Дежурный по городу слушает [Александр Петрович Кулешов] (fb2) читать постранично, страница - 2

оперативной группы — это большая беда, он все же хочет, чтобы что-то случилось и его послали, хочет действовать. Как-то неудобно сидеть вот так, сложа руки. Владимир прекрасно знает, что можно сто раз продежурить, так и просидев все двадцать четыре часа на диване. Он это знает, но все же испытывает нелепое чувство вины за то, что просто сидит и ничего не делает. А между тем у Владимира нет никаких оснований винить себя. Ему нет еще двадцати пяти, а он уже кандидат партии, заканчивает второй курс заочного юридического института, мастер спорта по борьбе самбо, лейтенант… Многие ли столького добились в его годы?

Ну, а потом еще вот Таня. Есть Таня. Жена. Он женат.

Владимир даже начинает ерзать на скрипучем кожаном диване, на котором он сидит. Жена! Он женат! Этот факт невероятной важности переполняет его. Во-первых, своей значительностью, во-вторых, новизной — Владимир женат два месяца! Два месяца!

Все-таки Танька (виноват, Татьяна Георгиевна Анкратова) молодец! Серьезно! Не всякая девушка решится выйти замуж за милиционера. Да нет, совсем не потому, что он милиционер. В наше время только дремучие обыватели представляют себе милиционера как безграмотного городового. Милиционеры теперь с образованием, с культурой, какая тому обывателю и не снилась…

Нет, просто не каждая согласится иметь мужа, который может сутками не возвращаться домой, может вскочить по телефонному звонку среди ночи и умчаться в дождливую или снежную неизвестность. Не каждая привыкнет к тому, что, когда уже нет сил ждать, в час ночи, в два может раздаться в трубку хрипловатый голос полковника: «Владимир тут ударился… споткнулся… поехал в больницу… Да нет, так, пустяки, вы не волнуйтесь, скоро привезем».

Нет, совсем не просто быть женой сотрудника уголовного розыска, для которого нет мирных дней, который всю жизнь на передовой невидимого фронта.

Ведь случается, что полковник не звонит, а приезжает сам, седой, еще более суровый, чем всегда, смотрит, и по взгляду его, печальному и яростному, все становится ясно…

На невидимом фронте война не прекращается никогда. Мы всегда наступаем, мы всегда побеждаем в ней, но, как всегда на фронте, мы несем потерн. И женщина, которая станет женой милиционера, должна быть мужественной.

А Таня, она не выглядит мужественной, совсем наоборот, у нее такие золотые волосы, такие карие глаза, такая улыбка, все время улыбка. Как-то это не вяжется с понятием — мужество. А вообще, почему не вяжется? Где сказано, что мужественный человек должен быть черноглазым брюнетом с мрачным выражением лица? Где?

Владимир внутренне улыбается — надо позвонить Тане. Она, наверное, беспокоится — все же первый раз на дежурстве и даже, если бы это было не первое дежурство. Ведь привыкнуть к беспокойству за любимого человека нельзя ни за день, ни за год, ни за целую жизнь.

Владимир вспоминает их первую встречу. Она произошла в лучшем стиле героических романов.

…Было поздно, часов двенадцать. Владимир возвращался с концерта. Он шел не спеша, он любил возвращаться домой по ночной Москве. Но, видимо, такая привычка была свойственна не ему одному. Впереди вот уже несколько минут раздавался стук каблучков и маячил стройный девичий силуэт.

Сначала Владимир хотел отстать — еще подумает, что увязался. Потом пошел быстрее — мало ли что бывает, ночь все же, девушка одна. Кстати, почему одна? И Владимир ускорил шаги, чтобы все время держаться на одном расстоянии. В конце концов он сам увлекся этой невинной игрой. Он шел уже совсем не в направлении своего дома, шел быстро, бесшумно, легкой, упругой походкой спортсмена («Как тигр в джунглях», — подумал Владимир и сам себе подмигнул). И вдруг за одним из поворотов стук каблучков оборвался, замер на мгновение и с нарастающей быстротой послышался опять. Девушка показалась из-за угла и промчалась мимо него так стремительно, что ни он, ни она не успели даже разглядеть друг друга. А через секунду, дыша винным перегаром, из-за угла показались две других, совсем не изящных фигуры.

— Эй, красотка, эй, слышь, стой! Стой говорят, хуже будет, слышь!

Голос злой, хриплый, пьяный.

Владимир был милиционер, самбист, комсомолец. А главное — он просто был настоящий советский парень, в отличие от тех двоих.

Он — один, их — двое, но много преимуществ было на его стороне.

Девушка, остановившаяся в отдалении и нерешительно переминавшаяся с ноги на ногу, увидела неожиданную картину: короткая возня, шарканье ног по асфальту, глухой вскрик — и вот уже трое идут, взявшись под руку, как самые лучшие друзья: неизвестный парень посередине, оба пьяных хулигана по бокам. Идут тихо. Ей не слышен их негромкий разговор.

— Где ближайшее отделение? — спрашивает Владимир.

— Сюда, вот сюда, ой, тише ты, сломаешь ведь руку!..

От страха и боли хулиганы тяжело дышат. Они идут тихо, послушно. Руки их зажаты в железном захвате, одно неосторожное движение, и этот парень, ростом вроде бы пониже и плечами поуже, мгновенно переломит сустав.