Журнал «Вокруг Света» №11 за 2010 год [Журнал «Вокруг Света»] (fb2) читать онлайн

Фламандская «доска» на границе двух миров

Разглядывая Гентский алтарь, мы легко можем реконструировать картину мира людей эпохи позднего средневековья. В первую очередь их представление о пространстве, которое мыслилось четырехмерным

Над Гентским алтарем фламандец Ян ван Эйк работал 10 лет, с 1422 по 1432 год. Это был заказ бургомистра города Гента Йооса Вейта и его жены Элизабет Барлют. Йоос с супругой к тому времени уже переступили порог старости, но Бог не наградил их детьми. А это значило, что после ухода в иной мир за эту семейную пару некому было бы молиться. В те времена к таким вопросам относились со всей серьезностью, ведь если человек попадал паче чаяния в ад, молитва ближних была единственным средством не только облегчить страдания грешной души, но и вымолить для нее прощение на Страшном суде. По этому Йоос и Элизабет решили пожертвовать собору Иоанна Крестителя (с 1540 года собор Св. Бавона, покровителя Гента), где у них была семейная капелла, дорогой алтарь, а также кругленькую сумму, дабы клирики ежедневно поминали их на литургии «до скончания веков». Гентский алтарь состоит из 12 панелей: восьми открывающихся и четырех неподвижных (алтарь раскрывали по воскресеньям и на церковные праздники). На внешней его стороне изображены донаторы и сцена Благовещения, а на внутренней — небесная литургия.

Произведению ван Эйка выпала бурная жизнь. В 1566 году, во время войны Фландрии с Испанией, алтарь для безопасности перенесли в городскую ратушу. Когда же в Генте была установлена протестантская республика (1578–1584), алтарь чуть было не подарили английской королеве Елизавете I в благодарность за помощь в войне с католиками. Дар не состоялся только благодаря решительному протесту дальнего родственника Йооса Вейта. На свое прежнее место алтарю удалось вернуться только в 1584 году, после разгрома протестантов. Два следующих столетия были для него временем мира и тишины. Но в 1792 году, когда войска революционной Франции вторглись во Фландрию, четыре центральные алтарные панели вывезли для пополнения луврского собрания картин. В 1815 году восстановленный на троне Людовик XVIII вернул алтарные части на их родину. Однако прошло чуть больше года, и Гентский алтарь постигла новая напасть. Под Рождество викарий собора Cв. Бавона — Ле Сюрр — тайно продал шесть алтарных створок (ангелы верхнего ряда и панели № 3) неизвестному лицу за 6000 франков, дабы изыскать средства на ремонт храма. Спустя четыре года эти части алтаря очутились у будущего кайзера Германии — Вильгельма, который за 400 000 франков купил их у Эдварда Солли — лесоторговца-англичанина.  Немцы были не прочь заполучить и остальные части Гентского алтаря, но шанс им представился только в 1914-м, когда германские войска оккупировали Бельгию. Однако вожделенное сокровище так и не попало к ним в руки: каноник собора Ван де Гейн сумел столь искусно спрятать национальное достояние, что немцы, несмотря на все старания, его не нашли. Когда же Германия потерпела поражение в Первой мировой, она была вынуждена подписать унизительный Версальский договор (1919 год), в котором был пункт, обязывающий Берлин вернуть Фландрии шесть алтарных створок алтаря ван Эйка. Так целостность святыни была наконец восстановлена. Однако утром 11 апреля 1934 года причетник собора Св. Бавона обнаружил, что одна из многострадальных «досок» — «Праведные судьи» — пропала вновь. Внешнюю ее часть с изображением донатора (Йооса Вейта) удалось вернуть, но внутренняя панель до сих пор пребывает неизвестно где (вместо нее в 1939 году была поставлена копия).

После начала Второй мировой войны бельгийцы, помня 1914 год, отправили свое сокровище во Францию. Но укрытие оказалось не слишком надежным. После оккупации Франции немцы перевезли алтарь в баварский замок Нойшванштайн, а потом перепрятали в шахте, недалеко от австрийского города Альт-Аусзее. 3 мая 1945 года английская штурмовая группа взяла город, а чуть позже были обнаружены сокровища, награбленные нацистами. Алтарь из собора Св. Бавона вернули в Гент, где он пребывает до сих пор.

Алтарная композиция и большая часть символики подчинены одной общей идее: в задачу ван Эйка входило создать у верующих, собравшихся в храме, впечатление, что алтарь служит видимой, реальной границей между двумя мирами : земным и потусторонним, сакральным и профанным. И художнику это удалось: мастер решил проблему, обозначив незримое присутствие помимо трех геометрических еще и сакрального измерения через игру с пространственными оппозициями — правый/левый.

Павел Котов

(обратно)

Мустафа Кемаль Ататюрк

Richard Kalvar/MAGNUM PHOTOS/AGENCY.PHOTOGRAPHER.RU

Основатель и первый президент Турецкой республики и сегодня служит для своих соотечественников наглядным доказательством тезиса «какое счастье быть турком» 

Мустафа Кемаль Ататюрк

Мустафа Риза родился в Салониках 12 марта 1881 го да в семье лесоторговца. Прозвище Кемаль — «Совершенство», — по его словам, получил в военном училище за математические способности. Но самый авторитетный из его биографов, Эндрю Манго, утверждает, что имя это он принял по своему почину в честь поэта-националиста Намика Кемаля. В 1934 году Великое национальное собрание Турции присвоило ему фамилию Ататюрк — «Отец турок». По окончании Первой мировой войны не признал капитуляции султана и раздела Османской империи, после высадки греков в Измире в 1919 году организовал национальное движение сопротивления по всей Анатолии. В 1920-м избран председателем Великого национального собрания. В 1923-м провозгласил республику и был избран ее первым президентом. Умер в Стамбуле 10 ноября 1938 года, с 1953 года его останки покоятся в мавзолее «Аныткабир».

Как-то раз в турецком захолустье я познакомился с бывшим советским скульптором. Что же он лепит? — задал я глупый вопрос. Как что, ну, конечно, Ататюрка! Кто поднаторел в «лукичах» и «ростовичках» (бюстах и статуях Ленина), тому сподручно ваять Отца нации.

Первые статуи Мустафы Кемаля Ататюрка в Турции стали возводить при его жизни немецкие и итальянские скульпторы. Так был задан фашистский стиль ататюрковой иконографии, не менявшийся уже потом никогда. Основных типов статуй было три. Первый изображал Отца турок полководцем — верхом на лихом коне или пешим, с трубкой во рту и папахой на голове. Второй — Отца нации в гражданском одеянии, часто даже во фраке и бабочке, иногда с книгой в руках. Третий символизировал связь вождя с народом: Ататюрк беседует с рабочими и крестьянками, держит за руки детишек и т. п. А в Трабзоне мне попался Ататюрк, вырастающий из гигантской ладони — неизвестно чьей.

Разумеется, гораздо более многочисленны бюсты Мустафы Кемаля: ими украшены все школы, суды, воинские части, больницы, библиотеки, тюрьмы и т. д. Обычно они покрашены золотой краской и воспроизводят всегда одно и то же суровое выражение лица. Ну и вовсе неисчислимы портреты вождя. Одни оживляют стены всех без исключения закусочных, мастерских, магазинов, бассейнов, присутственных мест, а также монеты, купюры, почтовые марки, значки, другие выложены камнями на склонах гор (самый впечатляющий — на горе Эрзинджан, площадью 7568 м2). А турецкие школьники учат наизусть посвященные портрету стихи, вроде тех, что памятны советскому человеку.

Победоносный генерал Мустафа Кемаль, придя к власти в 1919 году, среди уныния, вызванного поражением в Первой мировой войне, наголову разгромил вторгшуюся в Турцию греческую армию и тем вернул народу веру в свои силы. На руинах султаната он начал создавать турецкую идентичность с нуля. Кемаль объявил, что рухнувшая многонациональная Османская империя была лишь  путами для турецкой нации. Всю модернизацию Кемаль проводил под знаменем возвращения к тюркским корням. Европейское платье и всеобщее обучение, женское равноправие и латинский алфавит, парламент и этатизм, западная музыка и система имен и фамилий, гребля и танцы, питье спиртного и гольф — все объявлялось соответствующим исконным национальным традициям турок.

Главной опасностью для реформ Кемаля был ислам. Да, Отец турок провозгласил секуляризм основой государства, отменил шариат, халифат. Однако оставался рубеж, который даже ему было не перейти, — мусульманский быт и образ мыслей. Есть слухи, что сам он недолюбливал ислам, но публично критиковать его не решился. В отличие от большевиков, запретивших колокольный звон и крестные ходы без малейших колебаний, Кемаль вынужденно смирился с постами, хаджем, обрезанием, а главное, с ежедневными пятикратными криками муэдзинов.

Ататюрк умер в 1938 году и упокоился в мавзолее, шедевре фашистской архитектуры. Еще при жизни он стал идолом новой турецкой религии — национализма (в противоположность как имперству, так и исламизму). На всякий подъем мусульманских настроений, на всякое обострение курдского сепаратизма власти отвечали массовым возведением в проблемных областях новых статуй, насильственным распространением новых портретов, переименованием все новых и новых улиц, университетов, дорог, мостов, аэропортов в честь Отца турок. Ататюрк — воплощение того самого мистического тела, которое должна представлять собой турецкая нация. Главным проводником этой светской религии стала армия, периодически отстранявшая от власти гражданские правительства, если их можно было заподозрить в исламистских симпатиях. В последний раз такое случилось в 1997 году. Впрочем, постепенно турецкая экономика начала расти, страна двинулась к процветанию, и тут возникли новые проблемы.

Стремление Турции войти в Европу привело к некоторому смягчению режима. Ислам поднял голову и выработал мягкие методы работы со светским миром. Умеренно-исламистская партия пришла к власти, а женский платок в университетах сделался символом борьбы против солдафонского произвола. Все усложнилось, и теперь уже Ататюрк стал не только казенной дубиной, но и знаменем интеллектуального протеста против ползучей исламизации. Огромным спросом пользуются плакаты, на которых Ататюрк пьет кофе, поет песни, а главное — хохочет. Его изображение освоил мир бизнеса и рекламы.

Но очеловечиванию Кемаля есть предел. Недавно вся Турция посмотрела документальный фильм «Мустафа», снятый режиссером-либералом Джаном Дюндаром. Из него люди с изумлением узнали, что Отец нации не мог построить прочных отношений ни с одной женщиной, боялся спать в темноте и умер от цирроза. Кино не только вызвало возмущение военных, не только повлекло судебное преследование (оскорбление Отца турок и сегодня официально является преступлением), но и снискало проклятия со стороны секуляристов, усмотревших в нем потакание исламизму. Однако самое любопытное то, что «Мустафа» не пользовался успехом и среди исламистов. Ведь только ничтожная часть мусульманских фанатиков объявляет Кемаля евреем и английским шпионом, а подавляющее их большинство считает, что он… посланец Аллаха, выполнявший особую миссию на Земле.

Сергей Иванов

(обратно)

Пятьдесят лет мучительной свободы

Жан-Бедель Бокасса (1921–1996), сын деревенского старейшины в Центральной Африке, 20 лет служил во французской армии, принял участие в освобождении Франции от гитлеровцев, был награжден орденом Почетного легиона и Военным Крестом. Став во главе армии в собственной стране, в 1966 году он захватил власть, а в 1977-м, подражая своему кумиру Наполеону, короновался императором Центральноафриканской империи под именем Бокассы I. На церемонии присутствовал французский министр кооперации Робер Галлей, одетый как маршал Ней во время коронации Наполеона. Но правление новоиспеченного монарха продлилось недолго — всего два года спустя он был свергнут французами. Фото: Ferdinando Scianna/MAGNUM PHOTOS/AGENCY.PHOTOGRAPHER.RU

Когда полвека назад африканские колонии одна за одной стали обретать независимость, многим казалось, что теперь Африка расцветет. Но самостоятельный путь молодых государств оказался тернист...

Год 1960-й отмечался как Год Африки. Тогда на Черном континенте сразу 17 колоний обрели независимость, а ООН приняла Декларацию о предоставлении независимости колониальным странам и народам. И хотя деколонизация завершилась не в 1960-м, да и началась намного раньше, этот год запомнился именно как «африканский». То, что европейцев можно побеждать, продемонстрировали в XIX веке и афганцы, и эфиопы. В 1896 году император Абиссинии (Эфиопии) Менелик II разгромил при Адуэ итальянский экспедиционный корпус и даже заставил агрессора выплатить контрибуцию. Правда, в Африке это было единственное исключение — к началу ХХ века весь континент (если не считать Либерии — страны, созданной пожелавшими вернуться на родину афроамериканцами) был поделен между европейскими державами.  Для них заморские территории были жизненно важны как источники дешевой рабочей силы и сырья: полезных ископаемых (причем отнюдь не только золота и алмазов), пальмового масла, древесины, каучука и т. п. Неудивительно, что страны, обделенные колониями, в первую очередь Германия, мечтали переделить Африку заново, и это отчасти послужило причиной развязывания Первой мировой войны. Победила в ней Антанта во многом благодаря колоссальным ресурсам британских и французских колоний. В частности, и человеческим — в военных действиях в Европе и в самой Африке участвовали сотни тысяч африканцев (многие ветераны-африканцы осели потом в метрополиях). Пребывание в одних окопах с европейцами перевернуло их представление о мире: оказывается, всесильный белый человек тоже уязвим и смертен, бывает слаб, труслив, корыстен — словом, обладает теми же недостатками, что и черный. А раз так, то нет никакого морального оправдания тому, что первый властвует над вторым. К тому же африканцы, как правило, храбро сражавшиеся за метрополию, считали, что европейцы в благодарность могли бы смягчить колониальные порядки. 

Парад сенегальских стрелков в Париже. 1914 год. Многие жители колоний отправились в Европу проливать свою кровь за метрополию. Фото:

Последний передел

На открывшуюся в январе 1919 года Парижскую мирную конференцию, где обсуждались вопросы послевоенного устройства мира, кроме официальных делегаций, съехались представители множества общественных сою зов и ассоциаций, включая африканские. Это позволило параллельно провести в столице Франции Первый панафриканский конгресс, на котором, правда, собственно африканцев было немного — тон там задавали афроамериканцы. Организатор конгресса, Уильям Дюбуа, в годы войны призывавший колониальные народы поддержать Антанту, потребовал от западных держав дать больше прав африканцам, максимально расширить в колониях самоуправление. Он и его сторонники обличали произвол, царящий в Африке, и расизм, которым больно западное общество. Пламенные речи против расизма, звучавшие на конгрессе, побудили делегацию императорской Японии поднять этот вопрос на мирной конференции (в то время отношение белых к японцам было точно таким же, как и к черным). Но время для кардинальных решений еще не пришло. А вот традиция периодически созывать панафриканские конгрессы была заложена, и она сыграла заметную роль в формировании первого поколения африканских политиков.

Черных американцев, выступавших за демонтаж колониальной системы, активно поддерживал Белый дом.  Его позиция не в последнюю очередь определялась тем, что колониальная система закрывала для Америки богатейшие рынки Азии и Африки — ее просто туда не пускали. На Парижскую конференцию президент США Вудро Вильсон приехал с программой, получившей название «Четырнадцать пунктов». В ней присутствовал основополагающий принцип — народ должен сам распоряжаться своей судьбой. Американский лидер предложил создать Лигу Наций, которая, помимо поддержания мира, занималась бы и проблемами колоний — их будущего. Английские и французские «строители империй» Вильсона поддержали, усыпив таким образом его бдительность, а когда дело дошло до решения конкретных вопросов, быстро разделили между собой германские владения в Африке.

Жорж Клемансо, Вудро Вильсон и Дэвид Ллойд Джордж на Парижской мирной конференции в 1919 году определяли, каким быть новому миру. Фото: ROGER VIOLLET/EAST NEWS Кроме американцев расшатыванием колониальной системы активно занимался Коминтерн, новый и весьма сильный игрок на мировой арене. Антиколониальную борьбу в любых формах он рассматривал как часть борьбы антиимпериалистической, которая неизбежно приведет к победе мировой революции. В межвоенные годы через находившийся в Москве Коммунистический университет трудящихся Востока — школу Коминтерна — прошли десятки африканцев (в том числе Джомо Кеньятта, будущий первый президент Кении). На родине они «несли народу» усвоенные в СССР идеи антиимпериализма и коммунизма, создавали при финансовой поддержке Москвы прокоммунистические движения (полноценная коммунистическая партия возникла, правда, только в Южно-Африканском Союзе).  Антиколониальные настроения заметно усилились в 1935 году, когда фашистская Италия вторглась в Эфиопию. СССР гневно осудил агрессора (но не прервал с ним экономических отношений), а Лига Наций даже наложила на Италию санкции. Однако папа римский благословил поход на последнее свободное, к тому же христианское, государство Африки, метрополии наложили запрет на распространение в своих колониях информации об этой кампании, да и большинство членов Лиги в скором времени признали власть Италии над Эфиопией. Все это произвело на африканских лидеров самое тягостное впечатление — стало ясно, что разговоры о деколонизации служат для прикрытия противоположных устремлений.

Встреча культур

Маленькие африканцы впервые сталкивались вплотную с европейской культурой в миссионерской школе. Преподавали там не только и не столько Закон Божий — туземным школьникам давали те же знания, что и их сверстникам в начальных школах Европы, правда, в меньшем объеме. Но зато африканских детей усиленно обучали различным ремеслам — столярному, плотницкому, швейному, печатному и прочим. Другим институтом, где шло взаимопроникновение европейской и африканской культур, стала система колониального управления. Низший уровень администрации колоний повсеместно оставался африканским, благодаря чему местное управление осуществлялось в понятных формах и на понятном языке. Традиционных носителей власти доколониальных времен — от деревенского старейшины до наследственного монарха — европейцы заменили на универсального колониального вождя, который объединял в себе черты и функции прежних «управленцев» и служащего колониальной администрации. В обязанности вождя входило: прежде всего сбор налогов, поддержание порядка и организация общественных работ, а также отправление правосудия на местах. Первыми колониальными вождями стали деревенские старейшины. Над ними европейцы, используя местные институты или создавая новые, тоже поставили африканцев, выстроив целую властную пирамиду, которую венчала уже белая администрация.

Лед тронулся

Потрясения Второй мировой не могли не затронуть африканцев. На севере континента шли военные действия, британские колонии, выбиваясь из сил, в гигантских объемах гнали в метрополию сырье, продовольствие — без этих поставок выстоять Британия вряд ли смогла бы. Но не было бы счастья, да несчастье помогло — война ознаменовалась в Африке мощным экономическим подъемом. Строились дороги, порты, взлетные полосы, предприятия по переработке сырья. В таких условиях держаться за архаичную систему колониального правления было и нерационально, и небезопасно. И в самый тяжелый момент войны, в августе 1941-го, премьер-министр Великобритании и президент США подписали на борту британского линкора так называемую Атлантическую хартию. В ней вновь провозглашалось право народов самим решать свою судьбу. И хотя Черчилль попытался сделать вид, что в хартии речь идет лишь о народах, оказавшихся под властью Германии и Японии, в колониях ее расценили как признание того, что век колониализма закончился. В сентябре 1945-го независимость провозгласил Французский Индокитай, разгоралась война против колонизаторов в Индонезии, британцы вынуждены были начать переговоры с индийскими лидерами об условиях своего ухода из страны. Азия сильно опережала Африку. Свою роль здесь сыграл лозунг «Азия для азиатов!», которым японцы в годы оккупации пичкали порабощенные ими народы, но главное — экономически азиатские колонии, как правило, были развиты куда более африканских.

Тем не менее в октябре 1945-го на очередной Пятый панафриканский конгресс в Манчестер  съехались не только афроамериканцы и выходцы из Африки, осевшие в Европе, но и многочисленные представители самого Черного континента. Одной из «звезд» конгресса стал Кваме Нкрума, будущий лидер Ганы, первого независимого государства Черной Африки. Ему принадлежит прозвучавший на конгрессе лозунг: «Колониальные и зависимые народы мира, объединяйтесь!» Биография этого политического деятеля весьма характерна для африканских лидеров. Почти все они окончили миссионерские школы. Во французских колониях преподавание в них велось на языке и по программам метрополии, несколько упрощенным. В британских же владениях для африканцев разрабатывались специальные программы на местных языках. К концу первой трети ХХ века к миссионерскому добавилось светское образование. В частности, Нкрума окончил педагогический колледж у себя на родине. Отдельные африканцы смогли продолжить образование на Западе и в СССР. Так формировалась туземная интеллигенция современного типа. Это были уже не племенные вожди или отдельные интеллектуалы, а заметная прослойка, внутри которой возникали общественно-политические движения. Их лидеры хорошо ориентировались в мировой политике и умели играть на противоречиях в позициях европейских держав. 

