По обе стороны любви [Елена Александровна Лобанова] (fb2) читать постранично, страница - 3

выписали…

— Так то родной ребенок, — вздыхала Карпова, — а моя Алена — вы ж сами знаете, Вероника Захаровна! Ну никого буквально ко мне не подпускает, ревнивица! Она если дома — так и стоим в подворотне, как семиклассники, представляете?.. Нинуля, еще чашечку! — не забывала она заказать уже другим, бодрым тоном. И подзывала ласково: — Посиди с нами, Нинуля! Посмотришь, что со мной будет, да? Она у нас гадать умеет, Вероника Захаровна, по кофейной гуще. А это учительница наша, классный руководитель — Нинуля, познакомься!

Нинуля махнула кому-то рукой, приблизилась к столику и оказалась совсем молоденькой девушкой, смугло-розовой, как персик. Она ловко заменила игрушечные чашечки, присела рядом и стеснительно улыбнулась Веронике.

— Ну, как работается сегодня? Все нормально? — потрепала ее по щеке Карпова. — Нет, вы посмотрите только, что за волосы, а?! Роскошь! Теперь поведу тебя к своему парикмахеру, та-акую стрижку сделаем, все упадут! — И предупредила строго: — Смотри: если кто приставать будет, сразу мне скажи!.. Я забыла: чашку от себя переворачивать левой рукой, да? Вероника Захаровна, смотрите, вот так!

Вероника смотрела во все глаза и слушала, завистливо грустя: Никогда, никогда не научиться ей делать такое лицо — то страстное, то грозное; и так ласкать словом, и носить такие комбинезоны! Жизнь Карповой протекала в иных широтах, где прекрасные женщины любили мужчин с глазами фараонов, а нежные девушки с роскошными волосами запросто читали будущее по кофейным разводам.

— И на этом интересе вы давно поставили крест, — вдруг достиг ее слуха голос Нинули, неожиданно низкий, протяжный, — в общем, как бы задвинули его в дальний ящик, да?

Девушка-грузинка, оказывается, обращалась к ней. Вероника машинально улыбнулась ей и кивнула, вслушиваясь в нездешние, непривычные интонации. Этот голос был как песня. Под его грузинскую мелодию в воображении выплывали новые кадры: юг, море, кипарисы… Смутно слышались отдаленные крики чаек… «А что еще за ящик?» — удивилась она.

Нинуля, сосредоточенно сдвинув брови, разглядывала ее чашечку.

— Но зато теперь ваш интерес принесет плоды. Вот здесь, смотрите, — видите, да?

Вероника послушно заглянула в чашку. Кофейная гуща размазалась по дну неопрятными разводами.

— Видите? На дереве вашей мечты уже распускаются почки! — торжествующе объявила Нинуля.

И подарила ей улыбку щедрой феи.

Вероника послушно кивала, восторженно улыбаясь в ответ. Сидеть бы и сидеть в этом низком креслице, слушать и слушать голос-песню, смотреть и смотреть кино про любовь, море и цветущие деревья…

Глава 2

Перефразируя классика, можно было бы смело утверждать: «Каждая учительская семья счастлива и несчастлива по-своему».

Впрочем, при внимательном рассмотрении некоторые общие семейные закономерности все же просматривались.

К примеру, в семьях математичек во все времена царят размеренность и порядок. Все здесь свершается четко и планово — ремонт, покупки, развлечения и даже ссоры. А в своей карьере математички обычно проходят три основных этапа:

учительница Молоденькая, но Уже Серьезная и Ответственная;

затем учительница В Расцвете Лет — Опытная, Решительная и Элегантная;

и наконец, учительница Пожилая, одетая строго и солидно, Исключительно Опытная и Все Еще Активная.

Мужья математичек гордятся женами и втайне побаиваются их аналитического ума, дети учатся на «хорошо» и «отлично» и вовремя возвращаются домой, свекрови проживают отдельно.

Зато совершенно в другом измерении протекает жизнь англичанок и француженок. Испокон веков поддаваясь тлетворному влиянию Запада, эти особы, однако, до поры до времени искусно скрывали элементы буржуазности. И лишь в последние годы, отбросив всякую скромность, они облачились в джинсы и невиданной расцветки свитеры, обзавелись журналом «Космополитен» и принялись цинично обсуждать на уроках стоимость образования за рубежом и перспективы брака с гражданами США, Канады и Японии. Мужья как-то слиняли на их блестящем фоне, свекрови не подавали о себе вестей, зато дети без видимых усилий поступали в престижные вузы. Завистливая же общественная молва повадилась приписывать им интеллектуальный шпионаж, валютное репетиторство, связь с мафией и склонность к алкоголизму.

Но пожалуй, наиболее колоритную группу являют собой учителя русского языка и литературы.

Собственно говоря, они являют собой две совершенно разные группы.

Представители первой, русоведы по убеждению, твердо полагают своей задачей обучение детей грамотному письму. Ученики их обычно назубок знают чередование гласных и спряжение глаголов, бойко составляют предложения типа «Смелый мальчик весело шел в школу» и регулярно выполняют работу над регулярно же повторяющимися ошибками. Зато на уроках литературы они большей частью тоскуют; вызванные же отвечать, траурным шагом приближаются к учительскому столу и