механическим, а у механизмов и машин нет души. Так и дух человека, полагающегося на искусство механиков, истончается и теряет свою суть. Простота и процесс действия превыше результата по определению, если позволяют тебе прибывать в покое и согласии, как с внешним миром, так и самим собой.
— Я обучаюсь у известного мастера, но никогда не слышал столь ценных откровений, — удивленно воскликнул монах.
— Так ты один из учеников этого надменного ментора Со, что рядиться в красные одежды и наставляет других, да бы они копили бесполезные знания и искали тайных путей, которые не приносят никакой пользу другим? — усмехнулся старик.
— Нет, мастер Со Хэ учит нас совсем другому, — попытался возразить преданный ученик.
— Он учит вас объяснять другим что, следует делать, вместо того, чтобы просто помочь? За то время, что мы ведем беседу, я бы уже успел дважды сходить к колодцу и обратно, а ты прокопал бы три локтя той самой канавы, о которой упоминал.
Пристыженный монах остался и до вечера помогал старику — окучивал грядки и вырыл оросительную канаву от ближайшей рисовой поймы. Ночью он пришел в монастырь и сразу отправился к мастеру. Ученик рассказал ему обо всем, что сегодня случилось с ним, и заверил, что никогда раньше не слышал столь простых и ясных рассуждений ни у кого, кроме самого Со Хэ.
— И я в смятении, мастер. Ты учишь, что развитие и новшества — благо, что прогресс технической мысли есть проявление бессмертного гения, заложенного в дух каждого человека. Но разве дают они покой и откровения, в отличие от простоты и размеренного созидания? Приводят ли попытки понять истину к гармонии или порождают напротив хаос сознания? Как бесконечно пополняемые знания и ищущий разум помогут добиться понимания единства и постоянства Вселенной?
Мастер Со Хэ ласково улыбнулся и ответил:
— Путь каждого сложен и, разумеется, полон терний сомнения и двояких взглядов. К сожалению, иногда заблудившись в собственных мыслях или следуя искаженному указанию, мы сбиваемся, ступая на чужую дорогу. Подумай теперь сам, отбросив все то, чему я учил и тому, что ты слышал. Этот крестьянин упрекал тебя в том, чему сам же и заставил придаваться — исканию без цели. Он наполнил тебя сомнением и стыдом, но для чего? Как получилось, что никто из семьи не работает вместе со стариком в огороде? Где же они? Почему даже деревенские мальчишки, которых родители заставляют помогать одиноким и пожилым, обходят его дом стороной?
— Подождите, мастер, неужели вы хотите сказать… — сокрушенно замолчал ученик, узрев себя и те события со стороны.
— Да, — кивнул великий учитель, — простота его же подхода к Пути, раскрывает самого человека в повседневном быту. Этот крестьянин всего лишь уставший от жизни старик с мелочным, ядовитым и склочным характером. У него хорошо подвешен язык, но он настолько закоснел и ленив, что предпочитает трудиться в три раза больше, чем сделать что–то, что ему не хочется или что кто–то другой не сделает за него. А еще, — усмехнулся Со Хэ, — он мой отец.
Малая жертва
Коба Юэ, правитель благостного царства Чжу, еще при жизни прославился от Ледового Края до Моря Тысячи Островов, как мудрый дипломат и превосходный фехтовальщик. Ни на одном из этих поприщ ему не было равных, и каждое из своих блестящих умений этот монарх умел обращать на благо своему государству, как по отдельности, так и вместе.
Когда южные границы Империи подступили к владениям Чжу, а следом пало соседнее царство Фуокан, Коба сумел убедить Императора и правителей нескольких окрестных земель заключить необычный договор. Каждый год ко двору Чжу в Циндао прибывали лучшие фехтовальщики со всех концов света, и на турнире перед троном Коба они состязались за право владеть землями царства и его народом.
— Малая кровь лучше большой войны, — говорил мудрый царь, и все, кто слышал эти слова, всегда соглашались с ним.
Каждый год ученики царя Чжу одерживали на турнире верх, играючи повергая лучших мечников Империи, бесстрашных лим–бо из Юнь, опытнейших офицеров государства Нееро и суровых воинов горной страны Даксмен. А если же все же случалось кому–то из иноземцев выйти победителем, то Коба сам спускался со своего трона и, объявляя «последнее испытание для достойного», сокрушал чужестранного мастера, доказывая свое превосходство и силу всего Чжу.
На десятый турнир не смог прибыть ни один из воинов Нееро. Города их царства пылали в гигантских кострах, разожженных армиями Империи, и все знали, что хотя Чжу было меньше и слабее Нееро, Император чтил подписанный договор и не стал нападать на владения Коба, хотя мог бы легко захватить плодородные равнины, осененные правлением рода Юэ.
Минуло еще два оборота мира, и много молодых воинов, слуг Избранника Неба, возвышенных прошедшей войной, прибыли в Циндао к началу нового турнира. Блестяще сражались в тех поединках все без исключения, но особенно хорош был молодой офицер Империи, чье искусство и грация восхитили даже самого
Последние комментарии
22 часов 28 минут назад
22 часов 42 минут назад
23 часов 50 минут назад
1 день 11 часов назад
1 день 11 часов назад
1 день 11 часов назад