Прощай, метрополия!

Несмотря на то что право народов на самоопределение после Атлантической хартии практически никем не оспаривалось, в первое послевоенное десятилетие любые антиколониальные выступления в Африке жестко подавлялись — восстание Мау Мау в Кении, волнения во Французском Камеруне, забастовки в Нигерии и на Юге Африки. Колониальный порядок все еще казался незыблемым, в европейских столицах расширяли штаты министерств, отвечающих за развитие заморских территорий. Африканская элита тоже не была еще готова к тому, чтобы взять управление в свои руки. И хотя в 1957 году был создан прецедент — британцы предоставили независимость наиболее экономически развитой своей колонии — Золотому Берегу, получившему название Гана, в других частях континента дальше введения «туземных представителей» в законодательные собрания дело не шло. В 1958 году Франция провела референдум в своих африканских колониях, предложив им выбрать между полным разрывом с метрополией и большей степенью самостоятельности, но в рамках Французского Союза. Везде, кроме Гвинеи, молодой лидер которой Ахмед Секу Туре гордо заявил: «Мы предпочитаем свободу и бедность роскошному рабству», подавляющее большинство предпочло не рвать отношения с метрополией. Французы, возмущенные «неблагодарностью» гвинейцев, повели себя как настоящие вандалы: белые специалисты покинули страну, прихватив все, что можно было увезти, и выведя из строя то, что приходилось оставлять. Военные, перед тем как уйти, даже побили окна в казармах. Гвинею тогда спасло только то, что ей сразу же предоставили необходимую помощь страны советского блока и уже год как независимая Гана. Этот инцидент послужил своего рода толчком — настроения в других французских колониях Африки, а за ними и во всех других стали быстро меняться. В январе 1960 года британский премьер-министр Гарольд Макмиллан, совершавший турне по Африке, заметил: «Ветер перемен дует на всем континенте. Нравится нам или нет, но рост национального самосознания — политический факт». Этот факт признали и бельгийцы, владевшие огромным Бельгийским Конго. В том же 1960-м им пришлось провести в колонии свободные выборы, на которых победила партия «Национальное конголезское движение», созданная Патрисом Лумумбой.

Президент Гвинеи Секу Туре и президент Того Гнасингбе Эйядема приветствуют толпу из автомобиля. Фото: Abbas/MAGNUM PHOTOS/AGENCY/PHOTOGRAPHER.RU

Первые шаги

К концу 1960 года почти половина государств Африки обрели независимость (так что Год Африки, еще раз подчеркнем, — название не случайное). Но охватившая тогда освободившиеся народы эйфория длилась недолго. Молодые африканские лидеры жили мечтой о независимости и не очень задумывались над тем, что делать, когда она будет наконец обретена: как развивать экономику — без собственных кадров, без налаженных международных связей, с инфраструктурой, целиком ориентированной на одну-единственную метрополию (первый президент Того Сильванус Олимпио сетовал на то, что в Париж легче дозвониться, чем в соседнюю Гану, связь с которой осуществляется через Европу или Америку). Предстояло почти с нуля создавать системы здравоохранения и полноценного образования — опять-таки без кадров, связей, денег. Наконец, почти все государственные границы в Африке были «нарисованы» колонизаторами без учета исторических, этнических и культурных реалий. В результате многие народы оказались разделены между несколькими странами (например, cомали — между собственно государством Сомали, Джибути, Эфиопией и Кенией), а некоторые очутились в одной стране со своими исконными врагами. Так, хауса и фулани издавна враждовали с йоруба и игбо, да и последние друг друга не сильно любили, однако всем им пришлось строить общее государство Нигерия. Жесткая диктатура еще как-то могла тушить межэтнические конфликты, но всякая  попытка введения многопартийной демократии по западному образцу обычно заканчивалась гражданской войной, поскольку партии формировались прежде всего по этническому принципу. Добавим, что масса проблем возникала из-за того, что колониальные власти в свое время приписывали туземцев к той или иной национальности, руководствуясь весьма странными критериями. К примеру, в 1920-е годы бельгийцы провели в Руанде перепись, в ходе которой сплошь и рядом зачисляли в тутси тех, у кого было 10 и больше коров, а в хуту — всех остальных. Считается, что история постколониальной Африки — это сплошные войны и конфликты, однако, учитывая наследство, которое ей оставил Запад, приходится удивляться, что их было еще сравнительно мало.

Племя «вабенци»

С самого начала интерес к новым независимым государствам проявлял как Западный блок — бывшие метрополии и США, так и Восточный — прежде всего СССР и Китай. Естественно, и те и другие преследовали свои интересы, руководствовались своими представлениями о светлом будущем, которые, как правило, шли вразрез с африканскими реалиями.

Советский и китайский опыт привлекал африканских лидеров больше, чем западный, поскольку демонстрировал, что преодолеть отставание можно одним «большим скачком». Опять же, встав на «некапиталистический путь развития», бывшая колония могла быть уверена, что экономическая и военная помощь Москвы ей  гарантирована . Впрочем, африканские руководители быстро научились лавировать между двумя соперничающими блоками и извлекать из этого соперничества выгоду.

Почти каждый африканский лидер за время пребывания у власти строит большой современный стадион — где еще запасешься такими положительными эмоциями! Фото: REBECCA BLACKWELL В 60-е и 70-е годы прошлого века большинство африканских стран стали по примеру СССР развивать тяжелую промышленность. Это принесло определенные плоды. Например, Гана почти полностью обеспечивает себя электроэнергией благодаря гидростанции в Акосомбо, строительство которой началось при Нкруме. Но чаще всего промышленные объекты возводились без учета потребностей и возможностей страны. Консервным заводам нечего было консервировать, текстильным фабрикам не хватало хлопка, а табачным — табака. В городе Аджаокута в Нигерии при помощи советских специалистов был построен гигантский сталелитейный завод, но он так толком и не заработал. Правительства брали за границей огромные кредиты, наращивая государственный долг, строили на них государственные предприятия, но те, как правило, оказывались совершенно неэффективными. Все это усугублялось коррупцией и клановостью невиданных масштабов. Зарплата габонских парламентариев была много выше, чем у членов британской палаты общин. Нигерийские министры занимали роскошные резиденции и помимо жалованья получали множество дополнительных выплат. Бизнесмены и политики разъезжали на роскошных автомобилях — про них говорили, что они принадлежат к новому племени «вабенци» (суахильский неологизм, образованный от «Мерседес-Бенц»). Почти каждый африканский руководитель отметился постройкой огромного стадиона, а Феликс Уфуэ-Буаньи, президент Котд’Ивуара, превратил родную деревню Ямусукро в большой город и перенес туда столицу государства. Любое крупное мероприятие,  например саммит Организации африканского единства, выливалось в масштабное строительство и сопровождалось роскошными приемами. К примеру, Жан-Бедель Бокасса, президент Центральноафриканской Республики, объявив свое государство империей, решил короноваться, для чего заказал во Франции бриллиантовую корону, трон в форме золотого орла, шестиметровую бархатную мантию, подбитую горностаем, старинную карету с лошадьми, а также несметное количество еды, вина и фейерверков. В условиях Африки вчерашние демократические лидеры, получив власть, быстро превращались в диктаторов. «Нкрума — новый мессия», «Нкрума никогда не умрет» — такими лозунгами пестрели улицы ганских городов. В столице страны был создан институт по изучению идеологии нкрумаизма, стоивший миллионы долларов. Когда в 1966 году в Гане случился военный путч и первому президенту пришлось отправиться в изгнание, он был этим несказанно удивлен. До последнего дня Нкрума верил, что сограждане одумаются и призовут его обратно. 

Плоды единомыслия

Большинство африканских стран, имевших в момент обретения независимости несколько партий, быстро пришли к однопартийной системе. Президент Танзании Джулиус Ньерере, человек талантливый и образованный, так обосновывал ее необходимость: «Когда достигнута независимость, главная задача — построение основ экономики. Подобно борьбе с колониализмом, это требует единства и максимальной концентрации усилий… Раздувание искусственных противоречий ради сохранения демократии — развлечение, которое мы, африканцы, себе позволить не можем. У нас слишком мало времени и слишком много серьезной работы». Тот же Ньерере писал: «Там, где существует одна партия — если она отождествляется со всей нацией, — основа для демократии прочнее, а народ имеет больше возможностей для выбора, чем в случае двух или большего числа партий». Ньерере находился у власти 21 год (Леопольд Седар Сенгор правил в Сенегале 20 лет, Уфуэ-Буаньи рулил Кот-д’Ивуаром целых 33 года). Его идеей фикс стала коллективизация, объединение хозяйств в уджамаа — «расширенные семьи», якобы в прошлом традиционные для танзанийцев. Ньерере подчеркивал, что уджамаа — дело добровольное, и принуждать к вступлению в общину никого не будут. Но крестьяне к реформаторским идеям своего президента отнеслись прохладно: через шесть лет после начала реформы, притом что весь поток государственной помощи шел в уджамаа, в них переселилось всего 15% крестьян. Обидевшись на народ, Ньерере прибег к силе: крестьян стали переселять в общины при помощи армии и полиции, а для верности их дома сжигали, чтобы возвращаться было некуда. Последствия не заставили себя ждать — в скором времени страна уже не могла обеспечить население едой.

При всем том Ньерере, в сравнении с большинством других, был отнюдь не худшим африканским лидером. Достаточно сказать, что за годы его правления уровень здравоохранения и образования в Танзании значительно повысился. 

Рабочие на заводе электрогенераторов «Микано» (Лагос, Нигерия). Большинство нигерийцев получают электричество лишь Республика Конго (Конго-Браззавиль) 6 15 29 Независимость (от Франции) с 1960 г. Население: 3 млн 847 тыс. чел. ВВП/чел.: 3548 долл. Главные статьи экспорта — нефть и красное дерево. По данным Всемирного банка, здесь самые нечестные чиновники в Африке: 75% правительственных контрактов заключаются только за «откат». на несколько часов в неделю, поэтому те, кто может себе это позволить, используют генераторы. Фото: Jacob Silbergerg/PANOS PICTURES/AGENCY.PHOTOGRAPHER.RU

Конец колониализма

Год Африки, как уже говорилось, — это отнюдь не завершение деколонизации, она затянулась еще на три с лишним десятилетия. В независимой ЮАР продолжала действовать расистская система апартхейда, «раздельности» — черное население там было лишено большинства гражданских прав. В Родезии всем заправляло белое меньшинство, построившее процветающую экономику — местные фермеры кормили все окрестные африканские страны. Из европейских держав дольше всего задержалась в Африке Португалия. В 1960 году диктатор Салазар, выступая перед Национальной ассамблеей, заявил: «Другие державы прибыли в Африку вчера, а мы там находимся уже четыреста лет… Мы не собираемся бросать человеческие судьбы на произвол так называемых ветров истории». Ангола, Мозамбик и Гвинея-Бисау считались не колониями, а такими же частями империи, как метрополия. Прямой дискриминации местного населения, подобной апартхейду в ЮАР, там не было. Лояльные африканцы, свободно владевшие португальским, попадали в категорию «ассимильядуш» — полноправных чернокожих граждан. Правда, составляла эта прослойка всего 2% от общего населения колоний. Из нее и вышли почти все вожди сопротивления колонизаторам — Агостиньо Нето, Амилкар Кабрал, Самора Машел. Начиная с 1961 года вооруженная борьба в португальских колониях не утихала, и только в 1974-м, когда в самой Португалии произошла демократическая «революция гвоздик», новое правительство приняло решение уйти из Африки.

Пятью годами позже черное большинство пришло к власти и в Южной Родезии, которая стала называться Зимбабве. Наконец, в 1994-м был ликвидирован режим апартхейда. На выборах в ЮАР победил Африканский национальный конгресс, который вел борьбу за равные с белыми права с 1912 года.

Прошлое и будущее

Африка разнолика, и предложить единый сценарий развития для ее государств невозможно. Показательно, что, просуществовав почти 40 лет, Организация африканского единства (годовщину создания которой, 25 мая 1963 года, по решению ООН отмечают как День освобождения Африки) так и не стала генератором и проводником неких общеафриканских идей.

Обретение независимости всегда вселяло надежды на лучшее. Жители свободной Танганьики несут на руках своего первого премьер-министра, будущего президента Джулиуса Ньерере. 29 мая 1961 года. Фото: CORBIS/FOTO SA

Почти ни одной стране Черного континента минувшие 50 лет не дались легко. Некоторых героев борьбы за освобождение Африки по-прежнему вспоминают с любовью — первого президента Кении Джомо Кеньятту, благодаря которому стране удалось сохранить относительную стабильность, или рано принявшего мученическую смерть и потому недолго остававшегося у власти Патриса Лумумбу. Других — Секу Туре или Кваме Нкруму — не слишком жалуют в собственных странах, но за их пределами популярность этих лидеров прошлого растет. Мол, они искренне хотели как лучше, а во всех безобразиях виноваты злокозненные исполнители.

Эти ностальгические настроения во многом связаны с тем, что отставание африканских стран от развитого мира за эти годы не только не уменьшилось, но многократно выросло. Африканцы винят во всем Запад, который якобы не желает вкладывать средства в экономику бывших колоний, дабы, как и раньше, использовать их как источник дешевого сырья  и рынок сбыта. В этом есть доля правды. Помощь, которую вот уже 30 лет развитые страны оказывают Африке (ее параметры обсуждаются на каждом заседании «семерки», «восьмерки», «двадцатки»), пока сводится в основном к тому, что Запад шлет на Черный континент излишки своей сельскохозяйственной продукции, а также выделяет кредиты, которые на Запад же и возвращаются, поскольку тратятся на закупки там товаров и оплату услуг западных специалистов. При этом то, что выращивают сами африканцы, неконкурентоспособно, поскольку они, в отличие от западных фермеров, не получают субсидий от государства.

Однако инвестиции в Африку все же идут, и в немалом объеме. В последнее десятилетие она стала притягивать к себе взоры азиатских индустриальных держав. Китайцы скупают не только африканские месторождения полезных ископаемых, но и миллионы гектаров плодородных земель и тропических лесов. Причем в отличие от Запада они не учат никого жить и свои многомиллиардные вложения не оговаривают никакими дополнительными условиями. Китайский опыт стали активно использовать Индия и Япония. Можно сказать, что в азиатских странах началась своего рода африканская лихорадка. На Черном континенте это только приветствуют: коль скоро американо-европейские программы экономического возрождения Африки оказались не слишком эффективны, почему бы не попробовать другой путь?

Николай Алексеев-Рыбин

(обратно)

Богатство на бобах

Деревня Байеребон-3, Западная область, Гана. Рабочие кооператива «Куапа Кокоо» разбивают стручки какао, чтобы извлечь плоды для последующей обработки. «Куапа Кокоо» — крестьянский кооператив, объединяющий 45 000 человек, живущих в лесах вокруг крупного города Кумаси. Всем фермерам принадлежат одинаковые доли в кооперативе, который, в свою очередь, владеет 45% лондонской торговой компании Divine Chocolate Ltd

Скупить 97% мировых запасов сырья за день и устроить панику на бирже? В мире осталось немного товаров, с которыми пройдет такой фокус. Один из них — какао.

Плодовые деревья из рода Theobroma, к которому относится какао, миллионы лет произрастали в Южной Америке в диком виде. У археологов есть доказательства того, что уже за 400 лет до н. э. аборигены Коста-Рики культивировали какао и использовали его плоды для торговых расчетов. А ацтеки, цивилизация которых к XIV веку стала доминирующей в Центральной Америке, напитку под названием xocoatl (ксокоатль) придавали сакральное значение. Возможно, именно поэтому какао и стало своеобразной валютой Южной Америки.

Элиас Мохаммед, фермер кооператива «Куапа Кокоо», за работой Первым европейцем, ознакомившимся с шоколадным напитком, считается Христофор Колумб, который попробовал его в 1502 году (это историческое событие случилось у берегов нынешнего Гондураса). Ни сам мореплаватель, ни его соратники не оценили вкус напитка: индейцы готовили его, сдабривая острым перцем и забродившим соком кактуса. Зато все отметили высокую цену какао: за 100 зерен можно было купить раба. Возможно, поэтому Колумб захватил с собой  в Испанию несколько мешков какао-бобов, но те затерялись среди более понятных европейцам ценностей — золотой посуды и украшений.

В итоге заслуга открытия какао для Старого Света приписывается покорителю Мексики, разорившему государство ацтеков, Эрнану Кортесу. Через 17 лет после возвращения Колумба он привез к испанскому двору ацтекский рецепт шоколадного напитка и несколько сундуков с какао-бобами. Заменив в традиционном индейском напитке перец и кактусовую брагу на сахар и молоко, испанская знать оценила шоколад высоко во всех смыслах. «Тот, кто пьет какао, пьет деньги», — писал в то время историк Гонсало Фернандес де Овьедо-и-Валдес.

Подсчитав возможную выгоду, испанские аристократы попытались заложить плантации какао на принадлежавших короне территориях в Доминикане, Тринидаде и Гаити, но безуспешно. Большего успеха добились испанские монахи-капуцины, начавшие в 1635 году выращивать какао в Эквадоре. А вскоре, несмотря на попытки короля Испании сохранить рецепт какао в тайне, шоколадный напиток начал шествие по европейским королевским дворам, а предприимчивые колонисты принялись развозить зерна по тропикам. Французы выращивали какао на Мартинике, Сент-Люсии, в Доминикане и Гренаде, португальцы — в Бразилии, англичане — на Ямайке, датчане — на Кюрасао. Многим плантаторам сопутствовал успех: к середине XVIII века плантации какао давали уже столько продукции, что цена начала снижаться. Еще быстрее этот процесс пошел в ХIX веке: с 1820-х годов какао появляется в Африке (сначала на португальских островах Сан-Томе и Принсипи, потом в Камеруне, Нигерии и Гане), а в Европе благодаря промышленной революции начинаются его массовая переработка и производство шоколада.

Что внутри

Съедобная часть боба какао — так называемое ядро — состоит приблизительно на 55% из жиров и на 25% из углеводов. Содержащийся в какао-бобах флаванол улучшает кровоток в мозге, что способствует мыслительной деятельности.  

Производство какао

Около 3,5 миллиона тонн — общий вес какао-бобов, выращенных в мире в сельскохозяйственном сезоне 2008/2009

Из них: 1,2 миллиона тонн — в Кот-д"Ивуаре

662 000 тонн — в Гане

475 000 тонн — в Индонезии

71% — доля стран Африки в мировом производстве какао-бобов

16% — доля стран Азии и Океании

13% — доля стран Америки

По данным ICCO

Шоколадное путешествие

Деревья какао растут в экваториальном поясе, между 10 градусами северной и 10 градусами южной широты, там, где температура воздуха не опускается ниже плюс 18 градусов. Вырастить какао нелегко: кроме тепла, обильного полива и высокой влажности воздуха в первые годы жизни деревьям необходимо затенение, ведь в естественных условиях какао вырастало в тени тропических дождевых лесов. Именно поэтому ростки укрывают полиэтиленом до тех пор, пока саженцы не сформируют сильную корневую систему.

От посадки саженца до получения первых плодов проходит от двух до пяти лет. Когда дерево начинает плодоносить в полную силу, урожай можно снимать дважды в год, как делают на большинстве плантаций в Кот-д’Ивуаре, где основной сезон какао начинается с сезоном дождей и приходится на октябрь — март, а второй урожай получают в мае — августе. Сборщики регулярно обходят плантации на протяжении всего сезона: даже на одном дереве плоды созревают в разное время, и чем чаще рабочие проверяют состояние стручков, тем выше будет урожай.

За последние 100 лет изобретено немало устройств, позволяющих механизировать процесс извлечения бобов какао. Но их чаще применяют на крупных плантациях, а мелкие фермеры, составляющие большую часть производителей сырья, предпочитают собирать урожай по старинке — вручную. Стручки с дерева срезают так, чтобы не повредить ни ложе, из которого вырастет новый цветок, ни само дерево (поврежденное место может стать плацдармом для проникновения вредителей или грибка). Через 7–10 дней бобы извлекают из собранных стручков, зачастую прямо на плантации. Чаще всего для этого используют деревянную колотушку: если ударить ею в центр плода, он разваливается на две половинки, из которых легко извлечь бобы. Кое-кто, правда, пользуется мачете, но этот способ сложнее — слишком велика опасность испортить бобы. Затем расколотые стручки на несколько дней оставляют в чанах или коробках для ферментации бобов, которые потом вылущивают и высушивают, чтобы уменьшить содержание влаги в них с 60 до 6%. Способ сушки зависит от местных традиций: в Африке какао чаще всего подсушивают на солнце, высыпая на маты, деревянный пол или крышу, а в индустриально развитых странах помещают в специальные сушильни с температурой до 65 °C.

