Иван-чай-сутра [Олег Николаевич Ермаков] (fb2) читать постранично, страница - 2

ответила Маня, запихивая пакеты в рюкзак.

— И может, это перст судьбы. Мол, нечего со мной заигрывать. Думайте рационально. Чего вы хотите? Отдохнуть от родителей и занятий? От городского шума? На лоне природы? Так выберите лужайку и отдыхайте без глюков и противоречий. Зачем усложнять, Маня?

— Ага, — ответила девушка, с визгом застегивая молнии клапанов.

Кир посмотрел на нее с подозрением.

— Так что, Птича?

— Ничего, — сказала решительно девушка. — Ты, наверное, прав.

— И… что мы предпримем?

— Поступим рационально, — ответила Маня. — Вернемся.

У Кира вытянулось лицо.

— В каком смысле?

— В самом прямом, — сказала Маня. — Достало твое обсуждалово!

— Ну, Птича, у меня такой склад ума, иронический. Не могу же я его кастрировать?

— И твои метафоры достали.

— А что? Знаешь, что сказал Максим Горький одному культурному работнику, когда они прогуливались по аллее в каком-то санатории, и свернули к кустам отлить?

— Не знаю и знать не хочу, что они там говорили в кустах.

— Нет, он сказал: вот карандаш, которым мы все пишем! Ха-ха!

— Ну я так и думала: что-нибудь в твоем мачистском духе! Скажи еще, что мы по уши в дерьме! Как любят говорить в Голливуде.

— Это ты-то борешься с засильем Голливуда?

— Что мне с ним бороться. Я его не замечаю. А вот ты втыкаешься в боевики и тащишься, как последняя урла. И только в компаниях гонишь телеги про америкосов и свою ненависть к ним.

— Но я, по крайней мере, не коверкаю наш великий и могучий! Мне смешны все ваши ботлы и крейзанутые. А чего стоит лайкать!

— А что, Голливуд приватизировал английский? Я не врубаюсь в твою логику.

— Ну и переходили б тогда совсем на английский. А то какая-то капуста с шоколадом. Чтоб не сказать хуже.

— Скажи, скажи, лингвист. Тебя так красит заемный голливудский юмор.

Проезжающий грузовик обдал их сизым облаком газов и оглушил трубным ревом мотора. Кир скривился и, когда стало тихо, спросил, что вообще они здесь на перекрестке обсуждают? Какая у них вообще-то цель? Маня ответила, что теперь никакой. Кир взмахнул руками.

— Стоп! Стоп! Ахтунг! Что это значит?

— У меня вообще-то накопилось дел. Позанимаюсь английским! Много всего непрочитанного… Помогу маме клеить обои. Схожу на концерт Умки.

— Этой лысой старухи без зуба?!

— Назови ее хоть бабой-ягой, а играет и поет она лучше «Рамштайна», и прочих твоих фашистов.

— «Рамштайн» не фашисты.

— Ну просто агрессивные отбойные молотки.

— Да уж это посильнее БГ, желе в аквариуме. Крафт! Они делают настоящую мужскую музыку. А мужчина должен быть агрессором.

— Фашистом.

— Почему сразу фашистом?! Ну уж по крайней мере, не слюнтяем. Мир это не Радуга под Псковом или Питером, где тусуются одни педрилы и торчки. Хотя и торчки могут быть агрессивными — без дозы.

— Что-то ты заговорил не по-русски как-то?

— Заговоришь тут по-чучмекски, блин. Вот радость! Возвращаться. Я говорил, поехали сразу в Крым.

— А я говорила: на Радугу.

— Спасибо, я уже раз был, насмотрелся на это отребье.

— Вот и хорошо, и никуда не поедем. Лезь в свой Виндоус и висни там железом.

Кир не смог сдержать довольной улыбки. Он сказал, что да, считает себя железом, высокоточным и умным, а мир — операционной системой. Но это не повод возвращаться и торчать в городе, вдыхая углекислый газ вместе с родителями. Ведь и родители надоедают! Нет, они продолжат это сканирование системы. И обойдутся как-нибудь без цыганских рупий. Но Маня ответила, что не обойдутся, трассовать в этот раз безмазово, такой уж расклад. Кир возражал и пытался убедить ее логическими доводами. Но Маня уперлась и не хотела подбрасывать рубли. Как будто рупии не деньги! Негодовал Кир. Деньги, соглашалась Маня, но очищенные водами Ганга.

— Постой, но ты говорила о стеблях! — вдруг осенило Кира.

Маня растерянно взглянула на него.

— Говорила? — наседал Кир. — Так давай нарвем. Как он выглядит?

Маня не отвечала.

— Что? Птича, дитя-цветок, ты не знаешь, как выглядят растения?

— Да знаю, — ответила она и сжала губы.

— Так в чем дело? Или это не растет у нас? А лишь в Китае? в Индии?

— Растет… Только я не врубаюсь, короче, как это делать.

— Как так? А в этой книжке не написано?

Она покачала головой и призналась, что читала об этом только у Гессе в «Игре в бисер».

— Тойфел! Черт! Вот оно что!.. Блефуешь, Птича? — Кир присвистнул. — А у честных наивных парней крыша едет набок от всего… рупии, гексаграммы. Попробуй истолкуй желтую кожу коровы или какого-нибудь возгордившегося дракона! В итоге я уже не соображаю, где мы и куда путь держим. И… не удивлюсь, если тот водитель заговорит на монгольской мове.

— Что ты делаешь, динамщик! Не стопь его! Мы еще ничего не решили! — воскликнула Маня.

— Он за нас решит, — ответил Кир, — видишь марку? «КАМАЗ». Это же твоя маза и камасутра в придачу. Вот новый метод, без рупий и китайских церемоний.

Но «КАМАЗ», тяжко пыхтя,