Журнал «Вокруг Света» №10 за 1981 год [Журнал «Вокруг Света»] (fb2) читать постранично, страница - 2

вероятности, вряд ли сегодня удастся взлететь.

— Диксон, 04178 на исполнительном,— чуть прижимая ларинги к шее, докладывает Вениамин Семенович Миняев, широкоскулый, с удивительно спокойным, даже застенчивым лицом человек.

— Разрешите взлет.

— Взлет разрешаю,— гремит, как из бочки, оглушительный голос диспетчера, и самолет, весь задрожав, начинает разбег.

С Миняевым и со всем его экипажем мне приходилось летать уже дважды. Два дня назад мы облетели Карское море, осмотрев льды на маршруте Диксон — мыс Желания — архипелаг ЗФИ — острова Ушакова, Визе, Свердруп — Диксон. Во втором полете изучали состояние льдов у восточных берегов Новой Земли. В Диксон мы возвращались с заходом на остров Белый, неподалеку от которого «Арктика» вела судно «Пионер Белоруссии», продвигаясь вместе с ним к Енисейскому заливу. Дело у них шло хорошо, и непосредственная помощь ледового разведчика тогда не требовалась. За время этих полетов я убедился, что командир наш— пилот опытный, но лишь сейчас понял, что это летчик высшего класса.

Туман окружил самолет сразу же, как только оторвались от полосы. За серой пеленой не стало видно ни земли, ни неба. Набрав триста метров, идеальнейшую для ледового разведчика высоту, Ил-14, развернувшись через крыло, продолжал удаляться в море. Проходили минуты, а туман не рассеивался, летели вслепую. Миняев решил подняться повыше. На четырехстах метрах засветило солнце, но льды оставались скрыты туманом. А разведчику как раз требовалось осмотреть ледовый покров от Енисейского залива до острова Белый, где стоял сейчас атомоход в ожидании рекомендаций для дальнейшего движения.

Стрелка указателя скорости застыла на цифре 250—двести пятьдесят километров в час. И с этой скоростью мы продолжали нестись в тумане. По курсу тут нет высоких островов, как и больших айсбергов. Это было известно, и все же, чтобы решиться пойти на снижение, надо иметь огромный опыт подобных полетов и крепкий характер.

Стрелка высотомера ползет вверх: 200 метров, льда не видно... 150... 100... Когда наконец под крылом замелькали ледяные поля, черные трещины и смерзшиеся, покрытые сероватым льдом разводья — показалось, что до них можно рукой достать. Ощущение такое, что мы летим вдвое быстрее. Туман не пропал, он по-прежнему окружает самолет. Однако едва стали различимы льды, как по самолету будто пронесся вздох облегчения, все принялись за дело.

На столе тщательно расправляет карту Карского моря Володя Фельдштейн, недавний выпускник Ленинградского гидрометеорологического института, ныне полярник, он работает гидрологом в обсерватории Диксона. На карте нанесен маршрут двух предыдущих полетов. Он весь испещрен цветными полосами, квадратиками, обозначающими, где и какой лед мы встречали.

Володя не только летает на ледовом разведчике, но и частенько высаживается на лед Енисейского залива с «Аннушек», живет там в палатках, ведя наблюдения за льдом и течениями. Хорошо представляет картину сегодняшней навигации в Арктике. Он рассказывает мне, что к Новой Земле от Мурманска суда ведет атомоход «Ленин». В Карском море ледовая обстановка всегда посложнее, и тут проводкой занимаются «Сибирь» либо «Арктика». Но «Сибирь» сейчас доканчивает навигацию у Ямала. Там, на припай, разгружаются последние суда, доставившие грузы геологам и буровикам. «Арктика» в одиночку проводит суда к Дудинке, морским воротам Норильска. Но к самой Дудинке ей не пройти, не позволит осадка, и поэтому в Енисейском заливе атомоход сменяет специально построенный мощный дизельный ледокол «Капитан Драницын». Он ведет суда к причалам, а к месту встречи с атомоходом подводит судно, груженное рудой.

— Вроде бы все продумано,— говорит Володя,— изготовлены специальные суда, но лед нередко преподносит неожиданности, заставляя вносить коррективы. Однако дело, как видите, идет...

Самолет по-прежнему продолжает нестись в нескольких десятках метров надо льдом, Николай Дмитриев, штурман, прокладывает курс, просчитывая что-то на логарифмической линейке. Из кабины выходит улыбающийся Саша Ишуков. «Медведя не видели? — спрашивает меня.— Только что прошел по правому борту». Где уж теперь при такой скорости его искать! Саша ставит на плиту кастрюлю, достает продукты и начинает готовить обед. Я захожу в кабину.

Миняев держит штурвал, переговариваясь с Шабориным, вторым пилотом. Летчики сидят без наушников, связь сейчас держат радисты. На самолете их сегодня двое. Борис Викторович Максимов, старший бортрадист авиапредприятия, экипаж которого выполняет ледовую разведку, вывозит, как говорят пилоты, Алексея Рыбина. Борис Викторович — ас, радистом на самолетах летает четверть века, участвовал в проводке «Арктики», когда она шла к полюсу. Ледовым разведчикам тогда приходилось ежедневно по многу часов висеть надо льдами, и радисты не отрывались от ключей.

Рыбин, тоже радист с немалым стажем, но на ледовой разведке оперативность нужна особая. Бортрадисту приходится работать и с судами,