Высушенные бобы делят на две категории: ординарные и бобы высшей категории — так называемой fi ne or fl avour. Первые отличаются горьким или кисловатым вкусом и терпким ароматом, у вторых и вкус, и аромат гораздо нежнее. Опытные специалисты сортируют какао-бобы «на вкус», пробуя по нескольку десятков бобов из каждой небольшой партии. На долю бобов fi ne or fl avour в годовом урожае приходится, как правило, не более 5%, так что большинство шоколадок и других сладостей в мире производится из ординарных.

Раннее утро в деревне Байеребон-3. Фермеры готовятся к началу рабочего дня

Шоколадные проблемы

Как настоящий колониальный товар, какао проходит длинный путь от плантации к прилавку, от боба до шоколадной плитки. Выращенные фермерами бобы скупают разъезжающие по плантациям мелкие трейдеры. Они перепродают какао оптовикам, а те, в свою очередь, поставляют его экспортерам, с чьих складов какао-бобы отправляют (как правило, морем) производителям кондитерских изделий.

90% какао-бобов, согласно данным созданной в 1973 году Международной организации какао (International Cocoa Organization, ICCO), вырастает на плантациях размером до пяти гектаров, часто принадлежащих одной семье. Именно таких больше всего в Кот-д"Ивуаре и Гане (Африка сегодня дает 71% мирового урожая какао-бобов). Для владельцев плантаций какао-бобы — основной источник средств к существованию. Но от конечной цены шоколадки фермерам достается всего ничего: по данным ООН, они получают всего лишь 7% от стоимости продукта в супермаркете, зато около 45% получает производитель, поставивший свой бренд на обертке.

Мелкие плантаторы не очень ориентируются в динамике цен на какао-бобы, да и выбор покупателей у них невелик. Так что посредники, скупающие у них продукцию, забирают ее за полцены: по данным ICCO, в Гане крестьянин продает какао-бобы за 52% от средней биржевой цены. Правда, чем выше уровень развития страны, тем выше и цены: в Бразилии, например, они составляют уже 99% от биржевой.

Поэтому сегодня все больше мелких и средних фермеров объединяются в кооперативы. Это дает им возможность напрямую продавать урожай экспортерам, которые, как правило, работают только с крупными партиями товара, и получать лучшую цену. ООН этот процесс поддерживает, снабжая фермеров информацией о динамике цен на какао, оказывая им и другую информационную и юридическую поддержку. Программы поддержки мелких фермеров могут принимать самые разные формы. Например, та же ООН в 2008 году совместно с кондитерской корпорацией Cadbury открыла программу помощи бедным крестьянам. Производитель создал фонд в 2 миллиона долларов (с обязательством увеличить со временем его   объем до 10 миллионов), и около 70% этих средств должны были пойти на поддержку небольших хозяйств Ганы, производящих какао-бобы для Cadbury. Деньги предназначаются на покупку семян, удобрений и прочих вещей, необходимых для повышения урожайности плантаций.

Но более всего на развитие бизнеса по выращиванию какао влияют государственные меры поддержки. Например, индонезийское правительство с 1990-х годов выдает льготные кредиты с низкой ставкой на создание плантаций какао. Такая мера привлекла в этот бизнес тысячи новых игроков, и сейчас Индонезия занимает третье (после Кот-д’Ивуара и Ганы) место среди крупнейших мировых производителей какао-бобов.

Божественная пища

По разным данным, название «какао» восходит то ли к бытовавшему у ольмеков слову kakawa, то ли к пришедшему от майя и ацтеков xocoatl. Последние, кстати, считали какао даром Кетцалькоатля — одного из верховных божеств своего многочисленного пантеона. Ацтекский подход вольно или невольно поддержал и шведский натуралист Карл Линней. Классифицируя растения и подыскивая имя для какао-дерева, он изменил древнее название какао на theobroma, в переводе с древнегреческого — «пища богов».

Какао-бобы, расфасованные по мешкам весом 62,5 килограмма, загружают на грузовики вручную

Шоколадная биржа

Прежде чем попасть на склад кондитерской компании, а потом превратиться в шоколад, какао торгуется на бирже. Торговля фьючерсами на какао-бобы ведется на двух площадках — Нью-Йоркской фондовой бирже (NYSE) и Лондонской международной бирже финансовых фьючерсов и опционов (LIFFE), а также в Нью-Йоркской торговой палате (ICE Futures US). Фьючерсы призваны обезопасить покупателя от ценовых колебаний. Все заявки проходят через электронную систему либо расчетную палату, чтобы объем предложения и спроса был виден всем участникам.

Работают на рынке два типа трейдеров — потребители какао, страхующиеся от скачков цен, и спекулянты. Какао-рынок — рай для спекулянтов, отмечает аналитик Commerzbank Карстен Фриш. Точной статистики по производству, которое в основном ведется в странах с нестабильной и непрозрачной политической системой, нет, и даже ICCO, объединяющая крупнейшие страны — производители и потребители какао, вынуждена ориентироваться на экспертные оценки, объясняет он.

Подтверждением этого вывода служит паника, случившаяся нынешним летом на LIFFE, когда биржевые цены на какао-бобы обновили 33-летний максимум 1977 года. 16 июля 2010 года один трейдер скупил на бирже 241 000 тонн этого продукта — 97% подтвержденного месячного запаса на европейских складах. Из такого объема можно было бы произвести 5 миллиардов стандартных стограммовых плиток шоколада. Фьючерсы на какао-бобы за несколько часов подорожали на 0,7% — до 2732 фунтов стерлингов за тонну, что очень много для продукта, цены на который колеблются не более чем на 9% за год.  Как выяснилось позже, какао скупил хедж-фонд Armajaro Holdings, основанный 12 лет назад известным трейдером Энтони Уордом. Этот человек не первый раз сеет панику на бирже. В 2002 году он приобрел 204 000 тонн какао как раз перед объявлением о снижении урожая и росте политической нестабильности в Африке. За два месяца какао-бобы подорожали с 1400 до 1600 фунтов за тонну, и Уорд заработал на этой сделке 40 миллионов фунтов стерлингов. Грандиозная сделка напугала производителей какао и трейдеров: они обратились к руководству LIFFE с жалобами на то, что манипуляции с контрактами и ценами наносят ущерб репутации Лондонской биржи и ставят вопрос о доверии к ней. В следующие дни цена на какао вернулась на прежний уровень.

Сладкие продажи

Около 17 миллиардов долларов — годовой объем продаж кондитерской продукции крупнейшего игрока на рынке, корпорации Kraft Foods, поглотившей британскую компанию Cadbury

16 миллиардов долларов — годовой объем продаж кондитерской продукции Mars

10,4 миллиарда долларов — годовой объем продаж кондитерской продукции Nestle

1 миллиард долларов — годовой объем продаж кондитерской продукции российского холдинга «Объединенные кондитеры» (16-е место в мире)

По данным отраслевого издания Candy Industries

Потребление какао в 2007–2008 годах

50% — доля потребителей Европы в структуре мирового потребления какао-продуктов

 33% — доля потребителей Америки

15% — доля потребителей Азии

3% — доля потребителей Африки

750 000 тонн — столько какао-продуктов потребляют США

317 000 тонн — Германия

235 000 тонн — Франция

225 000 тонн — Соединенное Королевство

200 000 тонн — Россия

614 г шоколада — среднедушевое потребление в мире в 2007–2008 годах

4 килограмма шоколада — столько съедает в среднем каждый житель Бельгии, Эстонии и Дании

5,8 килограмма шоколада — столько съедает в среднем каждый житель Швейцарии

Бобы первого класса

Основная масса бобов высшей категории вырастает на деревьях сортов «криольо» и «тринитарио», а ординарные бобы чаще всего получают с растений сор та «форастеро». Однако из этого правила бывают и исключения. Например, сорта, выведенные в Эквадоре на основе «форастеро», дают урожай бобов высшего сорта, а в Камеруне бобы, растущие на деревьях «тринитарио», классифицируются как ординарные .

Шоколадные колебания

Впрочем, винить одних только спекулянтов в подорожании шоколада нельзя. Начиная с 2007 года цены на какао стабильно растут из-за повышения спроса (в частности в Индии и Китае) и, что существеннее, из-за многолетних неурожаев в Гане и Кот-д"Ивуаре. Фермеров подводит засушливая погода, а также нехватка средств на пестициды и удобрения.

Сельскохозяйственный год для какао начинается в октябре, когда в Западной Африке приступают к сбору урожая. В прошлом сезоне 2008/2009 рынок получил передышку: из-за мирового финансового кризиса спрос на сладости и, как следствие, на какао упал. В результате по итогам года возникло перепроизводство какао-бобов — на целых 79 000 тонн. В этом году экономика оживилась, и кондитеры начали бить тревогу, жалуясь на рост стоимости основного сырья. В сезон 2009/2010, по прогнозу ICCO, в мире будет собрано 3,596 миллиона тонн какао-бобов — чуть меньше, чем в прошлом. Но все равно дефицит сырья составит примерно 69 000 тонн — вчетверо больше, чем предсказывали в начале года эксперты.

А все потому, что спрос растет быстрее, чем деревья какао. Они «работают» на плантации 25 лет, и после этого срока их урожайность резко снижается. Большинство промышленных плантаций в Африке было создано в течение одного десятилетия, поэтому раз в четверть века, когда фермеры обновляют плантации, цены на какао взмывают вверх. Последний такой ценовой пик пришелся на конец 1970-х годов, и в начале 2000-х срок службы высаженных тогда деревьев подошел к концу, а новые еще не начали плодоносить в полную силу.

Впрочем, по словам бывшего гендиректора компании Barry Callebaut (крупнейшего мирового производителя промышленного шоколада) Патрика де Масенейра, колебания стоимости какао незначительно отражаются на цене шоколада. В среднем на долю какао-бобов приходится 25% себестоимости шоколада (в изделиях с высоким содержанием какао-бобов — до 60%), и разная динамика цен на другие ингредиенты позволяет удерживать рост конечной стоимости шоколада, объясняет он. Проблема в том, что в этом году растут цены практически на все сельскохозяйственные товары, в том числе на сахар.

Поэтому, как признают в российской Ассоциации предприятий кондитерской промышленности (АСКОНД), многие производители шоколада, пытаясь избежать роста цен, вынуждены были менять рецептуру продукции, чтобы снизить потребление какао-бобов. По российскому ГОСТу, шоколад должен содержать не менее 35% какао-продуктов — в противном случае его следует именовать сладкой или кондитерской плиткой. Но некоторые российские производители заменяют дорогое какао-масло, получаемое из какао-бобов, растительными маслами со схожей температурой плавления. И все же в августе этого года, как свидетельствуют данные Росстата, шоколад в России стоил 371 000 рублей за тонну — на 6% дороже, чем в 2009 году, а за 2008 год он подорожал на 23%.

Фото Обри Уэйда

Елена Виноградова

(обратно)

Кровь и красота

Каждую осень долина реки Омо взрывается от избытка адреналина: начинаются бои на палках донга

Разрисованные лица, экстравагантные прически, тела, испещренные шрамами, — все это непременные атрибуты ритуальных палочных боев в долине реки Омо в Эфиопии.

Это место считается одним из самых труднодоступных районов Африканского континента. И потому сюда, на земли, затерянные на границе Эфиопии с Суданом и Кенией, практически не проникали ветры перемен. Ни эфиопские императоры, ни колониальная администрация Бенито Муссолини, ни даже тоталитарный режим Менгисту Хайле Мариама так и не смогли взять под реальный контроль около двух десятков племен, населяющих долину. Они не признают над собой никакой верховной власти, не платят налоги и не говорят на амхарском — государственном языке Эфиопии. Жители долины Омо хотя и говорят на разных местных языках, одинаково вершат дела по обычаям предков и скрупулезно соблюдают обряды и ритуалы, доставшиеся им в наследство от пращуров.

Модники без одежды

Одна из характерных особенностей племен долины Омо — неутолимая страсть к украшению собственного тела. Племя сурма, например, достигло особых высот в рисунках по коже, а племя хамер — в создании сложнейших многоуровневых причесок. А поскольку в этих краях начисто отсутствует понятие времени и никто никуда не торопится, собственной внешностью здесь занимаются часами. Цель — произвести впечатление  на соседа, друга, девушку или, скажем, врага: по их реакции и судят о художественном даровании мастера бодипейнтинга.

Если один из бойцов коснется рукой земли, схватка немедленно прекращается Первый опыт приобретается в процессе игры: дети сурма, мурси, хамеров, подражая взрослым, украшают свои тела белой, красной и коричневой краской, используя в качестве инструментов перья, палочки или свои пальцы. С возрастом овладевают росписью, имеющей общепонятный смысл: для юношей и девушек она становится частью языка обольщения, а для мужчин и женщин — одним из способов подчеркнуть свою индивидуальность, таким же, как для европейца или азиата стильная одежда. Узоры наносятся произвольно, никаких обязательных клише или трафаретов нет — важно только самовыражение художника. Кроме того, узоры на теле нередко выполняют и защитную роль, становясь своеобразным оберегом для их обладателя. 

У сурма лучшими художниками считаются мужчины. Они раскрашивают не только друг друга, но и женщин. Мужчины украшают себя, чтобы привлекать женщин, устрашать противников, подчеркнуть свою силу во время сражений на палках — донга. Узоры могут быть и утилитарными, играющими роль камуфляжа: некоторые напоминают окраску шкур диких и домашних животных или природные пейзажи.

Мужчины хамеры могут по праву считаться самыми большими «модниками» в долине реки Омо. Это племя уделяет особое внимание украшениям, деталям одежды, раскраске тела, но все-таки главное в образе хамеров — это прическа. Котируются только мастера-мужчины (юношам, не прошедшим  обряд инициации, вообще не разрешено делать какие-либо прически). Процедура занимает не менее часа, и в законченном виде прическа хамера напоминает скульптурную композицию. Материалами для нее служат глина, охра, веревочки, страусиные перья, кусочки материи, металлические предметы (например, ружейные или автоматные гильзы), фрагменты костей и так далее. Понятно, что обладатель такого отнявшего массу времени сокровища гордится им и всячески его оберегает. Так, во время сна используются небольшие стульчики-подставки, на которые кладется голова, чтобы не помять прическу. Если не попасть под дождь, она может продержаться до четырех месяцев! А мужчины сурма украшают головы, выбривая кольцеобразные узоры, причем прическа одного клана сурма не будет похожа на прическу другого.

Судьи из числа старейшин окрестных деревень бдительно следят за тем, чтобы в схватке одновременно участвовало не больше двух бойцов

Как стать мужчиной

Из всех племен, населяющих долину реки Омо, только два — сурма и мурси — участвуют в ритуальном сражении на палках донга. Точное время зарождения этой традиции неизвестно, но она явно насчитывает не одну сотню лет. Собственно, бои являются только частью ритуала, проходящего ежегодно осенью, после сбора урожая, и занимающего семь недель. С одной стороны, ритуальные бои донга — это испытание, прохождение которого является частью обряда инициации юношей: участники доказывают достижение половой зрелости, свою храбрость и способность выполнять функции защитника.  С другой стороны, для более взрослых мужчин поединок на палках донга — это способ разрешить спор из-за женщины, а победитель всего турнира получает из рук своей избранницы какое-нибудь украшение (как правило, ожерелье). Несмотря на то что убийство в ходе поединков донга жестоко карается, старейшинам, наблюдающим за ходом поединков, не всегда удается вовремя остановить схватку, которая переходит допустимые пределы жестокости. Так, известно, что в 2005 году «судьи» не смогли удержать ситуацию под контролем, и жертвами поединков стали сразу семеро мужчин. После этого старейшины были вынуждены вообще прервать проведение поединков донга до следующего года.

На языке шрамов

Еще одна страсть, которая объединяет племена долины Омо, — шрамирование лица и тела. Сурма считают, что шрамы украшают как мужчин, так и женщин, но смысл этих украшений все-таки разнится. Мужские шрамы — это символ мужества и пренебрежения к боли, знак выигранных битв и поверженных врагов, а женские играют ту же роль, что и ювелирные украшения где-нибудь в Европе. Кроме того, подковообразные шрамы на руках — знак, говорящий о числе убитых врагов (счет мужчинам ведется на правой, женщинам — на левой; если уже нет места, новые шрамы наносят на бедра).

Донга — зрелище не для слабонервных: разбитые головы, переломанные руки и ноги — обычный для схваток исход Наблюдение за процедурой шрамирования — испытание не для слабонервных. А что уж говорить о самих добровольцах, подвергающих себя такой экзекуции! Поражают мужество и терпение этих людей, которые лишь слегка морщатся, когда шип акации в очередной раз вонзается в их тело.  Перед шрамированием, которым занимаются только опытные мастера и мастерицы, на теле острой палочкой чертят желаемый рисунок. Следуя его линиям, кожу при помощи колючек акации или ежевики подцепляют, приподнимают и слегка подрезают бритвой, не давая поддетому лоскутку оторваться до конца. Чтобы рубец получился выпуклым, в раны втирают смесь из пепла и едкого сока растений, иногда даже помещают личинки насекомых или сушеные зерна. А когда раздражение достигает нужной стадии, раны смазывают специальным маслом, которое убивает инфекцию и способствует образованию рубцов.

Однако в племенах сурма и мурси женщины не останавливаются на этом. Самое страшное (по нашим, конечно же, меркам) украшение они получают перед замужеством. По достижении 15–18 лет каждой девушке прокалывают кончиком ножа или стрелы нижнюю губу и вставляют в нее палочку, а затем — глиняный или деревянный диск, диаметр которого постепенно увеличивают. А чтобы это украшение лучше держалось, девушке еще раньше, после наступления первых месячных, выбивают четыре нижних зуба.

Диски бывают двух видов — клинообразные и плоские. Считается, что традиция носить губные диски возникла во времена массовой охоты на рабов: туземцы обезображивали внешность, чтобы сделаться некондиционным «живым товаром», подобно тому как раннехристианские монахини отрезали себе носы, чтобы защитить свою невинность от варваров. Но у сурма и мурси губной диск традиционно играет и важную социальную роль. Чем больше его диаметр, тем выше авторитет девушки, тем большим спросом она пользуется на ярмарке невест. От размеров прямо зависит и выкуп скотом или оружием, который заплатит семье невесты будущий жених. Самые большие диски достигают в диаметре 16 сантиметров, которые перед свадьбой могут «конвертироваться» в целое стадо, состоящее из 50–60 коров и быков.

Конечно, женщины не носят диски все время: они вынимают их, например, во время еды или перед сном, зато вне дома или на людях не расстаются с ними. Кроме того, у женщин сурма и мурси в обычае обмениваться этими жутковатыми украшениями, не включаются в круговорот лишь те, что были подарены мужем.

Бои на палках донга — одно из самых жестоких традиционных состязаний на Черном континенте. В схватках запрещено только убивать — все остальное допустимо

Признание прутом

А племя хамер знаменито обрядом «избиения девушек», который проводится во время церемонии инициации юношей. После него на телах женщин племени остаются характерные шрамы, количество и размеры которых много говорят о социальном положении их обладательниц.

Жестокий ритуал представляется хамерам любовными играми. «Заявки на участие» девушки подают сами: остающиеся после ритуала открытые раны на их телах считаются отметинами истинной женщины, знаком ее любви к юноше, которому предстоит пройти испытание, чтобы стать мужчиной. Поэтому особенно стараются отличиться сестры участников обряда мужской инициации и их возлюбленные. Они делают все, чтобы получить как можно больше ударов тонкими прутьями, которые сами же срезают с кустов и деревьев.

Подготовка участниц обряда начинается с самого раннего утра. Накануне девушки готовят бордей — напиток из зерен сорго, местный эквивалент пива. Время пить его придет с восходом солнца, когда участницы обряда начинают водить хороводы, трубить в рожки и подпрыгивать, звеня металлическими браслетами на ногах. Бордей, наряду с ритмичными движениями, помогает  им войти в транс: к полудню поведение жительниц деревни больше напоминает массовую истерию. Некоторые девушки даже падают в обморок, вызванный выпитым бордеем, 40-градусной жарой и постоянным движением.

Чтобы завести парней, которые нарочито делают вид, будто не хотят участвовать в жестокой игре, девушки буквально преследуют их, всячески подначивают, называют слабаками, лишенными мужских способностей. Наконец парень уступает, берет в руки прут и со всей силой опускает на спину девушки. Но та не издает ни звука, а лишь трубит в рожок, предлагая парню нанести новый удар. Юноша будет убегать, его будут преследовать, заставляя в конце концов вновь взяться за прут.

Так продолжается часами. К вечеру многие девушки валятся с ног от усталости и выпитой браги. Воздух буквально пропитан потом, кровью, парами алкоголя, кисло-сладким запахом козьих шкур, из которых сделаны юбки женщин. Спины многих девушек исполосованы распухшими кровоточащими бороздами, но их глаза светятся от счастья: чем больше шрамов и рубцов на теле, тем более любимыми и стойкими они выглядят в глазах соплеменников.

