Проповедь и преподавание по Ветхому Завету: Руководство для Церкви [Уолтер Кайзер - мл] (fb2) читать постранично, страница - 2

всей Библии в целом как об авторитетном Божьем слове людям.

В 1967 году Джон Брайт в своей работе «Авторитет Ветхого Завета» попытался затронуть некоторые проблемы использования Ветхого Завета. В то время Брайт больше задавался вопросом, почему мы должны проповедовать из более древнего Завета, чем объяснял, как это делать. Сейчас пришло время задать вопрос: как?

Брайт рассматривал богословие Библии как ключ к пониманию её послания. Он утверждал, что «не существует ни одной части Библии, лишённой авторитета, поскольку все части так или иначе отражают грань или грани в структуре веры и должны оставаться в высшей мере нормативными для христианской веры и практики».^[1]

Брайт был ещё более убедительным в формулировке утверждения, которое подняло бурю протеста, но я согласен с ним, что это единственный способ выбраться из болота, в котором мы находимся сейчас. Он говорил: «Позвольте заявить со всей ясностью: текст имеет только одно значение — то, которое вложил в него автор, и существует только один способ обнаружить данное значение — это историко-грамматический метод».^[2] И это верно, поскольку данный путь исключает появление субъективных прочтений текста, а также утверждений, что то или иное прочтение является откровением от Бога.

Некоторые сразу возразят: ведь это ограничение достаточно скользкое (кто может точно знать, что хотел сказать автор в своём тексте?) и помимо того, оно не в состоянии оценить огромные трудности, возникающие при чтении библейского текста. Предположение заключается в следующем: с того момента, как текст появился на свет, он становится собственностью различных читателей, которые подходят к нему с большим количеством предрассудков и имея за спиной разное прошлое. Каждый сам принимает решение о том, какое значение имеет текст. Именно такой подход привёл к тому, что все разговоры о передаче и понимании смысла (на уровне человек-человек, но не Бог-человек) по сути, зашли в тупик. Ошибочность такого подхода легче всего увидеть, собрав и изучив все существующие «смыслы», которые почерпнули из одного и того же текста различные читатели (ведь каждый из них придерживался своей собственной теории толкования текста). Такая подборка неизбежно будет включать целый ряд противоречивых (если не взаимоисключающих) заявлений.

В вопросе поиска значения текста (искать ли его в самом тексте, в общине или в конкретном читателе) мы придерживаемся мнения о том, что значение находится в тексте, а также в контексте, в котором писали авторы.

Эти утверждения будут рассмотрены более подробно в последующих главах, а сейчас нужно сказать, что вторжение постмодернизма нельзя игнорировать или относиться к нему как само собой разумеющемуся. И это другая веская причина, почему нельзя исключать изучение и применение Ветхого Завета из служения, оно должно оставаться мощным, решительным, методологическим напоминанием в наши дни.

Но давайте вернёмся к «ключу» Брайта — богословию. Элизабет Ахтемейер возражала обращению Брайта к значению текста, помещённому в него авторами Писания. Она заявила: «Нужно подчеркнуть, что проповедь не может быть словом Божьим, обращённым к церкви, если рассматривает Ветхий Завет отдельно от Нового».^[3] Согласно её точке зрения, тексты Ветхого Завета всегда имеют свою пару в Новом Завете и не должны рассматриваться отдельно. К счастью, такие учёные, как Фостер Р. МакКёрли Младший и Дональд Гауэн^[4] подвергли сомнению её тезис.

Но печальным фактом остается то, что очень многие в евангельских кругах используют метод проповеди по Ветхому Завету, основанный на подобных взглядах. В результате они подходят всё ближе к тому (если ещё не начали практиковать), что мы сейчас называем эйзегезой — «привнесением смысла в текст». И, как следствие, Библия становится «плоской», и идеи из одного места Писания приравниваются к подобным идеям, которые встречаются в других частях Библии, — частично или полностью. Это не значит, что проповедники не признают весь канон или сомневаются в Божьем авторстве канона, скорее, это показывает ошибочность их методологии. Первое, что мы должны сделать, — установить, что значит тот или иной ветхозаветный текст, и только потом извлекать дополнительную информацию относительно данного вопроса, информацию, которую Господь считает нужной дать нам в соответствии с последующим развитием откровения.

Наибольшую пользу при раскрытии смысла ветхозаветных текстов могут принести последние исследования специфики жанров, поскольку жанр, в котором был изложен текст, является главным ключом к толкованию текста и созданию проповеди. Дональд Гауэн наилучшим образом обобщил это, сказав: «Древний автор использовал тот жанр, который помогал ему лучше передать вверенное ему послание, и перед нами стоит вопрос: может ли это помочь проповеднику обращаться к современникам настолько