Анвар и большая страна [Владислав Анатольевич Бахревский] (fb2) читать постранично, страница - 3

Юзаса.

На комбинате Яниса любят. Он обходит оба этажа, комнату за комнатой. Здесь янтарь делают красивым. Из моря выносит его в чешуе. Плавает на волнах коричневый, морщинистый чурбачок. Кто не знает, тот и не догадается, что это янтарь.

Янтарь — древняя смола. Лет ей — сорок миллионов. А ещё бывают инклюзы. Когда Янис в школе делал доклад про янтарь, он так и сказал — инклюзы. Слово трудное, учёное. А на самом деле — это мошки и жучки, которые сорок миллионов лет назад завязли в смоле и с той поры сидят себе в камне как живые. И крылышки у них, и ножки, и усы. А ещё бывают пузырьки воздуха. Смешно даже. Можно подышать воздухом, которому сорок миллионов лет, которым дышали динотерии — древние слоны. А высотой они были в пять метров!

На комбинате янтарь обтачивают на дисках. Сначала на металлических, потом на дисках из валенка, а потом из материи. Становится янтарь прозрачным, весёлым. А бывает он и не прозрачный, белый совсем. Его так и называют — костяной.

Однажды Янис спросил Юзаса.

— Юзас, — спросил он, — почему у тебя пропала сила?

А Юзас сказал:

— Никуда она не пропала. Мне бы только достать большой янтарь. Величиной с голову телёнка.

Пришла буря. Янис с мальчишками побежал на дюны ловить янтарь. Море поднялось как на дрожжах. Оно прикатывало к дюнам и шипело на мальчишек, а те бросали в него камни.

Мелкого янтаря было много, но Янис не собирал его. Он сидел на одном месте и ждал.

К нему подошёл семиклассник Владас:

— Что сидишь? Смотри, сколько я набрал!

Он показал на тугой карман брюк.

— Мне мелочь не нужна, — сказал Янис. — Мне нужен большой янтарь. Для Юзаса.

— Говорят, у него сила пропала?

Янис не ответил. Пришла волна, рассыпалась у ног пухом, и остался на песке огромный янтарь.

— Вот я и дождался, — сказал Янис.

Он встал, но Владас уже держал янтарь в руках.

— Я первый увидел!

— Да нет же, — сказал Янис. Потом он сразу сел и стал смотреть в море. Он был такой маленький и такой гордый, что Владасу стало стыдно за себя. Он, семиклассник, накинулся на этот янтарь, обманул маленького… Ну хоть бы Янис сказал что-нибудь! Но Янис молчал, и пришлось уйти.

Буря была чёрная, и ночь наступила раньше времени. Все мальчишки уже сидели по домам. Владас прокрался лесом к дюнам и увидел: маленький Янис всё на том же месте, совсем один.

А Янис был не один. Вдруг прикатила стеклянная волна. Янис наступил на неё, поскользнулся, и его понесло в море. Он хотел закричать, но увидел, что море застыло. Остановились волны, даже брызги замерли в воздухе. Тут кто-то взял Яниса за плечи, и он перестал скользить. Перед ним стоял рыбак Каститис.

«Здравствуйте, — сказал Янис, — значит, это неправда, что бог Перкунас убил вас?»

«Ну конечно, неправда, — сказал Каститис. — Видишь, я живой. А ты смелый парень. Не боишься ни темноты, ни бури. Я тоже никогда не боялся бури. Держи-ка! На память обо мне».

Он положил в руки Янису янтарь величиной с голову телёнка. И вдруг — зазвенело!

«Скорее к дюнам! — крикнул Каститис. — Это падают брызги. Море оживает…»

«А вы?»

Каститис улыбнулся и развёл руками. Янис побежал к дюнам. Он слышал, что его настигает пробудившееся море. Осталось совсем немного, и тут…

— Что же ты спишь здесь?

Это был Юзас.

— Вот! — сказал Янис и протянул брату янтарь. И когда он увидел у себя в руках янтарь, то удивился этому и посмотрел на море. По морю шли бесконечные волны. Янис посмотрел на лес. Лес был чёрный.

В музее есть большой янтарь. В янтаре, в самом его сердце, лицо Юраты. А позади Юраты море и парус.

Всем очень нравится янтарь. Все стоят и думают, как удалось мастеру проникнуть в сердце янтаря. А про это знает художник Юзас. И Янис про это знает.

А Владас тоже знает кое-что.

Зелёная игрушечная шишка

Всё было тогда загадочно и просто. Люди были добрыми или злыми. Было страшно или хорошо. Больно или хорошо.

Лужа, которую мы переходили с мамой шесть раз в день, была нарядная, как петушиный хвост. Она мне сразу понравилась. Всё вокруг было серое: и небо, и таявший снег, и дома, а лужа была как петушиный хвост.

Мы всё ехали и ехали. Где-то в Рязани нас ждал отец. А мы приехали в серый город с красивой лужей возле столовой, и дальше ехать было не на чем.

Мы жили в Доме колхозника и ждали попутной машины, которая перевезла бы нас через Волгу, к железной дороге. Но машины проходили в обратную сторону. Все ждали, что Волга вскроется не нынче если, так завтра, и боялись её.

Неужели в сером городе нам придётся жить целых две недели, пока не сойдёт лёд, пока не наладят паром?

Город был серый, а я всё-таки радовался. Мы ехали на новое место. Старое осталось позади, запомнилось плохо — значит, и жалеть не надо. Старый дом был высокий. Вокруг него всегда стояли лужи, неинтересные, мутные. По лужам с утра до вечера бродили на ходулях мальчишки.