Африканский Шаолинь

Каждый год после сбора урожая долина реки Омо взрывается от избытка адреналина: приходит пора знаменитых боев на палках донга. Они считаются самым жестоким видом традиционных состязаний в Африке, но все попытки центральных властей запретить их до сих пор заканчивались ничем.

«Донга» — так называются использующиеся в ритуальных схватках двухметровые палки с вырезанными на одном конце фаллосами; со временем этим словом стали называть и сам ритуал. Для племен долины Омо, в первую очередь для сурма и мурси, донга — это и обряд инициации для юношей, и ярмарка женихов (лучшего бойца — победителя донги ждет приз в виде первой красавицы округи), и атлетические состязания, и… подготовка к войне. Ведь вооруженные столкновения за лучшие пастбища, плодородные земли, воду и скот между племенами, населяющими долину, до недавнего времени были рутиной здешней повседневной жизни. А извечная вражда между сурма и их самым «закадычным» врагом буми, с постоянными вооруженными набегами, воровством скота и засадами, напоминает борьбу средневековых феодальных кланов: они враждуют отчасти ради добычи, отчасти в силу привычки, а отчасти удовольствия и куража ради.

К тому же недостатка в оружии здесь никто не испытывает. На смену традиционным копьям и стрелам пришел автомат Калашникова: последние несколько десятилетий это оружие в изобилии доставляется сюда из охваченного гражданской войной соседнего Судана. Цены стабильные и всем известные: автомат старого образца обменивается на 8–10 коров, а последние модели АК стоят 30–40 коров — столько же, сколько составляет выкуп за красивую девушку. Так что любой уважающий себя сурма, достигший 18-летнего возраста, раздобыв «калашникова», не расстается с ним, откладывая в сторону разве что ради донги.

К схваткам допускаются мужчины и юноши в возрасте от 16 до 40 лет. Многие бойцы сражаются совершенно обнаженными, некоторые заворачиваются в яркие тряпицы, а наиболее искушенные и, видимо, состоятельные надевают на ноги щитки, на руки — налокотники, а на голову — шлем из сухих веток, обмотанных цветными нитками. Преимущество в схватке больше зависит от быстроты и ловкости, чем от силы: бойцы наносят и парируют удары с такой скоростью, что глаз не всегда успевает заметить движение.  Правила донги просты. Главное из них — запрет на убийство: провинившийся будет навечно изгнан из деревни вместе с семьей, а его незамужняя родственница достанется семье погибшего. Так что летальных исходов в донге почти не бывает, зато травм и ранений множество: достаточно одного удара донгой в пах или по голове, чтобы участник рухнул на землю (а прямой удар в грудь может и вовсе привести к остановке сердца). Если ломается палка, то бой тут же приостанавливается до замены оружия. Схватка заканчивается, если боец опускается на землю и поднимает руку — тем самым он признает свое поражение. Остановить бой может и судья, если увидит, что бойцы отступают от принятых правил: ему достаточно бросить свою палку между сражающимися.

Жених в ударе

В день донги все мужчины с утра напиваются бордеем, который поднимает боевой дух и притупляет чувство страха и боли (хотя не исключено, что на трезвую голову желающих участвовать в состязании было бы намного меньше). Особым шиком считается выпить залпом чашу вдвоем с другом, продемонстрировав теплоту отношений.

Пусть не своим умением в бою, но хотя бы узорами на теле этот юноша привлечет внимание девушек Неожиданно раздается несколько выстрелов из автомата Калашникова — это сигнал к началу донги. Мужчины отрываются от бордея, вооружаются палками, собираются в круг и затягивают медленную ритмичную мелодию. Знаменосец берет в руки флаг своей деревни и ведет бойцов к ближайшему водоему. Здесь участники донги займутся разукрашиванием тел — это обязательная часть подготовки к бою. Разведя мел в воде, мужчины натираются этим раствором. Причудливые узоры, которые они, будучи детьми, рисовали друг другу у того же самого ручья, сменились грозной боевой раскраской.

Украсившие свои тела мужчины полностью готовы к поединку. Напевая ту же песню, они, покачиваясь в такт, идут на поле донги. Сюда же подходят группы бойцов из соседних деревень. Схватки будут происходить в окружении толпы болельщиков, подбадривающих своих односельчан пением и выкриками. Зрители оставляют бойцам лишь небольшой круг, размеры которого то сужаются, то расширяются в зависимости от накала боя. Возбуждение бойцов и толпы так велико, что вся атмосфера буквально наполняется электричеством. И неудивительно, что порой кто-то из зрителей начинает палить из автомата поверх толпы, а некоторые болельщики не выдерживают и сами вступают в рукопашные схватки между собой.

Бойцы донги сражаются попарно, и победитель каждой дуэли вправе выбрать себе следующего соперника. Выигравший все бои становится чемпионом турнира: односельчане поднимают героя на носилках, собранных из палок донга, и совершают своеобразный круг почета, распевая все ту же ритуальную мелодию. А затем победителя «преподносят в дар» наблюдавшим все это время за боями молодым девушкам — они сами между собой решат, кто станет женой победителя. Но лавры достаются не только чемпиону — почтения соплеменников заслуживают все без исключения участники турнира. Здесь считают, что самого участия в схватках достаточно, чтобы уважать мужчину за его храбрость и мужество.

…Жестокие бои на палках донга, удаление у девочек нижних зубов, растягивание губы и ушей дисками, шрамирование — все эти обряды исключительно болезненны и причиняют страдание. Тогда почему они столь живучи и сильны у сурма, хамеров, мурси? Антропологи называют их «контролируемым насилием», способом адаптации молодых соплеменников к суровым природным и общественным условиям.   

Фото автора

Сергей Ястржембский

(обратно)

Эдем на дне котла

Нгоронгоро привлекает не только четвероногих, но и птиц. Среди зебр и гну бродят наши белые аисты, проводящие здесь зиму

Какой еще заповедник или национальный парк может сравниться по популярности с «самым большим зоопарком в мире», как назвал Нгоронгоро легендарный зоолог Бернгард Гржимек? Фото: Александр Иванов

Что же такое Нгоронгоро и почему он в последние полвека снискал такую известность? В узком смысле слова Нгоронгоро — кальдера (в переводе с испанского означает «большой котел»), огромный кратер потухшего вулкана. Когда-то на этом месте высилась гора, превосходившая размерами Килиманджаро, вершину которой окутывали тучи дыма, а по склонам текли потоки лавы. Но однажды, два с половиной миллиона лет назад, произошло извержение вулкана, а когда напор земных недр иссяк, магма опустилась обратно в глубину и втянула за собой его вершину. Гора обвалилась внутрь себя, образовав нечто вроде гигантского стадиона: почти плоское поле (равнину) и окружающие его по периметру трибуны (скалы). Этот природный стадион имеет форму почти правильного круга: самый короткий его поперечник — 16 километров, самый длинный — 19.

Саванна не была бы саванной без живописных акаций, разнообразящих пейзаж Но славен Нгоронгоро не особенностями геологического строения, а тем, что на этой ограниченной площади (всего около 264 км2) можно встретить почти всех крупных животных африканской саванны. В кратере живут слоны, черные носороги, жирафы, антилопы (канны, гну, бубалы, топи и другие), буйволы, газели, зебры, львы, леопарды, гиены, павианы и даже бегемоты. Общая численность крупных животных в Нгоронгоро составляет 25 000–30 000. Как они сюда попали? Понятно, что все они должны были прийти извне, после того как вулкан окончательно уснул и его кратер покрылся растительностью. Для павианов, леопардов, даже львов окружающие кратер горы не такое уж препятствие. Но представить себе бегемотов, карабкающихся по крутым утесам (причем они же не могли знать заранее, что в кратере найдется пригодное для их обитания озеро!),  довольно трудно. Да и для слонов и наиболее крупных копытных переход через такую гряду — задача непростая. Во всяком случае, как показали прямые исследования, живущие здесь гну и зебры остаются в кратере круглый год, никуда не откочевывая. И с этим связана еще одна загадка Нгоронгоро. Известно, что африканские саванны способны прокормить огромное число крупных травоядных — больше, чем любая другая сухопутная экосистема. Обычно в любом биоценозе общая масса мелких животных гораздо больше, чем масса крупных, однако в саванне это соотношение перевернуто: биомасса копытных здесь намного (в некоторых районах в сотни раз) больше биомассы грызунов и зайцеобразных. При этом известно, что замена диких копытных домашним скотом приводит к быстрой деградации пастбищ, превращению их в пустыни — даже при куда меньшем поголовье животных. В то время как бесчисленные зебры и антилопы тысячелетиями пасутся в саванне, не причиняя ей какого-либо вреда.

Общепринятое объяснение этого гласит, что домашние животные постоянно пасутся на одних и тех же местах (обычно вокруг селений своих хозяев), пока полностью не истощат пастбища. Дикие же копытные постоянно передвигаются с места на место, проходя в течение года огромные расстояния. На равнинах Серенгети, примыкающих к Нгоронгоро с северо-запада, это можно увидеть воочию: сотни тысяч гну и зебр, пасущихся в феврале в окрестностях кратера, в марте вдруг начинают двигаться на запад. В мае — июне они поворачивают на север, к августу достигают крайней точки своего пути — национального парка Масаи-Мара (расположенного в Кении и охватывающего северную часть равнины Серенгети), а в сентябре начинают двигаться на юг. Их обратный путь лежит гораздо восточнее пути на север, но к февралю они вновь появляются под стенами Нгоронгоро. «Великая миграция гну», как принято называть эти ежегодные кочевки, — не только роскошное зрелище, но и механизм, обеспечивающий сохранность саванны. Вследствие перемещения животных каждый конкретный участок подвергается интенсивному выеданию лишь несколько недель в году, причем в наиболее благоприятное для роста травы время (в период дождей или сразу после него). А после этого он 11 месяцев отдыхает и восстанавливает нанесенный ущерб. Но точно такие же гну и зебры, живущие в самом кратере, как уже говорилось, из месяца в месяц, из года в год пасутся на пятачке диаметром в два десятка километров.

Человеку в кратере временами может показаться, что он попал на какую-то неведомую планету Неудивительно, что здесь, в Нгоронгоро, самая высокая в Африке плотность крупных хищников. Дело в том, что гиены и крупные кошки не могут следовать за мигрирующими стадами, ведь для этого им бы пришлось проходить через чужие участки, чего хозяева последних явно бы не одобрили. В результате крупные хищники саванны живут по принципу «то густо, то пусто»: краткие  периоды изобилия добычи сменяются куда более долгими месяцами охоты на немногочисленную оседлую дичь. В Нгоронгоро же вся добыча всегда в пределах досягаемости, и хищники благоденствуют круглый год. Но почему постоянная эксплуатация не разрушает пастбища? Одна из причин этого заключена в климате Нгоронгоро, точнее, в целом наборе климатов, существующих на территории кратера. Его плоское дно лежит на высоте 2286 метров над уровнем моря, стены же поднимаются еще на 600–610 мет ров. Даже здесь, в нескольких сотнях километров от экватора, на трехкилометровой высоте относительно прохладно. Влажный воздух с Индийского океана ударяется в горный массив, частью которого является Нгоронгоро, поднимается вдоль склонов вверх и здесь неизбежно оставляет часть своей влаги в виде дождей и туманов (из-за чего, кстати, непосредственно примыкающая к кратеру часть равнины Серенгети оказывается самой засушливой). В этих краях два сезона дождей: малый в октябре — ноябре и основной в марте — мае. Но и в другие месяцы края кратера то и дело скрываются в туманах и облаках, здесь нередко идут дожди и еще чаще выпадают обильные росы. Здесь растут влаголюбивые травы и кустарники, а местами сохранились остатки вечнозеленого горного леса.

Отсюда вниз текут ручьи и просачиваются почвенные воды. Они не только питают расположенное на дне кратера мелководное озеро Магади, но и поддерживают здешнюю растительность. Даже испарившись с листьев растений или с поверхности озера, влага не торопится покидать Нгоронгоро — высокие стены ограждают кратер от ветров. Поэтому влажность воздуха даже на дне кратера всегда выше, чем в окрестных саваннах, а разница между сухим и влажным сезонами не так резка, как на равнине. Кроме того, прихотливый рельеф создает участки с собственным микроклиматом: даже на плоском дне кратера участки короткотравной саванны перемежаются рощами акаций. Все это позволяет травам, которые служат пищей копытным, даже в сухой сезон отрастать после выпаса.

Настоящие хозяева

Первые посещения европейцами кратера Нгоронгоро относятся к концу XIX века. В 1900-х годах немецкие колонисты братья Зидентопфы пытались превратить кратер в сельскохозяйственную ферму, изгнав из него диких животных. Во время Первой мировой войны Зидентопфы покинули ее и уже не вернулись, так как Танганьика перешла под власть Англии. В 1951 году колониальные власти учредили национальный парк Серенгети (куда вошел и Нгоронгоро), а в 1959-м часть территории парка вместе с кратером была преобразована в Ngorongoro Conservation Area — фактически резервацию для племени масаи. В 1958 году немецкий зоолог Бернгард Гржимек и его сын Михаэль (погибший во время этой экспедиции) использовали Нгоронгоро как естественный полигон для отработки методики авиа учетов копытных. Результаты их исследований, а также книги и фильмы Гржимека-старшего прославили Нгоронгоро во всем мире и в конечном счете привели к запрету всякой хозяйственной деятельности в нем, а сам заповедник был включен в Список Всемирного наследия ЮНЕСКО.

Африканский буйвол — строгий вегетарианец, что не мешает ему быть одним из самых опасных животных Африки

Заповедные правила

Миллионы лет кольцо скал надежно охраняло этот своеобразный экваториальный Эдем от превратностей климата. Однако в нашу эпоху этой защиты оказалось недостаточно. Сегодня кратер Нгоронгоро входит в состав парка Ngorongoro Conservation Area с особым режимом природопользования. В нем нельзя охотиться, строить жилища, устраивать поля или плантации. Только знаменитому племени воинов-скотоводов масаи разрешается пасти скот на землях парка, но не в самом кратере: с 1976 года в нем запрещена всякая хозяйственная деятельность. Даже посетителям кратера позволено находиться на его территории только в светлое время (благо здесь, вблизи экватора, оно круглый год занимает ровно половину суток — с 6 утра до 6 вечера). В остальное время несущие охрану парка рейнджеры имеют право без предупреждения стрелять в любого постороннего, обнаруженного на территории. Столь суровые порядки — дань необходимости: профессиональные браконьеры, будучи застигнуты на месте преступления, без колебаний обращают оружие против людей. Впрочем, рейнджерам с внешней стороны кратера приходится гораздо тяжелее.

Жители прилегающих районов то и дело пытаются расчистить кусок саванны под поле, а то и поселиться на парковой земле. И уж лучше перестреливаться с браконьером, чем объяснять голодным людям, почему им нельзя распахать клочок пустующей земли, чтобы накормить своих детей. Быстрорастущее население Африки требует пропитания, и давление местного населения на последние участки дикой природы непрерывно усиливается. Но пока что высокие стены Нгоронгоро берегут саванновый рай и от этой напасти.

Фото Александра Иванова

Борис Жуков

(обратно)

Земноводный мегаполис

Живущие на воде пропитание добывают не выходя из дому, рыба хорошо ловится даже под берегом

Для многих обитателей Бангкока каналы-клонги — не просто дом или рабочее место, а образ жизни. Жизни, которая уходит вместе с хранящими традиции стариками.

«Я живу на клонгах всю свою жизнь», — за последнюю неделю я слышал эти слова десятки раз. В русском языке нет понятия «клонг», но обойтись без него невозможно. Kлонг — это канал в Таиланде, вокруг которого на протяжении нескольких столетий строилась жизнь местных общин. Близость к клонгу для живущих на его берегах была залогом… нет, не процветания, но выживания.

Клонг — энциклопедия тайской жизни, какой она когда-то была. И какой она, видимо, никогда больше не будет. «Сегодня этим больше никто не занимается… Это последняя мастерская, а раньше их были десятки… Теперь это невыгодно…» — такие фразы за последнюю неделю я тоже слышал десятки раз. Традиционные знания утекают вместе с грязной водой по клонгам в Чаупхраю — великую реку, которая уносит их дальше, куда-то к Тихому океану.

Дело в земле

Упоминания о важности каналов в жизни Таиланда встречаются в источниках начиная с середины XVII века — в записках путешественников королевство описывается как «странная земля, пронизанная сетью речушек и искусственных каналов». Мягкая глина Таиланда оказалась лучше приспособлена для рытья каналов, чем для строительства дорог, которые бы смывало при каждом наводнении — в дельте Чаупхраи они случаются постоянно. Планомерное каналостроительство началось с древней столицы королевства, Аюттхаи, расположенной примерно в 70 километрах к северу от нынешнего центра Таиланда — Бангкока. Внутри города каналы долгое время оставались единственными  транспортными артериями — мосты и дороги были слишком узки и предназначались исключительно для пешеходов. Неудивительно , что число лодок в древней столице Таиланда достигало 200 000, а один из местных историков назвал Аюттхаю «величайшим городом-амфибией в истории человечества». Для строительства каналов мобилизовывали все окрестное население: воплощать некоторые проекты собирали по 30 000 человек.

После того как в 1782 году королевский двор переехал в Бангкок, роль каналов только возросла. Теперь они играли ту же роль, которую в европейских городах играли бульвары и рыночные площади. Чтобы оценить, насколько удачно клонги справлялись с этой задачей, достаточно сказать, что первая настоящая улица в Бангкоке появилась лишь в 1860 году!

src="/i/38/225938/tag_img_cmn_2011_01_27_006_jpg687177">

1. Водный фастфуд: одна из многих торговок, приплывающих по утрам на плавучий рынок клонга Талинг

2. Плавучая лавка продавца фруктов на реке Чаупхрая

Король тайских вод

Несмотря на чрезвычайную разветвленность, каналы в Таиланде вплоть до начала XX века не использовались для ирригации: местные крестьяне почти не участвовали в совместных работах — каждый возделывал свой надел самостоятельно. Однако в 1902-м в Сиам был приглашен голландский инженер Хоман ван дер Хейде, по настоянию которого было специально организовано Королевское министерство по делам ирригации. За семь лет голландец сумел создать на основе существующих каналов ирригационную систему и резко увеличить урожаи в дельте реки Чаупхрая.

Другая жизнь

Когда-то Бангкок был весь пронизан каналами, как червивое яблоко. Сегодня их приходится специально высматривать, плывя по спокойным водам Чаупхраи. «Каналов стало меньше, но сами они стали шире. Вода точит землю», — говорит старуха, вот уже 70 лет живущая на берегу канала Бангкок-Ной. Она помнит, как во время Второй мировой войны каналы бомбила авиация союзников, как японские офицеры рекомендовали жителям рыть пещеры в земле и прикрывать их кокосовыми листьями.  Ее дом уцелел — говорят, на его крыше видели монаха, который руками «отводил» летчиков, высматривавших японскую военную базу. Она полагает, что произошло это не без вмешательства потусторонних сил. Многие жители клонгов искренне верят, что их окружает некий параллельный мир, который редко кто видит. «Наш дом особенный, его защищают духи. Во время недавнего пожара около нашего дома появился Сингха (Singha — священный тайский лев, давший имя самому знаменитому местному пиву. — Прим. ред.) и дул водой на наш дом. Мы бы сгорели, если бы не он», — на полном серьезе рассказывает одна из обитательниц клонгов. «Во время полной луны из воды выходят водяные, они приходят и причесывают людям волосы. Я никогда их не видела, но однажды я почувствовала, что меня коснулась чья-то рука. Меня как будто заморозили на несколько минут», — это уже другая старуха.

Старики да старухи — только они и помнят старые клонги: с пышными храмовыми лодочными процессиями, c десятками магазинов и мастерских. К ним сотнями причаливали утлые лодчонки: кто за новой чашей для приношений, кто за традиционным сладким рисом, а кто просто посудачить о соседях. Сегодня на каналах туристов больше, чем местных жителей. Хотя и здесь остались следы прежней жизни: на многих домах возле воды вывешены почтовые ящики, в которые письма пока еще доходят старым водным путем.

Плавучий рынок клонга Талинг — место, где не только торгуют чем угодно, но и живут

Какие бывают клонги

Всего в Таиланде выделяют четыре типа каналов, у каждого из которых есть свое особое предназначение. Первый тип — короткие каналы, которые рыли для того, чтобы сократить расстояние в местах изгибов рек. Второй тип — каналы, соединявшие реку с районами, куда она вообще не текла. В Таиланде почти все реки текли с севера на юг, соответственно с середины XVII века в стране начали рыть каналы с востока на запад, постепенно соединяя параллельные русла. Третий тип — клонги, которые играли преимущественно военную роль. По одним перемещали войска, а другие создавались как дополнительная линия обороны — например, каналы вокруг Аюттхаи. Четвертый тип, самый многочисленный, — совсем небольшие частные каналы, которые рыли силами одной семьи или деревни. Они обычно соединяли частные дома и небольшие поселения.

