Клад-озеро [Николай Николаевич Чебаевский] (fb2) читать постранично, страница - 2

веснушчатый — все лицо будто конопляным семенем усыпано.

Рассуждать, как Ванюшка, он не любил. Раз, два — и дело сделано или брошено.

— Сделаем тогда здесь — и все тут! Пусть маленький будет, но лучше, чем никакой.

— Не егозись! Тебе любое дело так — лишь бы не думать, с плеч спихнуть, а там — хоть трава не расти, — неодобрительно произнес Ванюшка.

Он повторил упрек, который непоседа Ленька не раз слышал от отца, и это рассердило его.

Братья напыжились, приготовились угостить друг друга тумаками, но Зина предложила:

— А давайте… Давайте сделаем каток у Скопанца. Ведь это недалеко?

Скопанцем звали высокий глинистый обрыв над речкой на самом краю села. Глина там была не простая — настоящая охра, цвета яичного желтка. Колхозницы копали ее для разных домашних надобностей: одни обмазывали к праздникам саманные стены хат, другие, у кого дома были деревянные, разводили ее на олифе и красили полы.

Каток на речке у Скопанца? Ай да Зинка! Как это им сразу в голову не пришло? Речка там широкая, снегу почти никогда не бывает. Во-первых, потому, что место это открыто юго-западному ветру, который дует у них зимой сильнее всего и сносит снег. А во-вторых, там почему-то часто выступает наледь. Выступит, замерзнет, и долго лед блестит, как зеркало. Значит, расчищать и поливать каток редко придется. Лучше места не найти!

Все обрадовались, а Ленька загорланил:

— У Скопанца, у Скопанца! Разве это далеко? То ли ноги у нас больные? Пять минут — и там…

Словно доказывая, что ноги у него здоровые, он подскочил, притопнул, потом припустил бежать что есть духу. Пимы на Леньке были не по росту, отцовские, с толстой, прошитой дратвой подошвой, но он летел так, что спешившие за ним ребята только эти подошвы и видели.

— Фью-ю! — разочарованно свистнул Ленька, домчавшись до Скопанца. — Лед-то какой!

Действительно, лед не обрадовал никого. Был он чистым, белоснежным, но каким-то ребристым. Будто шла вода волна за волной да так и застыла.

— Морозы-то какие! Наледь выйдет, а растечься не успевает, вот и застывает наплывами, — сказал Ванюшка авторитетно.

Никто не возразил. Все знали склонность старшего брата Рябова все объяснять, до всего докапываться — надо это или не надо. За такое пристрастие дали ему даже забавную кличку: «Пирожок с морковкой». Получил он ее давно, лет пяти или шести от роду. Тогда Ванюшка, конечно, не пытался уразуметь природные явления, но любовь к ясности проявилась у него в полной мере. Бывало, если скажет ребятам, что ел сегодня пироги, то обязательно добавит: «с капустой, с картошкой». А так как любил он особенно морковные и частенько хвастался этим, то бойкие на язычок деревенские ребятишки, естественно, и окрестили его «Пирожком с морковкой».

Прозвище крепко пристало к Ванюшке. Может быть, и потому еще, что когда он подрос, вытянулся, то стал походить больше на молодую морковку. Называть его Пирожком было очень потешно.

— Ничего, сбегаем домой за лопатами, гребни разровняем — и будет хорошо! — сказала Зина.

Так и сделали. Догадливый Мишка захватил даже метлу.

— Ледяную крошку сметать будем, — объяснил он.

Зина первая принялась сострагивать наплывы. Но силенок в ее маленьких руках было маловато. Лопата больше скользила по поверхности, чем снимала неровности.

Ванюшка неторопливо и споро работал рядом с ней. Он поглядывал на девочку с участием. Городская все-таки, давно ли в деревню приехала. Да и нога больная к тому же… Наконец Ванюшка сказал, немного сбившись от смущения:

— Бросай-ка лопату… Я тут и за себя, и за тебя поспею.

— Как это так? — подняла на него девочка большие глаза. Были они светло-карие, с веселыми крапинками, и оттого казалось, что Зина постоянно посмеивается. А тут глаза ее стали строгими, настороженными.

— Ты что это выдумываешь, Пирожок? Почему я должна бросить работу?

— Не работу, а лопату, — проговорил Ванюшка, склоняя голову еще ниже. — Лучше сметай ледяную крошку в сторону, а я буду выравнивать. Силы у меня побольше.

Зина нахмурилась. Потом улыбнулась лукаво. Взяла метлу, стала проворно подметать за Ванюшкой. Метлой орудовать было куда легче и быстрее. Девочка очень скоро догнала мальчика. Он без передышки размахивал лопатой, срубал и выравнивал наплывы все торопливее и торопливее, лицо его было в поту, но оторваться от Зины хоть на шаг никак не удавалось. А она все чаще и чаще стояла без дела, опершись щекой о черенок метлы, посмеиваясь, конечно, над ним: «Сам напросился, вот и работай за двоих!»

— Ух, руки отстали! — не выдержал наконец Ванюшка.

Зина рассмеялась, побежала по льду, скользя то на одной, то на другой ноге. Крикнула Ванюшке:

— Догоняй, Пирожок… с морковкой!

Забыв про усталость, Ванюшка сорвался с места и кинулся за ней. Догнать ее ничего не стоило. Он поймал Зину за плечи, но она неожиданно опрокинулась на спину и оба упали на снег под самым берегом. Стали барахтаться с криком, со смехом.

Подлетел Ленька, свалился на них. На