Элвис Пресли: Реванш Юга [Себастьян Даншен] (fb2) читать постранично, страница - 3

Отнюдь не став преемником белых «менестрелей», накрашенных жженой пробкой, которые долгое время выворачивали наизнанку музыку черных, чтобы снять чувство вины с Америки белых, Элвис был настоящим блюзменом, который помог музыке Юга глубоко и надолго проникнуть в общеамериканскую культуру при помощи уловки наподобие троянского коня.

В мире южного блюза и раньше появлялись белые певцы, но это не афишировалось по причинам, тесно связанным с хорошо известными стереотипами поведения между общинами в краю «унесенных ветром». В период между двумя мировыми войнами Джимми Роджерс, считавшийся отцом музыки кантри, последовал этой логике и достиг успеха. Выбившись из той же нищеты, что и афроамериканские барды, сделавшие первые записи блюза, Роджерс доказал своим примером, что подлинный раскол на Старом Юге имеет в большей степени социальную, чем расовую природу. По его стопам пошли Ред Фоли и Хэнк Уильямс.

«Правящая верхушка жила в постоянном страхе перед союзом, в который могли бы объединиться индейцы, чернокожие и белая беднота», — писал Жан Поль Леве, специалист по культуре блюза. В обществе, построенном на неприятии расового смешения, было необходимо подобрать разные названия для музыки двух общин, но за словами «блюз» и «хиллбилли» (уничижительный термин, долгое время использовавшийся для музыки кантри) скрывались две взаимодополняющие половины единого культурного пространства — культуры сельской бедноты, искусственно раздробленной по расовому признаку аристократией из землевладельцев, стремящихся сохранить свою гегемонию.

Как и у Джимми Роджерса, творческий путь Элвиса Пресли проступает из особенностей его собственной биографии: певец вышел из горнила, в котором переплавилось наследие блюза, кантри и госпела, и на законном основании превратился в рупор всей простонародной общины Юга. Но если успех Роджерса был ограничен современными ему средствами коммуникации, Элвис, напротив, взмыл вверх на волне музыкальной индустрии, благодаря развитию транзисторных приемников и телевидения, ворвавшихся в повседневную жизнь американских подростков.

Одновременно явление Пресли совпало с переломной эпохой в отношениях между общинами США: именно в тот момент афроамериканцы повели открытую борьбу за признание своих элементарных прав. Велик соблазн утверждать, что его роль в распространении, утверждении и повышении престижа негритянской культуры (через музыку, но также через манеру одеваться, краситься и говорить, свойственную афроамериканцам) дополняет собой требования чернокожего меньшинства, руководимого пастором Мартином Лютером Кингом-младшим.

Счастливое совпадение места и времени, географии и истории, придавшее размах успеху Элвиса Пресли, ничуть не умаляет его бесспорного таланта. Хотя рождение феномена Пресли совпало с тем моментом, когда у американской молодежи проснулся интерес к менее косным представлениям о взаимоотношениях полов, вдохновляемый эротизмом блюза, это движение воспринимается совершенно иначе, если понять, как круто изменила свое направление американская мысль, увлекшись традициями и ценностями, носителями которых был Юг.

После долгого периода, наступившего вслед за Гражданской войной, когда северяне навязывали свой пуританский взгляд всему союзу американских штатов, произошел резкий поворот к гедонизму, характерному для штатов из бывшей Конфедерации; средние американцы подпадали под обаяние образа жизни южан, нежного и необычного, героизации бедного и достойного белого. Музыковед Алан Ломакс, с большим воодушевлением приобщившийся народной культуры, писал в воспоминаниях о своих поездках по сельскому Югу с сентиментальной ноткой, присущей Стейнбеку: «Пока всё население графства готовилось прожить новый вечер наслаждений в своем Новом Свете, я бродил по улицам, завернувшись в кокон из застенчивости и англосаксонского превосходства. Мы забрали всё: деньги, землю, заводы, красивые машины и красивые дома. Однако лишь эти люди, запертые в своих трущобах и жалких лачугах, были настоящим лицом Америки; из всех первопроходцев, поднимавших эту целину, только они породили веселье на этом бессчастном и бескрайнем континенте, только они заслужили себе имя американцев».

Убедительнее всего универсализация мысли Юга проявляется в религии: всё больше американцев примыкало к христианскому фундаментализму евангелистов с Глубокого Юга, к эсхатологическим представлениям, вобравшим в себя духовность конфедератов. Разница между сельским Югом и устной традицией промышленного и образованного Севера всегда наиболее ярко проявлялась в церкви — столпе американской жизни. Во время службы пламенные речи проповедников, наполненные суевериями, окончательно противопоставили себя рациональному прочтению Библии, унаследованному от отцов-пилигримов. Именно в тот исторический момент, когда звук и цвет приняли эстафету у письменности через посредство пластинок и телевидения,