Старые промыслы

Если смотреть с высоты птичьего полета, то старый Бангкок устроен так же, как и многие азиатские города. С одной лишь разницей: роль улиц здесь выполняли каналы — канал каменщиков, канал фруктовых садов, канал мебельщиков.

Отец пятидесятилетней Джинтаны, родившейся и выросшей на канале, вместе с многочисленными помощниками делал скульптуры для храмов. «Это тяжелая работа, для мужчин. А женщины работали в огороде или занимались домом», — говорит она. Родители другой обитательницы клонга всю жизнь изготовляли и продавали матрацы — точно так же, как и многие другие семьи на «их» канале. Но сейчас осталась всего пара мастерских: старики отошли от дел или умерли, а молодежь подалась на более престижную работу. Та же история и у Метты: почти все жители на ее канале в течение 200 лет делали церемониальные бронзовые чаши khan-long-hin,  а сегодня этим промыслом занимается всего одна артель. «Молодые не хотят работать руками, — ворчит Метта. — Это тяжелая работа, надо целый день стоять перед очагом. К тому же материалы стоят дорого, а значит, ошибаться нельзя».

Материал действительно требуется особый: если делать все правильно, то нужно использовать только обломки музыкальных инструментов. Но кто сейчас будет следить за этим! Это раньше чаши с канала Бангкок-Яй даже экспортировали в Европу, а теперь появились новые, более дешевые материалы и менее сложный способ производства. Что уж тут говорить, если учиться на мастера khan-longhin нужно три-четыре года — столько же, сколько уходит на получение степени бакалавра в университете. Зато опытный «чашечник» может изготовить до 20 чаш в день, каждая из которых стоит на рынке 600 батов — чуть меньше 20 долларов. Для Таиланда это очень хороший заработок! И все равно, ворчат старые обитатели клонгов, молодые не хотят идти по стопам родителей и лезут в «белые воротнички»...

1. Разведение бойцовых петухов приносит неплохой доход, а места они занимают совсем немного, достаточно лодочной террасы

2.  Меньше всего оборудования требуется торговцам рыбой: ее можно просто выпустить в садок, устроенный возле террасы

Таиланд

Виза: Для граждан РФ не нужна.

Перелет: Аэропорт города Бангкок и острова Пхукет.

Что выбрать? Бангкок — сердце Таиланда. Самобытность и традиции Юго-Восточной Азии, храмовые комплексы, сохранившие до настоящего времени свой первоначальный вид, удивительным образом сочетаются с ритмом жизни большого современного города. Паттайя — один из самых популярных курортов Таиланда. Море, солнце и великолепную природу можно совместить с посещением многочисленных дискотек и баров, побаловать себя тайским массажем или SPA-процедурами. Пхукет — самый большой остров Таиланда. Прекрасные пляжи, чистейшее море, высокий уровень отелей позволяют в полной мере насладиться отдыхом. Краби — провинция на восточном побережье Андаманского моря. Белоснежные песчаные пляжи, манговые и пальмовые рощи, а также множество достопримечательностей.

Что посмотреть? В Бангкоке: Королевский дворец и Храм Изумрудного Будды, Храмовый комплекс Wat Suthat, Сафари-парк, парк развлечений Dream World, ювелирную фабрику. В Паттайе: Храмовый комплекс Ват Ян, розовых дельфинов, Альказар-шоу, крокодиловую ферму, змеиную ферму и шоу с кобрами, прогулку на слонах. На Пхукете: Обзорная экскурсия по острову, морское каноэ, рафтинг, коралловые острова, жемчужную ферму, шоу FantaSea, сафари Кхао Лак.

Как совместить пляжный отдых и экскурсии? Комбинированные туры: «Неизвестный Таиланд», «Таиланд — Камбоджа», «Таиланд — Лаос». Экскурсионная программа + отдых в Паттайе или на Пхукете.

Где купить? Спрашивайте туры в фирменных турагентствах «Натали Турс» и лучших агентствах вашего города. Информация на сайте www.natalie-tours.ru

Речной бизнес

Ворчание это, впрочем, вполне добродушное — мои собеседницы рады своим воспоминаниям, да и на самом деле рады тому, что жизнь у их детей и внуков складывается по-другому. Когда живешь на воде, она дает тебе жизнь, но она же может ее отобрать. Какими бы высокими ни были сваи, всегда есть шанс, что однажды вода поднимется выше них. Как ни укрепляй стены, после наводнения в них всегда появляются дыры и щели. «Я еще маленькой как-то проснулась ночью и поняла, что моей постели нет, а вокруг меня вода. Наш дом смыло в реку, погибли двое моих братьев», — рассказывает тетушка Такиват.

Семья Такиват отстроила дом заново и открыла магазин. Чем там только не торговали: и засахаренными фруктами, и мылом, и ложками с вилками!.. В прежнее время жители Бангкока все покупали на воде, потому что больше было просто негде. Вдоль каналов курсировали десятки лодок со всякой снедью, а возле каждого дома была небольшая пристань, на которой и совершались сделки. Торговали всем! По словам тетушки Такиват, на их клонге «была даже торговка, которую все за глаза называли речной проституткой: по вечерам к ней на лодку заходили не только за сушеными креветками и рисом».

А монахи! Раньше они каждый день выплывали в клонги на лодках просить милостыню. Но теперь каналы опустели: сложно что-то собрать, поэтому монахи в основном ходят пешком, а некоторые так и вовсе ездят на мотоциклах. Cтарушка Тиловат живет на монастырской земле и каждый месяц платит аренду близлежащему монастырю. «Плачу намного меньше, чем платила бы, если бы у земли был другой хозяин», — говорит она. На монастырской земле жить хорошо, да и в любом случае это неотъемлемая часть местной жизни. Каждый таец должен провести какое-то время в монастыре, cюда приходят на несколько месяцев или даже дней — при современном ритме жизни мало кто может позволить потратить на монашество больше недели.

89-летняя Самбун вспоминает, как во времена ее молодости по каналам проплывала королевская процессия. Простым смертным, обитавшим по берегам клонгов, запрещали открывать окна, но они все равно смотрели на воду сквозь щели, надеясь увидеть кусок королевской лодки или даже, если повезет, самого Раму. Сегодня другие времена: один король стар и болен, другой молод и непопулярен, но оба каналам и лодкам предпочитают дороги и лимузины. Да и во дворах жителей клонгов сегодня все больше машин и мотоциклов. Если раньше водный путь был единственной связью с миром, то теперь он — лишь дополнительная возможность, иногда удобная, но не жизненно важная. В таком виде оставшиеся клонги будут радовать тайцев еще долгие годы. Но времена их истинного величия прошли.

Фото Белы Доки

Марк Завадский

(обратно)

Шестьдесят восемь часов на знакомство с Америкой

Дирижабль компании GoodYear отлично известен всем жителям Лос-Анджелеса — он местная достопримечательность

Такого срока маловато даже для знакомства с одной Калифорнией, но можно успеть покататься на дирижабле и посмотреть на морских львов. Фото автора

— Ничего интересного, — сказал индеец, вяло жуя потухшую коричневую цигарку и кутаясь в пестрое от грязи и времени одеяло. — Тут всегда одно и то же, парень. Это океан…

Может, он был вовсе и не индеец, но похож: орлиный профиль, прямые черные волосы прихвачены резинкой, когда-то бывшей розовой. Я заметил его случайно. Остановился ранним утром на шоссе фотографировать океан, сделал пару щелчков и только тут услышал покашливание. Он сидел на складном стульчике в нескольких метрах от меня, за извивом серпантина, в еще ночной тени кустов, в окружении нескольких туго набитых невесть чем черных пластиковых мешков для мусора. Памятуя наставления друзей, что, мол, в Штатах принято общаться с совершенно незнакомыми людьми, я опасливо придвинулся поближе. «Индеец» немедленно оправдал ожидания:

 — Where are you from, buddy? — он дебютировал стандартной первой фразой американского диалога: «Ты откуда родом, приятель?» Дальше мы вкратце выяснили, кто из нас откуда родом, что мы думаем о сегодняшнем утре и что океан всегда океан. Затем я пожелал «индейцу» всех благ, оставил ему стаканчик с кофе, купленный получасом ранее в баре «Наблюдатели за китами», и откланялся. Шли третьи сутки моего пребывания в Калифорнии. До обратного самолета оставалось 12 часов, 300 миль и еще множество событий…

Из записок аэронавта

А начиналось все ровно за 40 часов до встречи с «индейцем». Самолет «Аэрофлота» после 11 часов беспосадочного перелета, включавших в себя 3 часа сна, 5 часов просмотра фильмов, двух «завтракообедоужинов» и примерно 2 часа бездумного наблюдения за мельтешением стюардесс, наконец приземлился в Лос-Анджелесе. Меня и моих коллег ждал полет на настоящем дирижабле, изготовленном компанией, которая этим занимается целое столетие. Первый дирижабль GoodYear поднялся в воздух в 1912 году, а через 12 лет фирма приобрела у Zeppelin лицензию на производство первых в США дирижаблей жесткой схемы.

Мы прошли строгий инструктаж и забрались в кабину, подвешенную под гигантским надувным регбийным мячом с надписью GoodYear. Наземная команда (16 человек в строгой форме: белый верх, синий низ, галстук) ловко  отцепляет нос гигантского баллона от причальной мачты, хватает дирижабль за усы-канаты и тянет его вдоль по летному полю, по ветру. Еще несколько плотных дядек быстро выхватывают из подбрюшья гондолы мешочки с балластом и подпихивают ее: мол, взлетай! Сам по себе дирижабль такой конструкции ни взлететь, ни приземлиться толком не может, ему нужна большая наземная команда. Вот поднимется он хотя бы метра на три, тогда и можно отпускать его в свободное плавание: машина резко задирает нос, моторы включаются на полную мощь — полетели!

1. На Тихом океане нередки густые, но «невысокие» туманы. Метров на 30 выше уже отличная погода

2. Взлететь и приземлиться такой дирижабль может только с помощью наземной команды

За «рулем» дирижабля в небольшой гондоле, не превышающей размерами обычный средний мини-вэн и рассчитанной на пять пассажиров и пилота, совершенно негероического вида тетенька в очках. В легкой негерметичной кабине рев от двух двигателей «Сессны» стоит невероятный. «Надень наушники!» — знаками показывает пилот. Надеваю. Рев сразу стихает. —

Where are you from? — спрашивает пилот, перехватывая у меня инициативу, вежливо кивает на стандартное «Moscow, Russia» и рассказывает про себя. Рассказ (кроме первой реплики, разумеется) совершенно нестандартный. Моя собеседница в университете получила степень бакалавра искусств и параллельно прошла курс aviation. Потом еще год обучения на пилота дирижабля — и вот она здесь. Пилоту тут приходится нелегко: никаких компьютеров, никакой современной авионики — все приходится делать руками: и вертеть поворотное колесо (изготовлено еще в годы Второй мировой для дирижабля, который успешно охотился за японскими подлодками), и дергать при спуске или подъеме клапаны поддува и спуска воздуха из специальных емкостей, расположенных внутри гелиевого баллона.

Ощущения от полета странные и непривычные для человека, привыкшего к самолетам. Поднимаясь, дирижабль  резко устремляется вверх, но не теряет при этом скорость и не рискует потерять управление. Спускаясь, резко кренится вниз, но не увеличивает скорость и не пытается сорваться в штопор. Рухнуть ему вообще не грозит: даже если оболочка будет пробита, она далеко не сразу потеряет гелий, и аппарат плавно опустится.

Сверху, с полукилометровой высоты, отлично видно Лос-Анджелес. Город с трехмиллионным населением занимает площадь чуть не в полтора раза больше, чем Москва. А есть еще округ Лос-Анджелес: он включает в себя город и, конечно, куда больше. А есть еще так называемый Большой Лос-Анджелес, протянувшийся вдоль моря почти на 200 километров и включающий в себя целых четыре округа (графства, как их называют некоторые переводчики). Площадь Большого ЛА даже никак не меньше Московской области. И вся эта площадь на две четверти занята одноэтажными жилыми домами, на треть — бесконечными парковками, широчайшими улицами, коммерческими центрами и припортовыми территориями. И примерно одну сотую процента занимают высотные дома — на первый взгляд в столице Калифорнии их едва ли несколько десятков. С другой стороны, разве мог получиться маленьким город, названный четыре столетия назад испанскими поселенцами Эль Пуэбло де Нуэстра Сеньора ла Рейна де Лос Анджелес де Порсьюнкула — Селение Девы Марии, царицы ангелов, на реке Порсьюнкула ?

Позже, покинув гондолу и направляясь в крохотное здание «дирижаблевокзала», я разговорился с одним из членов «наземной команды». Сообщив Джошу, откуда я родом (без этого разговор мог бы и не случиться), я спросил, можно ли еще в Лос-Анджелесе где-нибудь прокатиться на дирижабле. «Нет, сэр, вот этот — только для гостей компании. Ну или для спасательных работ, если понадобится (борт дирижабля утыкан тысячами автомобильных стоп-сигналов и превращен в своеобразный текстовый дисплей. — Прим. авт.), или для съемок футбола — видели, небось, такие картинки стадионов сверху? Телевизионщики любят его арендовать: картинка не дрожит совсем. А больше в городе таких машин нет…» Внезапно Джош оживился: «Впрочем, есть такой во Фриско — вы ведь туда едете? 500 долларов в час на человека!» 

1. 20 миллионов жителей Большого ЛосАнджелеса редко стоят в пробках — сверху хорошо видно, что с дорогами все в порядке

2.  Концертный зал Уолта Диснея, сумасшедшее порождение хай-тек-архитектуры

Привет с родины

Во Фриско (Сан-Франциско), правда, я поехал не сразу. Сначала нужно было, хотя бы мельком, отметиться на Голливудском бульваре и в даунтауне. При въезде в даунтаун, деловой центр, как будто выключили солнце — сразу стало немного сумрачно и ощутимо прохладнее. Небоскребы грозили сомкнуться и вообще закрыть небо. Интересно, как люди живут на Манхэттене, например, где небоскребов куда больше? А Голливудский бульвар оказался пятикилометровой тесной улочкой, что для Лос-Анджелеса вообще не характерно, тротуар которой испещрен бронзовыми звездами с именами голливудских знаменитостей. Едва выйдя из автобуса, я наступил  на звезду Кролика Банни, чуть дальше обнаружился Микки-Маус. И ни тебе Пятачка, ни Ежика в тумане…

На следующее утро, чуть свет, я уже катил сначала через Санта-Монику, а потом и Санта-Барбару — всю жизнь думал, что герои знаменитого сериала жили во Флориде, а вот поди ж ты! Я сидел за рулем в арендованном в аэропорту Nissan Sentra, который мне, привычному к европейским меркам, сначала показался крупным автомобилем, но на американских дорогах он может свободно проехать под брюхом чуть ли не каждой второй легковушки, экономить бензин американцы не привыкли: лозунг Fuck the Fuel Economy! по-прежнему популярен в массах.

Мне страшно понравилась манера американцев делать часть дорожных знаков текстовыми: «Эта полоса уйдет направо», «Тут не надо поворачивать», «Скоро будет светофор» и другие. Люблю, когда со мной разговаривают, тогда и я со всем уважением!

Я не слишком надеялся доехать до Сан-Франциско: путь лежал по побережью, и хотелось часто останавливаться, есть американскую еду, разговаривать с американскими людьми и смотреть на американские красоты. Есть ли смысл  подробно рассказывать про пейзажи? Просто поверьте, что они отменно хороши. Здесь возникает впечатление, что впереди, сзади и справа — миллионы километров пути, бесконечно сменяющие друг друга леса, поля и пустоши, а слева — великий Океан, и ему тоже нет конца. Ощущение звенящего бесконечного простора наполняет кровь пузырьками, как доброе шампанское или веселящий газ.

1. На Голливудском бульваре слово «Голливуд» успеет набить вам оскомину

2.  Аллея звезд — как настоящих, так и нарисованных (это, в частности, звезда Кролика Банни)

Во время ланча в местечке Гровер-Бич мне подали непременный бургер — отличный стейк, зажатый меж двух ломтей так-себе-хлеба. Тарелка была украшена салатом, в котором мне попался большой кусок прекрасного соленого огурца. Официант, страшно похожий на Шурика из «Операции «Ы», мялся и явно не знал, как мне это объяснить.

— Что это, buddy? 

— Э-э-э... Это огурец, сэр!

— А почему такой необычный?

— После нажима официант сознался, что точно не знает, но эту моду завел повар ресторана, он сейчас в отпуске, сэр, так вот он то ли грек, то ли поляк. «Я-то знаю, откуда этот повар!» — удовлетворенно подумал я и не поскупился на чаевые.

Я ехал на север по старой калифорнийской дороге, идущей чуть ли не у самого уреза воды, и шарил взглядом по побережью — искал морских слонов. Их лежбище отыскалось за ближайшим мысом. Морских слонов в этих краях когда-то истребили почти полностью, и только перед Второй мировой войной обнаружили крохотную колонию на острове Сан-Мигель. А теперь стадо калифорнийских морских слонов, по разным данным, составляет от 35 000 до 45 000 особей. Они уже селятся не только на островах, но и все чаще показываются на побережье. Правда, взрослых самцов, которых-то и стоит называть «слонами» из-за их нависающего над губой носа (а также размеров и веса: до шести метров в длину и до трех с половиной тонн), в это время на лежбищах быть не может — они жируют вдалеке от родины. Но я не гигантоман: мне хватит и возможности посмотреть на самок — всего-то тонна живого веса!

Было прохладно, и на стоянке «обзорного пункта» стояло всего несколько машин. Гигантские тюлени лежали вялыми грудами на пляже, плавно, как при замедленной съемке, пихали друг друга грудью или медленно тащили  тело по песку, окунались в маслянисто блестевшую воду и вдруг, невероятно ускорившись, исчезали из виду. Какой же здесь, должно быть, стоит шум во время брачных битв самцов!

Главное — люди!

Я надеялся переночевать в Big Sur — заросшей секвойями и соснами горной долине, сопровождающей одноименную реку на ее пути к океану. Здесь есть несколько мест, где сдают так называемые cabins — маленькие деревянные домики. Это лучше, чем отель, которых здесь, кстати, и нет — нельзя строить большие здания. Однако был вечер пятницы, до Фриско оставалась какая-то сотня миль, и потому «ни одного места нигде нет, сэр, извините».

Пришлось возвращаться на сто миль по серпантину вдоль океана, который мощно дышал туманом и ночью. Здесь никто не селится, и хозяйка последнего в цепи мотелей предупредила: «Вам ехать не менее двух часов до ближайшей цивилизации». Прошел час. Чу! Небольшое здание, бар, закрытый магазинчик. По пути на север я его даже не заметил, а в ночи Gorda бросалась в глаза. «Здесь есть cabins, путник», — гласило объявление на закрытом магазинчике. Я поскребся в дверь. Вышедший из бара молодой человек, садясь в машину, бросил мне через плечо: «Насчет места на ночь, дружище? Спроси в баре Лолу!» Мне очень хотелось спать, и я пошел спрашивать Лолу, кем бы она ни была.

Мексиканец за стойкой заорал в приоткрытую дверь кухни «Лоло!» с такой силой, что чашка с кофе, которую он перед тем брякнул передо мной на стойку, чуть не лопнула от испуга. Из кухни показался Он. Человек в черной кожаной куртке, надетом набекрень черном берете со звездой, лет 60, прихрамывает. «Я Лоло. Погоди, приятель, секунду, разберусь с туристами», — бросил он мне на какой-то странной смеси английского и испанского (признаться, я понимал его с пятого на десятое) и моментально «разобрался» с четой американцев, молниеносно сдав им cabin за 250 долларов.

Потом он вернулся ко мне, сел на стул рядом, изучающе посмотрел и заговорил. Первая его фраза была не вполне обычна:

 — Эй, я вижу, ты не отсюда, парень. Тебе место на ночь? Без понтов? Ночевать?

— Я устал вести машину, хочу спать. Я из России…

 — Гм!.. (молчание). Я дам тебе номер, парень, за сто баксов. Слово Лоло — кремень.

