Болтовня с журналистами «Санди уорлд»,[1] прямые эфиры на «Лайвлайн»[2] вредны для бизнеса.
— Ну и погодка, блин. — Как будто разговаривает сам с собой, поскольку ни на кого конкретно сейчас не смотрит. — Министр, блин, здравоохранения, мать его за ногу.
Кристи на секунду отвлекается на легкий приступ кашля, умудряется оставить эту сентенцию без ответа. Одной рукой он берет пиво, другой стряхивает пепел с сигареты, постукивая ею о край пепельницы. История, которую он вспомнил, произошла здесь же, но в другое время: дело было поздним летним вечером. Народу было не протолкнуться, толстый сидел в компании таких же перцев, как он, сколько им там, по двадцать пять — двадцать шесть? Они пили пиво, курили, попинывали друг дружку, гоготали. Вдруг среди общего веселья заголосила автомобильная сигнализация; завыла где-то на улице очень тонко и омерзительно-монотонно. Сначала на лицах появилась коллективная гримаса недовольства, но вскоре, поскольку вой не прекращался, по столам пошли громкие и негодующие чертыхания.
Всем было понятно, что злостная нарушительница спокойствия запаркована где-то рядом, возможно прямо у заведения. Вскоре выяснилось и другое. Как только взбудораженный галдеж сменился молчаливо-неодобрительным покачиванием голов, один из собутыльников толстого поставил кружку на стол и во всеуслышанье заявил:
— Это ж твоя орет.
Или нет:
— Это ж твоя орет, Ноэль.
Да. Точно. Парень назвал его Ноэлем. Уже хорошо: теперь Кристи знает, как его зовут.
— Это ж твоя орет, Ноэль!
В ответ на это толстый парень с одутловатым лицом по имени Ноэль лишь пожал плечами:
— Что дальше?
— Ну, я просто…
— А просто, блин, ничего не надо делать…
— Но ведь…
— Теперь просто заткни пасть.
Потом он взял стакан. Пока он молча пил, уставившись прямо перед собой, на дворик опустилась тишина — почти абсолютная, почти ледяная и крайне недружелюбная. Из звуков остался только один — нескончаемый и давящий на психику вой автомобильной сигнализации. Кристи огляделся по сторонам. Было видно — народ боится щенка. Кристи от этого корячило. Да кто он такой, в конце-то концов? Один из бандюганов, чьими подвигами пестрят газеты?
Ноэль еще раз глотнул, еще раз затянулся. Время как будто притормозило. Тишину нарушила пожилая женщина за соседним столиком.
— Милый, — сказала она, — сходил бы ты, а то у меня уже голова раскалывается.
Ноэль затушил сигарету, поднялся из-за стола. Тут выяснилось, что он настоящий бугай — не просто жирный, а еще высоченный и широченный в придачу. Только он подошел к двери, ведущей в паб, как она открылась — во дворик вышел бармен. Глядел он хмуро и недобро — чувствовалось, мужчина настроен серьезно.
— Спокойно, друг, — сказал ему Ноэль, проплывая мимо. — Смотри не пёрни.
И меньше чем через минуту сигнализация смолкла. Ноэль не вернулся, и постепенно жизнь пивного дворика вошла в свое привычное русло.
Сейчас здесь куда спокойнее: до ночи, как и до зимы, рукой подать. Сейчас куда темнее, куда холоднее. Молодые люди вжались друг в друга, как два замерзших воробушка, и еле-еле перешептываются. Два старожила пребывают в состоянии медитативной задумчивости: за все время они не обмолвились почти ни словом. Ноэль единственный, кому тишина тягостна и непривычна; он готов донимать незнакомцев, насильственно втягивать их в беседу, лишь бы не сидеть вот так — в молчании.
— Тут как-то вечером от нефиг делать смотрел, блин, «Дискавери», — говорит он, закуривая новую сигарету. — В море-то, оказывается, более двухсот видов акул водится!
Молодые люди отрываются друг от друга и обалдело поднимают на него глаза. Кристи тоже глядит на жирного.
— Тигровые, молотоголовые, свиноглазые, гала-сука-пагосские акулы.
В одной руке у Кристи сигарета, другую он кладет на грудь, кашляет. Теперь он на пенсии, но за пятьдесят лет работы парикмахером «персонажей» он насмотрелся — будьте-нате. Ноэля он «понимает», знает таких.
Неровных, непредсказуемых, опасных.
— Но только большая белая акула высовывает бошку из воды, осматривает окрестности. Правда крутняк?!
Кристи опять кивает, хотя почти не слушает. Люди добрые, дайте докурить спокойно.
— Я в шоке от названий, — продолжает Ноэль, стряхивая пепел на землю, — просто тащусь, блин. Одна молотоголовая чего стоит!
Молодые люди снова повернулись друг к дружке, шепчутся.
— Тащусь, говорю, а вы? — Теперь он просто пялится на юную парочку.
Они делают вид, что не замечают его. Кристи кладет зажженную сигарету на край пепельницы.
— Тащусь! — орет Ноэль.
И отвлекает наконец молодую женщину от приятеля.
— От названий. Они, сука, чумовые. Не находите?
Женщина молчит. Кристи пока не разобрался: она побаивается или просто злится?
— И?.. — вопрошает Ноэль.
— Что — и?.. — произносит молодая женщина.
Сомнений не осталось: она злится. Ее парень
Последние комментарии
1 час 39 минут назад
2 часов 8 минут назад
2 часов 15 минут назад
3 часов 50 минут назад
5 часов 18 минут назад
6 часов 57 минут назад