Граф Л. Н. Толстой [Павел Васильевич Анненков] (fb2) читать постранично, страница - 3

работы изменился, но сама работа не изменилась – только анализ его приобрел уже положительный характер вместо прежнего отрицательного. Анализ Толстого уже не обличает ребенка: он прославляет его. Иначе и быть не могло. Крестьянский мальчик уже тем самым, что принадлежал к простому, неиспорченному быту, становился дитей правды в его глазах. Ни общество, ни литература наша, конечно, никогда не забудут великих педагогических заслуг Толстого по открытию целого мира богатой, внутренней жизни детей, мира, существование которого только предчувствовалось до него немногими. Он проник в самые скрытные уголки этого мира, и, вероятно, не один раз придется всякому читателю и наставнику, понимающему свое призвание, справляться с открытиями Толстого для того, чтоб проверить свои планы образования и уяснить многие загадочные проявления детской воли и души. Но логические последствия чисто художнических отношений к школе часто приводят к сомнению в достоинстве последних как средств и орудий педагогии.

Нам совершенно понятно, например, отчего Толстой так решительно и беспощадно преследует в своем журнале всякую мысль о «воспитании» человека со стороны школы. Воспитание, по его определению, есть насильственное привитие мнений, привычек ума и понятий одного взрослого лица к другому, слабейшему и беззащитному, на что никто не имеет права, хотя собственно воспитание должно бы пониматься как прямой, неизбежный результат духовного общения между тем и другим. Но с особой точки зрения Толстого на значение и достоинство непосредственных явлений он совершенно прав. Какая передача моральных представлений, отвлеченных идей и понятий может быть допущена там, где сам мальчик, по происхождению своему, есть вполне нормальное существо, чистое и поэтическое отражение реальной, жизненной истины. Его, наоборот, следует беречь от внушений ложной, несостоятельной цивилизации, а не подчинять ее сомнительному кодексу и не только беречь, но изучать ростки его собственной мысли, способные привести к открытию условных, противоестественных, слабых сторон в самых началах образованности. По этой теории не только воспитание есть порча ребенка, который, благодаря ему, принимает в себя вместе с пошлыми убеждениями своего наставника ошибки и заблуждения истории, предрассудки и бессмыслицы целого общества (мы бы сказали вообще грехи человечества, если бы не боялись исказить мысль Толстого преувеличением ее), но переходя к образованию – оказывается, что и простая передача науки подчинена нормальному существу, – крестьянскому мальчику. Она находит свои границы уже не в себе, а в своем ученике и должна остановиться тотчас, как посягает на лучшее его достояние, – как начинает перерабатывать его натуру. Знание не обязательно для всех, как, например, вера. Прежде чем навязывать науку ученику, надо еще осведомиться, какую науку он хочет и насколько ее хочет или, другими словами, надо узнать насколько он, по совести, может принять работу чужой мысли, упражнявшейся задолго до него, без его ведома и нисколько не имея в виду его свойств и потребностей. Главная задача народного образования заключается в том, чтоб сделать мальчика сведущим и не лишать его ни силы, ни простоты, ни ясности его врожденных представлений, чтоб вывести знание из городов в поля и деревни и при этом сохранить им все те качества, которыми они отличаются от цивилизованного общества и его превосходят.

Границы нашей статьи не позволяют нам отдаться разбору всех этих противопоставлений, всех этих антиномий, которые так подробно и мастерски, в диалектическом смысле, развиты самим Толстым в его журнале; но что они не могут составлять целей педагогии как науки, это, кажется, очевидно само собою. Это скорее темы для свободного творчества в области литературы и в сфере преподавания. Несколько основных правил, конечно, приведены и нашим автором в виде руководства, как, например, правило о необходимости полной свободы для ученика относительно учителя и полной подчиненности учителя указаниям нравственной природы своих воспитанников, но это правило, как и все другие такого же рода, требуют в применении к делу специальных, художнических способностей. Одного размышления, правильного понимания и добросовестности, обусловливающих хорошее применение научных правил, – для них уже недостаточно. Лучшим свидетельством, что успех школы, построенной на таких основаниях, всегда будет зависеть от лица и творческих сил ее основателя, точь-в-точь как достоинство литературного произведения исключительно зависит от художнических средств самого писателя, служит «Ясная Поляна» Толстого. В этой знаменитой школе полная свобода, предоставленная ученикам, нисколько не разрослась в анархию, беспутное баловство. Основатель ее находит причину явлений в чувстве меры, свойственной детям вообще, и детям этой местности в особенности; мы имеем полное право думать, что явление это есть результат тех особенных приемов творчества,