1. Американцы любят подъехать на своих безразмерных джипах поближе к воде, провести время. Но не купаются

2. На лежбищах морских слонов в сентябре спокойно

Получив мою сотню, Лоло-кремень, оказавшийся испанским баском и бывшим военным моряком неизвестно какой страны, вручил мне ключ от двухсотпятидесятидолларового номера и отдал честь. Я отсалютовал в ответ левой рукой, поднесенной к правому виску. Эх, надо было мне сделать это раньше — возможно, номер достался бы и вовсе бесплатно! От моего фантастического салюта Лоло пришел в полный восторг, немедленно выучил мой способ отдачи  чести и по-испански велел одному из подручных мексиканцев «налить русскому генералу виски на два пальца и отвести наверх». После чего вручил мне визитную карточку с телефоном и нацарапанными карандашом вкривь и вкось буквами LOLO MAN. Бог весть, что подумал обо мне этот человек, но он спас меня глухой ночью в безлюдном месте, дав крышу над головой втрое дешевле, чем мог бы…

В седьмом часу утра машина уже несла меня на юг. Два часа, и я сворачиваю от побережья влево, чтобы вернуться в Лос-Анджелес через плодородные долины центральной Калифорнии. На протяжении нескольких километров температура меняется от 48 до 90 по Фаренгейту — с 9 до 32 по Цельсию. «Остановитесь, попробуйте наш сидр, купите фрукты и вино здесь, у нас, у нас!» — распахивают ворота гостям придорожные фермы. По древнему трак тору у входа на очередную из них лазят девочка и мальчик, одетые совсем как Том Сойер и Бекки Тэтчер. Плавные холмы вокруг обтянуты, как ярким бархатом, желтыми полями, в которые там и сям воткнуты зеленые деревья — пронзительно-зеленое на звонко-желтом, ощущение мятного вкуса во рту. Назад мили летят быстрее, чем на север. Останавливаюсь купить колы около большого магазина, где почти все ценники на испанском, а усатым продавцам и посетителям только сомбреро не хватает: «Cómo está, hombre?» Десятки, сотни, тысячи гектаров идеальных виноградников и апельсиновых рощ тянутся вдоль дороги, убаюкивающе мелькают. Иногда вдруг десяток-другой здоровенных блестящих джипов или пикапов на краю поля или посадок: это приехали рабочие. И тут же, конечно, синие мобильные туалеты на специальных прицепчиках — не в поле же нужду справлять! Автонавигатор говорит, что до Лос-Анджелеса осталось 50 километров, а я-то был уверен, что он уже начался. Последние километры до арендной стоянки, два откормленных чернокожих принимают у меня машину: «Хорошо покатались, сэр?» — «Всем доволен, отлично, но до самолета полтора часа, как быстрее попасть к терминалу, о, пожалуйста?!» — «Нет проблем, сэр, вот этот наш парень вас отвезет! Эй, парень!» Парень на белом джипе длиной метров восемь в мгновение ока мчит меня к терминалу: «Приезжайте еще, сэр!» Конечно , я приеду, парень, разве можно познакомиться с Америкой за 68 часов? Никак нельзя. Размеры не позволяют.

Фото автора

Егор Быковский

(обратно)

Глубинная цивилизация

Осьминог Дофлейна

Octopus dofleini

 Крупные представители головоногих, живущие в прибрежных водах северной части Тихого океана на небольшой глубине. Самый крупный осьминог, занесенный в Книгу рекордов Гиннесса, имел размах щупалец 7 метров и вес 71 килограмм

Лампочки на присосках

Ставротейтис сиртенсис (Stauroteuthis syrtensis) — представитель плавниковых глубоководных осьминогов. Восемь щупалец ставротейтиса почти до самых кончиков соединены широкой полупрозрачной перепонкой, а по бокам тела, словно ушки, торчат плавники. Щупальца усажены присосками, но располагаются они не в два ряда, как у настоящих осьминогов, а в один ряд и соседствуют с усиками-циррями. Назначение присосок ставротейтиса, похожих на крошечные блюдечки с зубчатым краем, долгое время было загадкой для ученых. Они не обладают сильной мускулатурой, чтобы надежно прикрепляться к субстрату или удерживать крупную добычу. Загадка разрешилась, когда за извлеченным из морских глубин ставротейтисом удалось понаблюдать в аквариуме. Оказалось, что в темноте присоски осьминога испускают слабое непрерывное голубоватое свечение, а временами на 1–2 секунды ярко вспыхивают. По мнению исследователей, такая иллюминация привлекает рачков, которые запутываются в слизистой пленке, выделяемой железами присосок и натянутой между усиками, а потом отправляются в рот осьминога. Кроме того, вспышки света служат для опознания половых партнеров своего вида.

Черная пиранья

Serrasalmus rhombeus

Зубы — главное оружие пираний. Они имеют вид треугольника и расположены так, что зубы верхней челюсти четко входят в промежутки между нижними, отрезая кусок плоти жертвы, словно ножом. Взрослые рыбы могут запросто перекусить палец человека

Засада на дне

Жизнь хищников, обитающих в глубинах океана, нелегка. Пищи там куда меньше, чем вблизи поверхности, и чтобы добыть ее, все средства хороши. Причудливые светящиеся выросты на теле, играющие роль приманки, огромные челюсти, позволяющие проглотить добычу, размером превышающую самого хищника, делают многих глубоководных рыб похожими на персонажей фильмов ужасов. Воинственный батизавр (Bathysaurus ferox), что в переводе с латыни означает «глубоководный ящер», занимает достойное место среди этой плеяды морских монстров. Он один из самых крупных представителей миктофообразных: длиной достигает 65 сантиметров. Уплощенной головой, вытянутым телом и манерой затаиваться на дне, приподнявшись на грудных плавниках, батизавр действительно напоминает рептилию. Устремив вверх взгляд глаз, способных уловить малейшие проблески света в почти кромешной тьме, он терпеливо ждет приближения жертвы. Его челюсти и даже язык усажены множеством острых, как иголки, загнутых назад зубов. Стремительный рывок — и добыча оказывается в пасти, вырваться из которой у нее уже нет ни малейшего шанса! В желудках батизавров находили скрытножаберных угрей, кальмаров, креветок…

Речной угорь

Anguilla anguilla

Молодые рыбы живут преимущественно в береговой зоне пресных водоемов, в период размножения уходят в море. Во влажных местах могут долгое время обходиться без воды, передвигаясь по траве и мокрому гравию в поисках нового водоема

Утонченная штучка

Нитехвостый угорь (Nemichthys scolopaceus) — дважды рекордсмен. Во-первых, это самая изящная рыба на свете: при длине в 1,5 метра ширина его лентовидного тела составляет всего два сантиметра, а конец хвоста и вовсе сужается в нить. Этому странному существу принадлежит и другой рекорд: у него 750 позвонков, что больше, чем у какого-либо другого животного на Земле. Челюсти угря, напоминающие узкий птичий клюв, никогда не смыкаются полностью, потому что верхняя челюсть заметно изогнута кверху. Но, оказывается, такие челюсти — отличная снасть для ловли планктонных рачков эвфаузиид, известных также под названием «криль», и креветок-сергестид. Угорь неторопливо плывет или просто висит в толще воды и хватает ракообразных, зацепившихся своими антеннами за частокол мелких изогнутых зубов. Нитехвостый угорь долго вводил в заблуждение систематиков. Дело в том, что у готовых к размножению самцов челюсти укорачиваются, они лишаются зубов, но взамен обзаводятся трубчатыми ноздрями, помогающими им находить самок. Поэтому нитехвостых угрей разного пола и возраста почти полстолетия причисляли к разным видам, родам и даже семействам рыб. Живут угри около 10 лет, но половозрелые вылавливаются крайне редко, почему считается, что они погибают после первого и последнего в своей жизни нереста.

Aвстралийская кубическая медуза

Chironex fleckeri

Второе название медузы — морская оса. Ее щупальца покрыты стрекательными клетками, содержащими сильный яд, способный убить человека за три минуты. Ее считают самой опасной медузой и даже самым опасным животным в мире

Приплывайте к нам на огонек

Небольшая медуза галитрефес мааси (Halitrephes maasi) с диаметром зонтика около 10 сантиметров относится к трахилидам, одному из отрядов обширного класса гидроидных кишечнополостных. Тело медуз на 95% состоит из воды, и, выброшенные на берег, они превращаются в бесформенные комочки слизи, однако в родной стихии завораживают своим изяществом. Трудно поверить, но эти эфемерные создания — хищные животные, истребляющие массу мелких планктонных рачков. Словно ночные мотыльки, рачки толкутся вокруг прозрачного зонтика галитрефес, сияющего в темноте голубоватым светом. Густая бахрома щупалец медузы вылавливает из воды незадачливых зевак и направляет их к ротовому отверстию, а яд ее стрекательных клеток вполне способен умертвить мелкую добычу. Часть щупалец трахимедуз видоизменилась, превратившись в органы равновесия, которые устроены, как и все в теле медуз, — просто и эффективно. В виде крошечных бусинок они свисают с края зонтика, и стоит «бусинке» отклониться от вертикального положения, как она задевает расположенные рядом жесткие чувствительные реснички. Идущий от них сигнал стимулирует сокращение нужной стороны зонтика и обрамляющей его тонкой мускульной перепонки (паруса), и медуза меняет положение в пространстве.

Aвстралийская кубическая медуза

Chironex fleckeri

Эти амфибиотические ракообразные способны зимовать на берегу, под снегом. В теплое время года их можно увидеть на морских песчаных пляжах. Они своего рода санитары, так как питаются скоплениями гниющей органики, буквально соскабливая ее с поверхности камней 

Опасные связи

Небольшой рачок — парамфитое хистрикс (Paramphithoe hystrix) принадлежит к огромному отряду разноногих ракообразных, или бокоплавов, обитающих и в теплых, и в холодных морях, от полосы прибоя до больших глубин. Тело разноногих разделено на сегменты, и каждый несет по паре ножек, устроенных по-разному, что и отражено в названии отряда. Для хватания пищи предназначены ножки, оканчивающиеся щипчиками, для прикрепления к субстрату и ползания по нему — ножки с изогнутыми коготками, для плавания — уплощенные ножки, оснащенные многочисленными щетинками, а ножки, отставленные назад, нужны для прыгания. Вообще, конечности разноногих — это универсальный набор приспособлений на все случаи жизни. Рачки, образующие огромные скопления в толще воды, являются важным объектом питания для самых разных морских животных. Есть среди разноногих и паразитические виды, такие как китовые вши. А рачки парамфитое поселяются в полостях или на поверхности тела значительно более крупных, чем они сами, беспозвоночных животных — губок, мягких кораллов, морских звезд и голотурий, и потихоньку поедают ткани своих хозяев.

 

Морская блоха

Talitrus saltator

Эти амфибиотические ракообразные способны зимовать на берегу, под снегом. В теплое время года их можно увидеть на морских песчаных пляжах. Они своего рода санитары, так как питаются скоплениями гниющей органики, буквально соскабливая ее с поверхности камней

Недостающее звено

Среди множества замечательных открытий, сделанных участниками Международной биологической морской экспедиции в рамках проекта MAR-ECO, нацеленного на изучение биоты северной части Срединно-Атлантического хребта, был и этот неизвестный науке вид глубоководного кишечнодышащего (Enteropneusta) — древних и чрезвычайно интересных обитателей океана, изучение которых может пролить свет на общие пути эволюции животного мира. Тело кишечнодышащих состоит из трех отделов: хоботка, воротничка и удлиненного туловища. Из органов чувств имеются только разбросанные в эпителии светочувствительные клетки. Обитают эти животные на морском дне, от прибрежных мелководий до глубин в 6000 метров, а питаются, заглатывая грунт и переваривая имеющиеся в нем органические остатки. Их долгое время считали то червями, то какими-то необычными голотуриями, а их личинок принимали за личинок морских звезд. Однако, как оказалось, эти «черви» обладают некоторыми особенностями строения, сближающими их с примитивными хордовыми, эволюция которых привела к возникновению позвоночных. Например, дышат они подобно ланцетнику — с помощью жаберных щелей, пронизывающих пищевод. А в основании их хоботка, которым они роются в грунте, есть упругий стержень — нотохорд, прообраз настоящей хорды. Чтобы найти кишечнодышащим достойное место в системе животного мира, ученым пришлось отнести их к особому типу полухордовых, занимающему промежуточное положение между беспозвоночными и хордовыми.

Литорина

Littorina littorea

Береговая улитка относится к самым распространенным моллюскам Северного полушария. Она одинаково долго может находиться как на суше, так и в воде, где она питается микроводорослями, поэтому этих улиток используют для очищения ящиков, в которых разводят устриц

Стиль плавания — вверх ногами

Наличие крохотной прозрачной раковины, формой напоминающей фригийский колпак, выдает принадлежность этого странного существа к классу брюхоногих моллюсков. Перед нами каринария, представитель своеобразной группы киленогих улиток, перешедших к жизни в толще воды. Плавает каринария Ламарка (Carinaria Lamarcki) вверх ногой, средняя часть которой превратилась вопреки названию не в киль, а в плавник. Движения плавника и изгибы веретеновидного тела позволяют моллюску с равным успехом продвигаться и вперед, и назад. В свободном плавании тяжелая раковина была бы помехой, и у каринарии она так мала, что вмещает лишь важнейшие внутренние органы (жабры при этом остаются снаружи) и не может служить защитой от врагов. Впрочем, заметить каринарию непросто, ведь она практически прозрачна. Однако стенки ее объемистой глотки пигментированы, и это неспроста. Киленогие моллюски — прожорливые хищники, питающиеся разнообразными планктонными организмами, среди которых немало видов, которым свойственна биолюминесценция. Если бы стенки глотки были прозрачны, свечение съеденных жертв могло бы демаскировать самих моллюсков! Каринарии раздельнополы. У самца плавник снабжен присоской, с помощью которой он прикрепляется к самке, чтобы ввести в ее половые пути «пакетик» со спермой (сперматофор). За сутки самка выметывает несколько тысяч яиц, соединенных в длинные шнуры.

Фото: Дэвид Шейл

Океанограф из Великобритании, имеющий степень PhD по морской биологии, более 25 лет занимается киносъемкой документальных фильмов и фотосъемкой дикой природы. О себе говорит, что объехал весь мир от Арктики до Сахары и снял все — от бактерии до слона. Последний его проект — «Глубины моря» — позволил увидеть глубоководных обитателей во всей красе.

Ирина Травина

(обратно)

Огненный удар Везувия

Жители Помпеев погибли не от медленного удушья, вызванного вулканическим пеплом, их мгновенно убил пирокластический поток температурой 300 °С. Иллюстрация Юлии Блюхер

Об извержении Везувия в 79 году н. э., уничтожившем Помпеи, известно гораздо больше, чем о любых других его извержениях. Оно началось в час дня (традиционно считалось, что 24 августа, но теперь все чаще называют октябрь), а погиб город в половине восьмого утра следующего дня. С неба падали пепел и пемза, которые постепенно заваливали дома до крыш. Потом пошел дождь, который превратил пепел в грязь, надежно укрывшую тела. Постепенно плоть разлагалась, но тот объем, который она когда-то занимала, оставался полым внутри затвердевшей вулканической грязи.

В Помпеях найдены останки около 1100 человек, среди них почти нет молодых мужчин В 1777 году на Вилле Диомеда впервые нашли не просто скелет, но и отпечаток тела под ним, однако лишь в 1864 году руководитель раскопок Джузеппе Фьорелли придумал, как восстановить облик умершего: простукав поверхность и обнаружив полость, оставшуюся от разложившегося тела, археологи проделывали небольшое отверстие и заливали в него гипс. Заполняя каверну, тот создавал слепок, точно передававший предсмертную позу помпейца. Способом заливки восстановлены  сотни человеческих тел: в ряде случаев хорошо видны прически жертв, складки их одежды и даже выражение лиц, благодаря чему мы довольно подробно можем представить себе последние минуты жизни великого города. В Доме Менандра хозяева бежали, оставив привратника стеречь имущество. Этот древнеримский Фирс прилег в своей каморке у дверей и умер, прижимая к груди хозяйскую мошну. У Нукерийских Ворот просил милостыню нищий — ему накидали мелочи и подарили совсем новые сандалии, но он не сумел в них никуда уйти. В казарме навсегда остались два гладиатора: они не могли двинуться, потому что были прикованы к стене, но почему-то вместе с ними погибла женщина в дорогих украшениях. Ее ничто не удерживало. Может быть, тут скрывается какая-то романтическая история? На дороге, ведущей из города, упали не в силах подняться несколько беглецов. На них была в несколько слоев надета одежда: то ли они так спасали свой гардероб, то ли защищались от ударов пемзы. В Доме Везония Прима забыли собаку на цепи. Несчастное животное карабкалось вверх  сквозь пепел и пемзу, пока позволяла длина цепи. Трогательных историй о помпейцах, навсегда застывших в 79 году н. э., можно рассказать еще немало. Кое-какие из тел выставлены на обозрение туристам в помпейском «Саду беглецов», но большинство хранится в запасниках тамошнего музея.

Традиционно считалось, что смерть всех жителей Помпеев была долгой и мучительной: они вдыхали пепел, который превращался в их легких в своего рода цемент, блокировавший дыхание. Однако недавно группа неапольских вулканологов во главе с Джузеппе Мастролоренцо поставила эту теорию под сомнение. Они пришли к выводу, что жертвы не метались, не агонизировали в удушье и не ловили воздух ртом — их моментально убил пирокластический поток. По расчету вулканологов, Везувий в 79 году н. э. выбросил один за другим шесть таких потоков. Три первых остановились, чуть-чуть не дойдя до города, расположенного в 4,5 километра от подошвы вулкана, — именно они уничтожили все живое в соседних Геркулануме, Стабиях и приморском местечке Оплонтис, которые имели несчастье лежать немного ближе к вулкану. А вот гибель Помпеев наступила от четвертой волны, высотой 18 метров, которая промчалась со скоростью автомобиля (около 104 км/ч) и накрыла город раскаленным газом. Все длилось не больше минуты, может, даже меньше. Но этого было достаточно, чтобы сотни людей погибли мгновенно.

Вулканологи исследовали останки 650 помпейцев и сравнили их с 37 ске летами, найденными в Оплонтисе, и 78 из Геркуланума. По цвету и структуре костейони вычислили, что жители Геркуланума и Оплонтиса погибли от пирокластического потока температурой 500–600 градусов, а помпейцы — от потока, который был холоднее:  250–300 градусов. В первом случае люди моментально сгорели до костей, а во втором — нет. Потому-то в Геркулануме и не осталось целой человеческой плоти, которая, будучи покрыта пеплом, потом создала бы полость, как это произошло в Помпеях.

Но чем же тогда объяснить, что у большинства помпейцев, как нам показывают их гипсовые слепки, широко разинуты рты? Ведь именно это в первую очередь позволило приписать их смерть удушью. Вулканологи дают свой ответ: каталептическое окоченение. Несчастные застыли в тех позах, в которых их внезапно настигла волна раскаленного газа. И действительно, очень многих из них резкий мышечный спазм остановил в движении, например в бегущей позе, а ведь человек, которому не хватает дыхания, не может бежать. Априорная концепция, по мнению Мастролоренцо, подтолкнула археологов к неверной интерпретации того, что они видели: открытый рот жертвы — это последний вопль боли, а не желание в последний раз вздохнуть; руки, поднесенные к лицу, — результат судорожного спазма, а не защита от пепла.

Гипс помог восстановить не только тела людей, но и животных, а также овощи и фрукты Почему же все всегда объясняли позы жертв именно удушьем? Исключительно благодаря убедительности рассказа о смерти Плиния Старшего, который вышел из-под пера его великого племянника, Плиния Младшего, четверть века спустя после извержения Везувия. Он пишет: «В защиту от падающих камней кладут на головы подушки и привязывают их полотенцами. По другим местам день, здесь ночь чернее и плотнее всех ночей. Дядя лег на подостланный парус. Огонь и запах серы, возвещающий о приближении огня, обращают других в бегство, а его подымают на ноги. Он встал, опираясь на двух рабов, и тут же упал, думаю, потому что от густых испарений ему перехватило дыхание. Когда вернулся дневной свет, тело его нашли в полной сохранности, одетым как он был; походил он скорее на спящего, чем на умершего». Но ведь Плиний наблюдал за извержением с большого расстояния, куда не дошел пирокластический поток.

В позе Плиния археологи находят тела редко, большинство же из оставшихся в городе были чем-то активно заняты в момент смерти. Самым убедительным доказательством своей теории Мастролоренцо считает того помпейца, который сидел в сортире, да так там и остался. Кто же в удушье направится в уборную?

Сергей Иванов

(обратно)

Как Иисус стал бодхисатвой

Исса. Стенная роспись в городке Веланганни на восточном побережье Индии, штат Тамилнад. Фото: REUTERS

Многочисленные легенды, повествующие о пребывании спасителя на востоке, не находят научного подтверждения, однако свидетельствуют о тесных контактах христиан и буддистов в раннем средневековье

Легенда, что Спаситель почти половину своей земной жизни (с 13 до 29 лет — период, о котором ничего не говорится в канонических Евангелиях) провел в Индии, где ему открылись все глубины индуизма и буддизма, гуляет по миру уже более ста лет. Свидетельства немногих путешественников, якобы обнаруживших прямые доказательства пребывания Иисуса на Востоке, значительное число доказательств косвенных, а также разного рода фантазии и даже сознательные мистификации — все это настолько переплелось, что распутать такой клубок представляется делом весьма непростым. Но попытаться все же стоит.

