ехала молодая пара с маленьким ребенком, оба были хорошо одеты и выглядели преуспевающими; а также высокий молодой человек, который вбежал в последний момент. Выглядел он потрясающе, на нем было короткое пальто из верблюжьей шерсти с высоким воротником, наполовину закрывающим подбородок, а в руках — тонкий черный кожаный портфель. Он отдышался, сел и расстегнул пальто. Тут я разглядела его как следует. Это был сказочно красивый принц: загорелый, будто долгое время провел на заграничных курортах, с породистым лицом, обрамленным густыми темными вьющимися волосами. Молодой человек бросил на меня беглый взгляд, развернул газету и погрузился в чтение: я ничем не привлекла его внимание. Из-за газеты мне удалось разглядеть квадратный подбородок и большие глаза цвета темного ореха. Это были неотразимые глаза, которые, казалось, просвечивали человека насквозь. Внезапно я пала духом при мысли о