она свернула ихъ трубочкой, и говоритъ мнѣ: – «Ужъ вы, Денисъ Ивановичъ, поѣзжайте со мною домой, а то я боюсь одна съ такой суммой ѣхать». Такъ мы вмѣстѣ и везли въ каретѣ свертокъ: я его держалъ рукой за одинъ конецъ, а она за другой.Погруженный въ такія историческія воспоминанія и въ пріятную озабоченность, Бобылковъ и не замѣтилъ, какъ доѣхалъ до подъѣзда дома Ерогина.Сатиръ Никитичъ только что отзавтракалъ съ какими-то прихлебателями, которые постоянно около него терлись, и оставивъ ихъ въ столовой допивать начатыя бутылки, увелъ Бобылкова въ кабинетъ.Наружность Сатира Никитича нисколько не отвѣчала его имени. Это былъ совершенно обыкновенный сорокалѣтній блондинъ, съ короткимъ круглымъ носомъ, голубыми глазами и подстриженной бородкой. Усы и бакены росли у него кустиками, и это придавало ему какъ будто болѣзненный видъ, несмотря на его плечистое сложеніе и закруглившееся брюшко.Бобылковъ вошелъ мѣрными шагами, и остановившись прямо предъ Ерогинымъ, соединилъ руки ладонями, широко разставивъ локти.– Голубчикъ, Сатиръ Никитичъ, что же это вы надѣлали! – произнесъ онъ своимъ полу-шутовскимъ тономъ, и укоризненно воззрился на Ерогина.– Понимаю, понимаю: у Вассы Андреевны сейчасъ были, – сказалъ тотъ усмѣхнувшись и по-купечески скусывая зубами кончикъ сигары.– Да вѣдь какъ же: присылала за мной, – продолжалъ Бобылковъ. – Вы ее въ совершенное разстройство привели. Право, вчужѣ жалко смотрѣть.– Ну, и жалѣйте, коли вамъ больше нечего дѣлать, – спокойно сказалъ Ерогинъ, плюхнувшись всей своей плотной фигурой на диванъ.– Да и вы пожалѣйте, Сатиръ Никитичъ, – говорилъ Бобылковъ, держа предъ собой сжатыя ладонями руки. – Вѣдь Васса Андреевна всегда такъ сердечно относились къ вамъ…– Э-ва! А юнкера то зачѣмъ же завела? – возразилъ, слегка краснѣя въ лицѣ, Ерогинъ.Бобылковъ склонилъ голову и развелъ руками, но тотчасъ опять сжалъ ихъ ладонями.– Ахъ, Сатиръ Никитичъ, да вѣдь вы разсудите, что такое юнкеръ? Вѣдь это дитя, ребенокъ… Стоитъ ли изъ-за этого ревностью себя безпокоить? – произнесъ онъ убѣжденнымъ тономъ.– Ну, подите вы! – отозвался Ерогинъ, и нѣсколько разъ усиленно потянулъ изъ сигары. – Съ Вассой Андреевной у меня все покончено, вы лучше и не толкуйте объ этомъ. Мы съ ней ловко посчитались.Бобылковъ съ сокрушеннымъ видомъ сѣлъ.– Жалко, ей-Богу жалко, – сказалъ онъ. – Такая милая женщина, сердечная. Теперь, говоритъ, съ чѣмъ я осталась? Дачу дорогую наняла, коляску заказала, и какъ же это будетъ? Вамъ, Сатиръ Никитичъ, надо бы успокоить ее.– Бросьте это. Вотъ Елена Николаевна – другое дѣло, – прервалъ его Ерогинъ. – Вотъ тутъ я не прочь похлопотать.Бобылковъ словно почувствовалъ толчокъ во всемъ существѣ своемъ. Но онъ не подалъ виду, какъ глубоко заинтересовали его слова Сатира Никитича, и проговорилъ довольно равнодушно:– Да, эта помоложе будетъ, и воспитанія больше. Только вѣдь она съ Козичевымъ.– Эка невидаль Козичевъ вашъ. И не у такихъ отбивали, – самоувѣренно возразилъ Ерогинъ.Бобылковъ плутовато прищурился на него и подмигнулъ.– Вашу репутацію мы знаемъ, – сказалъ онъ, хихикнувъ. – А только и злодѣй же вы, Сатиръ Никитичъ, ей-Богу злодѣй. Такого баловника, какъ вы, поискать надо.Два пальца его правой руки опустились при этомъ въ жилетный карманъ, и что-то тамъ нащупывали и перебирали.– Мнѣ, кстати, надо будетъ сейчасъ заѣхать къ Еленѣ Николаевнѣ, дѣльце маленькое есть, – продолжалъ онъ. – Увидѣла она у меня какъ-то бирюзу замѣчательную, такъ купить хочетъ. Дѣйствительно, рѣдкій случай; я отъ одного персіянина за большія деньги досталъ.И онъ вытащилъ изъ жилетки два бирюзовыхъ камня и прикинулъ ихъ на ладони. Ерогинъ взялъ ихъ по очереди кончиками пальцевъ и осмотрелъ, наморщивая складки на переносицѣ – Сколько? – спросилъ онъ кратко.– Вотъ бы вамъ, Сатиръ Никитичъ, дать оправить, да поднести Еленѣ Николаевнѣ, – замѣтилъ Бобылковъ, уклоняясь отъ прямого отвѣта. – Она бирюзу больше всѣхъ камней любитъ.– Да сколько стоитъ? – повторилъ свой вопросъ Ерогинъ.Бобылковъ простодушно махнулъ рукою.– Ну, что для васъ цѣна! Была бы охота, – сказалъ онъ. – Я, если желаете, самъ завезу къ Фаберже и велю оправить. Брилліантами кругомъ обложить…– Пожалуй, свезите; только чтобъ не дорого все вышло, – согласился Ерогинъ.Бобылковъ съ притворнымъ равнодушіемъ сунулъ бирюзу обратно въ жилетку, и тотчасъ сталъ прощаться.– А Еленѣ Николаевнѣ я намекну объ этомъ, а? – произнесъ онъ нѣсколько таинственно, и снова подмигнулъ.– Пригласите-ка ее завтра пообѣдать въ ресторанѣ: вы, я, да она, – сказалъ Ерогинъ.Бобылковъ сдѣлалъ серьезное лицо и задумался, какъ бы въ виду трудности и сложности предлагаемой задачи.– Я переговорю, – многозначительно вымолвилъ онъ наконецъ, и простился.Онъ спѣшилъ, зная, что Елену Николаевну Мамышеву позднѣе нельзя застать дома.– Мамочка! голубушка! вѣдь все хорошѣете! – привѣтствовалъ онъ ее, когда она вышла къ нему
Последние комментарии
34 минут 54 секунд назад
2 часов 39 минут назад
23 часов 53 минут назад
23 часов 56 минут назад
1 день 5 часов назад
1 день 9 часов назад