Только для посвященных

Все началось в 1894 году, когда в Париже вышла книга русского журналиста Николая Нотовича «Неизвестная жизнь Иисуса Христа». В ней автор описал свое путешествие по Северной Индии, предпринятое осенью 1887 года. Конечной целью Нотовича был Ладакх, или Малый Тибет, — труднодоступный район между хребтами Куньлуня и Гималаями, немногочисленное население которого исповедует в основном буддизм. Путешественник достиг его границы — селения Мульбек — и неподалеку обнаружил буддийский монастырь, куда не преминул заглянуть. Настоятель принял гостя чрезвычайно радушно, даже угостил местным пивом. В завязавшейся (через толмача) беседе речь зашла о мусульманской экспансии в Северной Индии, и тут лама неожиданно заметил:

С европейцами куда проще, ведь они почитают Будду зачастую лучше, чем некоторые тибетские ламы.  Нотович сперва даже не понял смысла услышанного. А лама продолжил: — Мы также почитаем того, кого вы считаете Сыном Единого Бога, но видим в нем не некоего единственного Сына, а совершенное существо, избранное из всех остальных. В самом деле дух Будды был воплощен в священной личности Иссы (так называют Иисуса на Востоке), который без помощи огня и меча распространял учение нашей великой и истинной религии по всему миру.

По словам монаха, в резиденции далай-ламы в Лхасе и некоторых крупных монастырях Тибета хранятся священные книги, рассказывающие о пребывании Иссы в Индии. Они якобы были написаны в I веке на языке пали и позже переведены на тибетский. Однако непосвященным, в частности европейцам, ламы предпочитают их не показывать.

Монастырь Хемис. Николай Рерих побывал в этой обители во время своего знаменитого путешествия по Центральной Азии (1925–1928). Как ни странно, Хемис произвел на художника неблагоприятное впечатление: «Подъезжая, уже чуете атмосферу мрачности и подавленности. Ступы с какими-то страшными ликами — рожами. Темные знамена. Черные вороны летают вокруг, черные псы гложут кости. И ущелье тесно смыкается. Конечно, и храмы, и дома — все скучено вместе. И в темных углах навалены предметы служения, точно награбленная добыча. Ламы полуграмотны. Наш охотник-проводник смеется: «Хеми — имя большое, а монастырь маленький» (Н. Рерих. «Алтай-Гималаи»). Фото: STUART ISETT/FOTOLINK Потрясенный Нотович решил во что бы то ни стало добраться до бесценных текстов. Не теряя времени, он отправился в монастырь Хемис, расположенный недалеко от столицы Ладакха — Леха, где, по словам настоятеля, хранился один из списков тибетского жития Иисуса.  Настоятель Хемиса подтвердил, что в монастырской библиотеке имеются тексты, интересующие путешественника, но где они хранятся, он не помнит, а поиски займут слишком много времени. Разочарованный Нотович двинулся в обратный путь, но, не проехав и десяти километров, свалился с лошади и сломал ногу. Пришлось возвращаться в монастырь. Пребывая на излечении в святой обители, он в разговорах с настоятелем не раз затрагивал тему манускриптов, содержащих сведения об Иисусе, однако результат оставался прежним. Но вот однажды лама пришел к больному, неся в руках старинный фолиант (вернее, стопку нескрепленных листов, помещенных между двумя дощечками — именно так выглядят тибетские священные книги). В нем среди разных духовных текстов Нотович с помощью толмача обнаружил и биографию Христа — 244 стиха, бессистемно разбросанные по всей книге. Журналист записал их содержание со слов переводчика и, вернувшись в Европу, свел в единое повествование. Житие вышло, как мы уже говорили, в 1894 году в виде приложения к книге о путешествии. Первоначально оно называлось «Жизнь Святого Иссы», но позже его стали именовать «Тибетским евангелием».

Друзья-фарисеи

Подлинность тибетского текста у многих вызвала сомнение. Говорили даже, что Нотович вообще ни в каком Хемисе не был. По-видимому, это не так — аргументы в пользу того, что журналист монастырь все-таки посещал, читатель найдет в нашей годичной давности статье, опубликованной на сайте «Вокруг света».

Но остановимся на содержании «Тибетского евангелия». Согласно ему, Иису с (в тексте — Исса) в 13 лет тайно покинул отчий дом и вместе с купцами отправился в Индию. Первые шесть лет мальчик провел среди индуистов в Раджагрихе, Бенаресе и других священных городах, постигая сокровенный смысл священных текстов Вед и искусство проповеди, там же он научился исцелять посредством молитвы недуги и изгонять бесов. Но настал момент, когда пути Иссы и его учителей-брахманов разошлись. Якобы он начал проповедовать заключенную в Ведах божественную истину среди низших каст (вайшьев и шудр), что считалось величайшим преступлением .  Брахманы ополчились на Иссу, и тому пришлось бежать. Следующие десять лет он провел среди буддистов, постигая Дхарму — учение Сиддхартхи Гаутамы, то есть Будды. Когда же ему минуло двадцать девять, молодой бодхисатва (буддийский святой), как считается в Тибете, вернулся в Палестину. На родине Иссу чтил не только простой народ, но и фарисеи, которых мы привыкли считать его гонителями. Главным же врагом Христа изображен Пилат, именно по его, а не первосвященников (!), инициативе Иисус был отправлен на Голгофу.

«Тибетское евангелие» стало главным аргументом разного рода эзотериков, считающих, что христианство своими корнями уходит в буддизм. Текст, найденный Нотовичем, по их мнению, настолько пронизан «восточным духом», что всякие сомнения в индийском происхождении учения Христа отпадают сами собой. Однако при внимательном прочтении тибетской рукописи становится очевидным, что «духа» там не так и много. Начнем с того, что самому факту пребывания Иисуса в буддийской общине уделяется не более двух строк. Но это не самое главное. В манускрипте Нотовича почти полностью отсутствуют идеи и образы, характерные для учения Будды. Там не говорится ни об иллюзорности видимого мира, ни о нирване, ни о карме. Зато присутствует идея единого благого Бога-творца, по подобию которого создан человек, что абсолютно расходится с буддийской доктриной. Все, о чем говорит Исса, — это универсальные гуманистические ценности, под которыми распишутся представители большинства конфессий. Иными словами, если пользоваться философскими категориями, учение Иссы  в «Тибетском евангелии» схоже с буддийским только этически (то есть в понимании добродетелей), но не имеет с ним никаких точек соприкосновения онтологически (то есть в том, что касается сущности миропорядка).

Не больше в тексте, представленном Нотовичем, и следов индуизма, хотя по объему часть «Тибетского евангелия», повествующая о времени, когда Исса находился среди брахманов, значительно превышает буддийскую. Таких центральных понятий ведической религии, как реинкарнация или йога, мы там не находим. Зато говорится, что, проповедуя Веды, Исса не признавал их божественность, что абсурдно, поскольку Веды представляют собой именно сборники священных текстов, звучащих при отправлении культа многочисленных индуистских богов.

Несторианские артефакты из Дуньхуана

В 1900 году недалеко от китайского города Дуньхуан, в раннебуддийском пещерном монастыре Цяньфодун (IV век), была сделана уникальная находка. Расчищая одну из пещер от песка, даосский монах Ван Юань-люй обнаружил заложенный кирпичом проход. Когда перегородка была сломана, взору монаха открылось небольшое помещение, заваленное древними свитками. Из 50 000 манускриптов, возраст которых составлял почти десять веков, восемь представляли собой фрагменты несторианских рукописей, переведенные на китайский. Позже они получили название «Сутры Иисуса». В отличие от «Тибетского евангелия» тексты из Цяньфодуна — настоящий, неподдельный синтез христианства и буддизма. В них общий евангельский сюжет дополнен вставными поучениями Христа, который излагает традиционные библейские положения в категориях буддизма (там есть и карма, и Дхарма, и категория пустоты, и буддийские составляющие личности — скандхи: тело, чувства, восприятия, побуждения и разум). Бог именуется Единым Духом, о его троичности не сказано ни слова, он непостигаем и не может быть описан на человеческом языке. «Всякий, кто желает идти по Высшему Пути, — учит Христос-буддист, — должен совлечься с суеты и страстей. Когда нет суеты и ничего не нужно тебе, нет у тебя устремлений и делания. А когда нет устремлений и делания, можешь быть чист и покоен. И когда станешь покоен и чист, то обретешь понимание, а когда понимание станет всеведущим и всепроницающим, испытаешь покой и блаженство». Сам Будда не сказал бы лучше!

Палестинские буддисты

В принципе, всего перечисленного достаточно, чтобы признать евангелие Нотовича подделкой. Однако сторонники противоположной версии на это возражают, что авторы «Тибетского евангелия», простые индийские купцы, присутствовавшие при казни Иисуса (о чем прямо говорится в тексте и что само по себе возможно ,  так как Малая Азия в Античности активно торговала с Индией), неспособны были внятно изложить его учение, да и манускрипт наверняка дошел до нас не в первоначальном виде. Но если это так и элементы буддизма действительно присутствовали в проповеди Христа (заметим, что они не нашли отражения ни в одном из четырех канонических Евангелий), то земляки — современники Спасителя, придерживавшиеся учения, близкого по духу буддизму, если таковые тогда существовали, должны были бы жить с христианами в мире.

Другой пример религиозного синкретизма — это апостол Петр, изображенный китайским художникомхристианином. Сейчас христиан в Поднебесной более 90 миллионов. Фото: Natalie Behring/ONASIA.COM Самое удивительное, что в тогдашней Палестине такие «буддисты» действительно были. Назывались они гностиками. Согласно их учению, тот, кто в Ветхом Завете называет себя Саваофом, Яхве или Адонаи, то есть Богом, на самом деле всего лишь демон, имя которому Ялдаваоф, что в переводе с арамейского значит «Сын Хаоса». Истинный же Бог не имеет ни имени, ни образа, являя собой некую абстрактную сущность, что вполне согласуется с буддийскими представлениями о мировом первоначале. Христос в представлении гностиков был нематериальным благим духом, по собственному желанию спустившимся в мир людей, дабы раскрыть им глаза на истинную сущность того, кого они называют Богом. Только перестав поклоняться Сыну Хаоса, люди смогут вырваться из круга перерождений, избавиться от материальной оболочки и уйти в мир забвения, лишенного боли (по сути погрузиться в нирвану), — сходство с буддизмом очевидное.

Меж тем гностики были ярыми противниками христиан, обвиняя последних в сознательном сокрытии истины и искажении учения Христа. То есть приходится признать, что элементы буддизма в учении Христа отсутствовали с самого начала, а не были впоследствии утеряны. Но коли так, то либо Иисус никогда не был в Индии (что наиболее вероятно), либо он там был и сознательно отверг индуизм и буддизм. В любом случае приходится признать, что «Тибетское евангелие» не подлинный документ, а сочинение Нотовича. Из чего, однако, вовсе не следует, что тот ни в каком Хемисе не был и никакой древней рукописи не видел. Скорее всего, как мы уже говорили, монастырь он посетил, и там ему показали некий манускрипт, в котором упоминалось имя Иисуса, что и натолкнуло журналиста на мысль устроить фальсификацию.

Это предположение основывается на том, что рукопись видел не один Нотович. После выхода «Неизвестной жизни Иисуса Христа» в Хемис устремились жаждущие ознакомиться со скандальным текстом. Большинству (в том числе и профессиональным ученым) монахи отвечали, что никакой рукописи, в которой упоминается Иисус, в обители нет и кто такой Нотович монахам неведомо. Но были и те, кому ламы якобы рукопись показали. В частности Николаю Рериху (в 1925-м) и отечественному востоковеду Людмиле Шапошниковой (в 1979-м). В дневниках Рериха есть запись: «Мы узнали о подлинности рукописи об Исcе. В Хеми (Хемисе. — Прим. ред.) лежит действительно старый тибетский перевод с манускрипта, написанного на пали. […] Сказки о подделке разрушены». Правда, и Рерих, и Шапошникова из-за недостатка времени не только не сняли копии с рукописи, но даже внимательно с ней не ознакомились (что само по себе довольно странно). Естественно возникает вопрос: что за документ видели (если видели) художник и ученый? Для того чтобы на него ответить, придется взглянуть на проблему несколько шире. Существовал ли на самом деле органический, а не искусственно выдуманный синтез буддизма и христианства? Знает ли история подобные примеры?

 Будда — христианский святой

В XII веке в Европе появилось житийное сочинение под названием «Повесть о Варлааме и Иоасафе», которое якобы принес из Индии некий Иоанн — монах лавры Св. Саввы в Палестине. Вот вкратце сюжет этого сочинения. Некогда в Индии правил царь Авенир — гонитель христиан, жена которого была бесплодна. Но в конце концов боги смилостивились, царица зачала, и на свет появился наследник, названный Иоасафом. Счастье Авенира было бы полным, если бы не предсказание астрологов: перед Иоасафом лежат два пути — либо он станет великим правителем, либо стяжает славу христианского святого. Царь, дабы сын никогда не узнал об учении Иисуса, выстроил для него роскошный дворец с парком, откуда Иоасаф не мог отлучаться. Но, достигнув совершеннолетия, он все же нашел способ незаметно покидать свою золотую клетку. Так принц узнал, что в мире существуют горе, болезни и смерть, и это открытие повергло его в глубокую меланхолию.

О душевных муках Иоасафа ангелы поведали святому отшельнику Варлааму, жившему в далекой обители. Тот, движимый чувством сострадания, отправился под видом торговца в Индию, проник во дворец Авенира и рассказал царевичу об учении Иисуса. Иоасаф был пленен им, крестился, навсегда покинул дворец и стал отшельником. После смерти на его могиле было явлено много чудес, так что индийские христиане выбрали Иоасафа своим покровителем.

Иоасафа, как святого, признали европейские христиане (вместе с другими восточнохристианскими святыми). Образ царевича можно, например, увидеть на алтарной перегородке Успенского собора Кремля. Мощи святого, непонятно как добытые, хранятся в Антверпене, в монастыре Св. Сальватора. Но в 1866 году вышла в свет книга Бартоломео Сент-Илера «Будда и его религия» (одна из первых монографий, где излагалась биография Будды), и всем, кто интересовался Востоком, стало ясно, что повесть об Иоасафе не что иное, как христианская переработка индийской легенды о детстве и юности Сиддхартхи Гаутамы — будущего Будды (прообразом Варлаама послужил возница Гаутамы, Чанна, который показал индийскому царевичу реальную жизнь). Вскоре буддийскому происхождению жития нашлось дополнительное подтверждение. Исследователи обратили внимание на то, что в арабском источнике Х века «Фихристе» (история староарабской литературы), в списке переведенных на арабский индийских рукописей, присутствует «Книга Билаухара и Будасафа». Естественно, возникло предположение, что Билаухар — это Варлаам, а Будасаф — Иоасаф, искаженное «бодхисатва». Скоро  были обнаружены и фрагменты книги, цитировавшиеся в ряде других восточных литературных произведений. Оказалось, что ее содержание практически совпадает с содержанием жития Иоасафа. Повесть датируют VII веком, установлен и язык оригинала — сирийский, на котором писали несториане, или персидские христиане.

В 486 году персидская церковь по не выясненным до конца причинам приняла учение константинопольского архиепископа Нестория, признанное большинством христиан ересью. Суть доктрины епископа заключалась в том, что Иисус был не богочеловеком, а только человеком, на которого сошел Святой Дух.

В раннем Средневековье несторианские общины распространились по всей Азии, включая Китай (в VII– VIII веках там было около десятка несторианских монастырей). Они и общины, относящиеся к различным азиатским конфессиям, жили бок о бок и, естественно, многое друг у друга заимствовали. Иными словами, благодаря несторианам синтез христианства и восточных религиозных традиций стал реальностью — это отнюдь не плод фантазии Николая Нотовича. Персидские христиане, как видим, активно осваивали восточные легенды, восточный религиозный опыт.

Восток же, в свою очередь, осваивал христианский (в специфическом несторианском преломлении), в частности связанный с образом Иисуса. Именно в несторианской среде родились легенды (перетолкованные позже буддистами и мусульманами) о пребывании Исcы в Индии и Центральной Азии. Поэтому рискнем предположить, что и Нотович, и Рерих, и Шапошникова видели в Хемисе некий несторианский текст, переведенный на тибетский. Чтобы разрешить все сомнения, всего-то и нужно, что отправиться в Ладакх, получить от монахов разрешение поработать в монастырской библиотеке, найти рукопись и перевести ее.

Павел Котов

(обратно)

Пять жизней Ивана Павловича

  Имя Даниила Хармса знаменито. Его отца, Ивана Ювачева, моряка, революционера, путешественника и религиозного писателя, помнят меньше.

В конце 20-х и 30-е годы прошлого века на улицах Ленинграда — чаще всего на Надеждинской, ныне Маяковского — можно было встретить необычного пешехода: высокого молодого человека в крохотной кепочке (а то и в более странном головном уборе: например, чехольчике от самовара), в бархатной курточке и гетрах. Иногда он выгуливал на поводке таксу с диковинным именем Чти Память Дня Сражения При Фермопилах. Ныне имя этого «чудака», Даниила Хармса, известно всем: несколько поколений детей выросли на его детских книгах, а его стихи, рассказы и пьесы для взрослых изданы стотысячными тиражами, переведены на множество языков, им посвящены десятки научных трудов.

В те же годы по той же Надеждинской улице часто проходил другой пешеход — сухощавый рослый старик с узкой окладистой бородой, Иван Павлович Ювачев. Нередко он отправлялся на заседания Общества бывших политкаторжан. А иногда — в гости к совсем другим своим знакомым, к «недобитым» церковникам.

Эти два человека — Иван Павлович и Даниил Иванович — были отцом и сыном. И жили они в одной квартире. Комната писателя Хармса выглядела так же необычно, как он сам, как избранный им и собственноручно вписанный в паспорт псевдоним: стены, оклеенные розовой бумагой, экстравагантные рисунки Даниила Ивановича и его друзей, ернические лозунги («Мы — не пироги!»), картины художников школы Малевича, фисгармония (Хармс был очень музыкален). А в аскетичной, опрятной комнате Ивана Павловича не было ничего лишнего. Письменный стол покрывали бесчисленные кальки с икон: последние 10–15 лет своей жизни он посвятил серьезному историческому изучению изображений Богоматери.

Биография сына, казалось, только начиналась. А за плечами отца была богатая событиями жизнь. Можно сказать, что прожил он не одну, а несколько жизней.

По стопам Магеллана и Кука

Родился Иван Павлович 23 февраля 1860 года в довольно необычной семье: отец его был придворным полотером. Жили Ювачевы на Невском проспекте, и окна их квартиры выходили прямо на Аничков дворец, в штате которого числился отец семейства. Дворцовые служители имели возможность давать детям достойное образование, во всяком случае по меркам своего сословия. Сперва Ваня мечтал о работе лесничего, но в конце концов выбрал военно-морскую службу. На него повлияли книги, которые он читал в отцовском доме: полотер собирал описания путешествий Магеллана, Кука и других знаменитых мореплавателей.

В 1874 году Иван Ювачев поступил на штурманское отделение Технического училища Морского ведомства и спустя четыре года окончил его с чином кондуктора (соответствующим чину прапорщика в армии). Ювачеву как отличнику полагалось заграничное плавание. Но шла война с Турцией, и юноша под влиянием одного из товарищей записался добровольцем на Черноморский флот. В сражениях поучаствовать ему не пришлось, но уже после заключения мира он на борту шхуны «Казбек» участвовал в занятии Батума, отданного России по мирному договору. Это считалось делом серьезным и опасным: командование опасалось сопротивления «фанатично настроенных горцев». В дальнейшем Ювачев сменил несколько пароходов, пока в 1881 году его службе на кораблях не пришел конец. Еще в училище Иван Павлович усвоил «передовые идеи», приобщился к нелегальной, антиправительственной литературе. Скучая во время долгих корабельных стоянок, он давал волю языку. Начальство обратило внимание на вольнодумную болтовню молодого офицера и от греха подальше списало его на берег — помощником начальника метеорологической станции в городе Николаеве. Знал бы Иван Павлович, как пригодится ему этот опыт!

Год спустя Ювачев в чине прапорщика флота (соответствовавшем подпоручику в армии) едет в Петербург — учиться в Морской академии (его ходатайство о продолжении образования сочли возможным удовлетворить, несмотря на прежние претензии), а еще через год, так и недоучившись, он был арестован и почти сразу же навсегда уволен с военной службы. В этот момент первая жизнь Ивана Павловича закончилась.

