Баба-Мора [Айно Первик] (fb2) читать постранично, страница - 13

сказала Баба-Мора, принимая цветы. — на сей раз ты дал маху. У валерианы собирают корешки, а не цветы.

Трумм очень огорчился.

— Разве они не красивые? — спросил он.

— Ах, вот оно что, — догадалась Баба-Мора. — Красивые, конечно.

Баба-Мора проводила закоченевшего Трумма в дом. Она развела в очаге огонь и поставила вариться отвар шиповника. Затем велела Трумму снять мокрые ботинки с коньками и дала ему шерстяные носки, чтобы согрелись ноги. И укутала его с ног до головы в мягкую шаль.

— Как здесь хорошо, — мечтательно вздохнул Трумм, когда они сидели у очага, в котором пылали сосновые шишки, и пили дымящийся отвар шиповника. — Вокруг море, а домик такой уютный и теплый. Честно говоря, я приехал потому, что мне очень не хватает наших вечерних чаепитий.

— Ты мог бы и впредь изредка заезжать, — поспешно вставила Баба-Мора. — Долгими зимними вечерами здесь порой бывает так одиноко.

— А ведь я приехал, чтобы позвать тебя в город. — тихо сказал Трумм. — Город тебя не погубит. Причина кроется в тебе самой. И бороться ты должна с собой, а не с городом.

— Я знаю, — ответила Баба-Мора. — Но я должна набраться сил здесь, по крайней мере еще эту зиму. Я думаю написать книгу о травах, как ты мне советовал. Когда это будет сделано, я, возможно, приеду.

— Я уже старик, — ответил на это Трумм, — а путь к тебе такой долгий и трудный. Позволь мне остаться здесь и помочь тебе. Я могу зарисовывать растения. Потому что, честно говоря, я приехал просить твоей руки и сердца.

Баба-Мора залилась краской, как маков цвет.

— Не знаю, что и ответить, — промолвила она. — У меня еще никто такого не просил.

— Одно только слово, моя дорогая Эмелина! Да или нет?

И Баба-Мора шепнула:

— Да.

Мороз и метель на дворе сменились мягким теплым осенним вечером. Вокруг дома Бабы-Моры распустились большие пунцовые георгины. С моря прилетела чайка и тихонько стукнула клювом в окно, но Баба-Мора ничего не замечала. Она сидела перед очагом и смотрела в глаза своему милому Трумму. А сосновые шишки пылали красным жаром, распространяя запах смолы и приятное тепло.