Иван Павлович Ювачев. Позади заключение в Шлиссельбурге и сахалинская каторга. Начало 1900-х годов

Обращение революционера

За что же арестовали молодого офицера? Начальников не зря смущали его политические высказывания. Ведь не так давно, 1 марта 1881 года, на Екатерининском канале в Петербурге был убит император Александр II.  Террористическая организация «Народная воля», совершившая это преступление, продолжала действовать, и у нее были сторонники в военной среде. В Николаеве Ювачев познакомился с подполковником Михаилом Юльевичем Ашенбреннером, который возглавлял военную организацию, чуть позже присоединившуюся к «Народной воле». Он предложил Ювачеву организовать и возглавить кружок военных моряков, и тот согласился. Никаких насильственных действий офицеры не предпринимали. По воспоминаниям Ивана Павловича, у общества «не было определенной программы: цели, казалось, были еще так отдаленны и расплывчаты, что говорить тогда о чем-либо строго определенном нельзя было. Одно ясно: правительство опирается на штыки, следовательно, надо постараться повернуть эти штыки против него самого. Поэтому пока остается одно: среди войск вести антиправительственную пропаганду».

Лично Ювачеву довелось встретиться (в 1882 году в Одессе) лишь с одним из руководителей «Народной воли», членом исполнительного комитета Сергеем Петровичем Дегаевым. Тот предложил членам военной организации отказаться от пропаганды и перейти к террору. «Удастся ли покушение, или нет, — это неважно,— объяснял Дегаев. — Надо только показать, что террористическая партия существует». Подобные предложения были Иваном Павловичем и его товарищами отклонены. «Надо поберечь силы начинающейся организации и не выхватывать ее лучших членов, чтобы сейчас же предать их на растерзание жандармам», — ответил руководитель военного кружка петербуржцу. В тот момент офицеры-народовольцы еще не догадывались: несколькими месяцами ранее Дегаев был завербован полицией и стал провокатором. Он-то и выдал участников кружка.

На так называемом «процессе 14-ти» Ювачев был приговорен (28 сентября 1884 года) к смертной казни, после подачи прошения о помиловании замененной бессрочной каторгой (затем срок был уменьшен до 15 лет). Остальные участники ювачевского кружка отделались по большей части административной ссылкой или просто увольнением с флота.

На настоящие каторжные работы революционеров при Александре III ссылали редко, предпочитая держать их в одиночном заключении. Поскольку в Алексеевском равелине Петропавловской крепости заключенные часто умирали, император распорядился построить более «гуманную» тюрьму в Шлиссельбурге, в старой петровской крепости, окруженной водами Ладожского озера. Там и оказался Иван Павлович.

Четверть века спустя в своих воспоминаниях бывший политкаторжанин попытался объяснить, почему  в Шлиссельбурге, несмотря на улучшение бытовых условий, смертность почти не снизилась — людей убивал «ужас одиночного заключения». Психические расстройства и самоубийства были здесь обычным делом. Но над Ювачевым судьба смилостивилась, неожиданно послав ему друга. Раз в две недели заключенных выводили на получасовую прогулку. Летом 1885 года узнику предложили гулять в обществе одного из товарищей. Им оказался Николай Александрович Морозов, человек энциклопедических знаний и интересов. В одиночке он обдумывал мысли самые причудливые, не всегда здравые (например, «новая хронология» Фоменко — развитие шлиссельбургских идей Морозова), но всегда смелые и интересные. С Морозовым Иван Павлович в их редкие встречи мог говорить на самые разные темы — от математики и астрономии до философии и богословия.

Богословие? Да, теперь бывший морской офицер размышлял и на богословские темы. В тюрьме с ним произошло «религиозное обращение» (истолкованное многими товарищами как психическое расстройство). «Обращению» его способствовало то, что единственной выдававшейся арестантам книгой поначалу была Библия. В душе Ювачева, человека еще молодого, скорее всего, увлекшегося революционными идеями лишь поверхностно, чтение Писания произвело настоящий переворот. Он решился на огромный и отчаянный труд — перевести Евангелие с греческого языка на русский (язык Эллады Иван Павлович освоил, видимо, самоучкой еще в офицерские годы). Разумеется, никакой надобности в таком переводе не было: Синодальный перевод Библии, подготовленный специалистами-филологами, вышел совсем недавно, в 1876 году. После многочисленных ходатайств ему удалось получить в камеру Библию на греческом языке и словари. Но приступить к работе он не успел.

Религиозные настроения молодого арестанта и его «искреннее раскаяние» (приходится поставить кавычки, поскольку особых преступлений, в которых стоило бы раскаиваться, Ювачев совершить не успел — только состоял в революционном кружке) впечатлили тюремные власти. Благочестивому узнику предложено было сменить одиночную камеру на монастырскую келью, но тот отказался, чувствуя, что это не его путь, и даже ради выхода из тюрьмы не желая изменять себе. Тогда в 1886 году его вместе с четырьмя другими «подающими надежду на исправление» политическими заключенными отправили на Сахалин по очень сложному маршруту: через Петербург, Москву, Одессу и дальше морем, через Константинополь, Порт-Саид, Суэцкий канал, Сингапур и Японию. Вот так состоялось то  «заграничное путешествие », которое упустил когда-то юный прапорщик Ювачев, — только путешествовать пришлось за решеткой, без права выхода на берег.

На Дальнем Востоке

В секретном послании сахалинским властям рекомендовалось использовать арестантов на работах, «соответствующих физическим силам, уровню способностей и образования каждого». В частности, Ювачева предполагалось привлечь к «геодезическим измерениям, нивелировке местностей и составлению расчетов по землемерной части». На словах ему было обещано, что вскоре он будет переведен на положение ссыльного, потом — в государственные крестьяне, а там уж до полного восстановления в правах недолго.

Речной пароход «Инженер» . Его капитаном с 1894 по 1897 год был Иван Ювачев Все это долгие годы оставалось пустыми посулами (на поселение Ювачев был переведен лишь в 1894 году), но заниматься физическим трудом (плотничеством на строительстве Казанского храма в поселке Рыково) Ивану Павловичу и в самом деле пришлось недолго. Через пять месяцев по прибытии на Сахалин он был определен в помощь Марии Антоновне Кржишевской, фельдшерице и заведующей рыковской метеорологической станцией. В то же время Ювачеву предложена была должность церковного старосты (той самой церкви, в строительстве которой он участвовал). «Я согласился и весь ушел в это церковное хозяйство, в составление хорошего церковного хора, в производство восковых свечей и проч. Конечно, я не оставлял и метеорологических наблюдений. Напротив. Я незаметно от Кржишевской отстранил ее от всех занятий по метеорологии, оказывая ей в то же время уважение, как своей начальнице. Если к этим занятиям присоединить еще уроки английского языка, которые я давал двум-трем чиновникам… уроки математики еврейским ребятам, церковные спевки и писание нот, то станет понятно — скучать не приходилось…» Сюда стоит добавить еще работы по организации небольшого ботанического сада около метеорологической станции, в котором была представлена экзотическая для европейца сахалинская флора — пихты, японские вязы, дальневосточные лиственницы.

Позднее Иван Павлович опубликовал две брошюры, содержащие результаты метеонаблюдений на Сахалине (и они принесли ему в 1899 году титул «члена-корреспондента Главной физической обсерватории Академии наук»). Именно на метеостанции в Рыкове произошла встреча Ювачева с Чеховым, путешествовавшим по Сахалину. Тот показался Антону Павловичу «человеком замечательно трудолюбивым и добрым». По мнению некоторых литературоведов, он послужил  прототипом героя одного из чеховских рассказов («Рассказ неизвестного человека»). Герой этого рассказа — бывший моряк, ставший революционером, но скоро разочаровавшийся и отошедший от дел подполья.

Но все же Ювачев тосковал, что естественно: каторжный Сахалин был местом интересным, однако неприспособленным для нормальной человеческой жизни. Когда в 1894 году его перевели «в разряд сосланных на житье в Сибирь», Иван Павлович не стал задерживаться на острове: три года он прожил во Владивостоке, где служил капитаном парохода «Инженер», принадлежавшего строящейся Уссурийской железной дороге. И вот желанный день настал — можно было возвращаться в Европейскую Россию. Вторая жизнь Ювачева, жизнь революционера, политзаключенного и политического ссыльного, подошла к концу. А третья, параллельно начавшаяся жизнь — жизнь путешественника, географа, метеоролога, исследователя природы, — продолжалась. На пароходе «Байкал» в апреле 1897-го отправился недавний каторжник из Владивостока в Центральную Россию «через два океана», Тихий и Атлантический. Это была, в сущности, вторая половина его кругосветного путешествия, отделенная от первой десятью годами, и более приятная.

Многое предстояло повидать Ивану Павловичу. Корейских крестьян, которые не признают золота, «не понимая цены в нем», а расплачиваются огромными связками медных монет. Нагасаки, в котором пережидает зиму российский дальневосточный флот (за считанные годы до знаменитой Русско-японской войны!), где на улицах слышна русская речь, а у детей не редкость европейские лица. Русскую духовную миссию в Японии, существующую здесь с 1870 года (Ювачеву было интересно все, что связано с многовековой и трагической историей христианства в Стране восходящего солнца). Потом — Гавайские острова с их райским климатом, американским благоустройством и огнедышащими вулканами. И американских индейцев, встречи с которыми уже немолодой человек, когда-то в детстве зачитывавшийся Фенимором Купером и Густавом Эмаром, так жаждал… (Дальше путь пролегал через Чикаго, Нью-Йорк, Ливерпуль, Лондон, Берлин, Вильно.) Наконец 18 июня встреча с родителями на станции Любань под Петербургом (там у Ювачевых была дача, и там решил пока что поселиться Иван Павлович).

Ему еще предстояли работа десятником на железнодорожном строительстве в Любани, хлопоты о полном восстановлении в правах и переезде в Петербург (увенчавшиеся успехом в 1898 году), а чуть позже (в 1900– 1901 годах) — участие в экспедиции по исследованию судоходности реки Сырдарьи и выбору пристаней на  Аральском море в связи со строительством Оренбурго-Ташкентской железной дороги (вместе со знаменитым поэтом и художником Максимилианом Волошиным).

«Свободный христианин»

На рубеже столетий начинается новая, четвертая жизнь Ивана Павловича. Прежде всего это была жизнь человека пишущего, литератора. Конечно, и в этой новой жизни нашлось место путешествиям: как инспектор Управления сберегательных касс он объездил всю Россию, от Минска до Вилюйска… Были и паломничество на Святую землю, и общественная деятельность, посвященная улучшению быта заключенных. Его автобиографические книги «Восемь лет на Сахалине» (1901) и «Шлиссельбургская крепость» (1907) способствовали привлечению общественного внимания к этим вопросам. И все-таки главным содержанием этой новой жизни стала именно литературная деятельность. Еще в Шлиссельбурге Ювачев, как многие заключенные, коротал время стихотворчеством. Незамысловатые стихи религиозного содержания он продолжал писать и позднее, на Сахалине. Вот, к примеру, «Надпись на Библию»:

В этой книге вся жизнь отразилась,

В ней, как в зеркале, видим весь свет,

Тайна Божьих чудес нам открылась,

Здесь на все есть готовый ответ.

Что уж было, что есть и что будет,

Чрез пророков Господь показал.

Милый друг! И тебя не забудет:

Только верь и люби! — Он сказал.

Михаил Ашенбреннер (слева) и Иван Ювачев у стен Шлиссельбургской крепости. 1920-е годы В Петербурге Иван Павлович выпустил (под собственным именем и под псевдонимом Миролюбов) несколько мемуарных книг, в которых описал свой жизненный путь. И еще свыше 25 книг и брошюр религиознонравоучительного содержания. Как правило, они издавались Александро-Невским обществом трезвости или в приложении к журналу «Душеполезное чтение». Особым успехом религиозные сочинения Ювачева не пользовались (в отличие от его мемуаров), но сам он придавал им большое значение.

В книгах этих Иван Павлович старался не отступать от церковного вероучения и выказывал почтение к православным иерархам. Это не мешало ему посещать отлученного от церкви Льва Толстого в Ясной Поляне и высказывать в разговоре с ним такие «еретические» мысли: «После Христа было две церкви — христианская и иудейская. Иудейская разрушилась, когда Богу было угодно, когда был разрушен храм в 70 году. Теперь есть православная церковь и церковь свободных христиан. Православная церковь разрушится, когда Богу будет угодно; нападать на нее не надо».  Двойственность, чтобы не сказать больше, позиции Ивана Павловича была слишком очевидна: он публично защищал то, что считал обреченным, и, будучи верным по видимости сыном церкви, дружил с людьми, которых церковь числила во врагах.

Лишь изредка «Миролюбов» проявлял религиозную нетерпимость, правда, иногда в самых неожиданных ситуациях. Так, когда в 1929 году умерла его жена Надежда Ивановна, Ювачев прямо у гроба покойницы затеял богословский спор со священником, приглашенным совершить отпевание. «Священник попался сердитый, и оба подняли крик, стучали палками, трясли бородами», — вспоминал (со слов Хармса) писатель Евгений Шварц. Но подобные конфликты случались нечасто. Обычно Иван Павлович старался не подчеркивать свои разногласия с другими, охваченными духовным поиском людьми, даже необязательно христианами, и был к ним подчеркнуто дружественен.

Впрочем, он продолжал общаться и со своими старыми товарищами-революционерами, но их цели и средства борьбы были ему теперь чужды. В начале 1906 года отдельной брошюрой был опубликован очередной нравоучительный рассказ Миролюбова, «Революция», в котором некоему агитатору на митинге без труда удается переубедить толпу возбужденных рабочих вот такими речами: «Я тоже за революцию... Нужно изменить свою жизнь, нужно непременно сделать революцию, обратиться к тому образу жизни, который проповедовал Сам Христос и Его апостолы... Я за свободу. Давно пора освободиться от сетей дьявола».

Едва ли бывший шлиссельбуржец в самом деле верил, что стихию можно победить проповедью. Но, во-первых, он приспосабливался к пониманию «простого человека». А во-вторых, не слишком умел писать беллетристику. Художественный вымысел в его произведениях везде так же беспомощен, как в только что приведенном стихотворении.

Пятая жизнь

Литературный дар, которым Иван Павлович, судя по всему, так хотел обладать (хотя бы для пропаганды своих идей), достался его сыну Даниилу. Жизнь Ювачева-младшего была бедна событиями, и он почти не покидал Петербурга (Ленинграда). Настоящую жизнь он прожил в своем творчестве. И в каком-то отношении это была и еще одна — пятая! — жизнь его отца Ивана Павловича Ювачева.

Сын, появившийся на свет 30 декабря 1905 года, доставлял родителям немало огорчений. В знаменитой «немецкой» гимназии Петершуле он учился так плохо, что пришлось перевести его в Детское Село, в школу ,  созданную на основе бывшей женской гимназии, директором которой была его тетка Наталья Ивановна Колюбакина .

После школы Даниил поступил в электротехникум. Это было непросто: ведь в то время юноше из семьи служащих требовалось несколько лет проработать на производстве и приобрести «пролетарский стаж», чтобы продолжить образование. Но Ювачев-отец, после революции служивший главным бухгалтером Волховстроя, попросил рабочий комитет этой организации ходатайствовать за своего сына. И что же? Техникум Даниил не окончил. Поступил на Высшие курсы искусствоведения при Институте истории искусств — и там проучился всего год, посвятив себя литературе…

Даниил Хармс и его товарищи-обэриуты (члены ОБЭРИУ — Объединения реального искусства) были, конечно, известны современникам. Но тогда известность их носила в основном скандальный характер. В конце 1920-х — шумные театрализованные выступления на разных площадках (самый большой резонанс имел вечер «Три левых часа» в Доме печати 24 января 1928 года, на котором собрались сотни зрителей и о котором ленинградцы вспоминали даже десятилетия спустя). Режиссер Климентий Минц так описывал первое отделение:

 «На сцену выкатили черный лакированный шкаф из спектакля Игоря Терентьева «Ревизор». А на шкафу находился Даниил Хармс и читал свои стихи. Кое-кто из экспансивных зрителей и поклонников поэта встретил его появление на шкафу аплодисментами, кто-то смехом, другие улыбками, а некоторые изумлением и даже скептическим возгласом: «Пушкину незачем было взбираться на шкаф, чтобы читать свои стихи!» А чего стоила надпись на афише, описывающей постановку пьесы Хармса «Елизавета Бам», — «По ходу действия: «СРАЖЕНИЕ ДВУХ БОГАТЫРЕЙ!» Музыка Велиопага Нидерландского пастуха. Движения неизвестного путешественника. Начало объявит КОЛОКОЛ».

Вскоре в ленинградских газетах стали появляться разносные статьи, обличающие «реакционное жонглерство» молодых писателей. Их собственные произведения редко появлялись в печати. По большей части им удавалось опубликовать только стихи и рассказы для детей. Но и за свои детские произведения обэриутыпорой подвергались травле: их (как и их учителей в этой области, Чуковского и Маршака) обвиняли в аполитичности, «усыплении классового сознания ребенка».

Письмо Ивана Павловича Ювачева к сыну Даниилу. Датировано 17 декабря 1907 года 10 декабря 1931 года Хармс был арестован вместе со своим ближайшим другом и соратником Александром Введенским и еще несколькими знакомыми. Им инкриминировали вредительское сочинение «неправильных» детских стихотворений и крамольные политические  разговоры в гостях. Приговор был суров — пять лет лагеря. Только вмешательство Ивана Павловича спасло сына. Бывший шлиссельбуржец мобилизовал все свои связи, обратился и к старому другу Николаю Морозову, в то время директору Естественнонаучного института имени Лесгафта. В результате Даниил Иванович «отделался» годичной ссылкой в Курск.

Отец и сын были непохожи друг на друга. Но в каком-то смысле никого ближе друг друга у них не было. И любили они друг друга, может быть, больше, чем кого бы то ни было. Дневниковые записи обычно строгого, сурового Ивана Павловича, посвященные сыну, проникнуты искренней нежностью. Вот, например: «Даня опять стихотворением просил разбудить его в 10. Я пришел будить, сел у кушетки и запел из «Травиаты»: «Милый сын, мой дорогой, возвратись под кров родной!» и дальше не мог, чтобы не расплакаться» (запись от 22 ноября 1930 года). Любовь и уважение, с которыми говорил об отце Хармс, удивляли его друзей, а ведь он был человеком, не склонным к сентиментальности, к открытым проявлениям чувств.

Конечно, образ жизни своего «чокнутого сына Даниила» старик не одобрял, стихов и прозы его не понимал. Зато бывшего революционера и эксцентричного писателя-авангардиста сближали мистические интересы. Судя по дневникам обоих, они временами беседовали об Апокалипсисе, «о символических знаках и их происхождении».

17 мая 1940 года в возрасте восьмидесяти лет Иван Павлович Ювачев умер. Умер почти случайно, от заражения крови. По ходатайству сына, подкрепленному справкой Морозова, «народовольца-шлиссельбуржца, члена секции научных работников, персонального пенсионера» похоронили на так называемой площадке народовольцев на Литераторских мостках Волкова кладбища.

Хармс пережил отца ненадолго. 23 августа 1941 года, в самом начале блокады, Даниила Ивановича арестовали за «пораженческие» разговоры в гостях у приятеля. Поэт искусно симулировал психическое расстройство, но это его не спасло. Да, он попал не в тюрьму, а в психиатрическую больницу, только вот больница эта находилась в блокадном Ленинграде. 2 февраля 1942 года Даниил Иванович умер, видимо, от голода.

Четверть века спустя для исследователей открылся его архив, спасенный одним из друзей, философом Яковом Друскиным. С этого началась его слава, всероссийская и всемирная. И постепенно, в связи с Хармсом, стали припоминать и его отца — офицера и политкаторжанина, метеоролога и мистика. Человека, который и сам по себе достоин нашей памяти.

Валерий Шубинский

(обратно)

Скелеты умерших идей

Всякая эволюция — и живых существ, и науки с техникой — это отнюдь не победоносное шествие все вперед и вперед от простого к сложному. Вот клетки сбились в кучку, вот кучка отрастила ноги и выползла на сушу, вот существо с ногами берет палку — и вот он, наконец, человек. Динозаврам в такой схеме места нет: они — тупиковая ветвь, отбракованная на полпути к вершине (в нашем лице). Чем и интересны, кстати. Если бы существовала только одна идеальная прямая от амебы к человеку или от зеркала Архимеда к коллайдеру, жить было бы намного скучнее.

Разнообразные научные инструменты, вышедшие из употребления, — это для исследователя как ископаемые останки для палеонтолога. К костям обращаются, когда выживших представителей вида нет. С наукой прошлого дело обстоит похожим образом: идеи и теории, которым удалось выжить, описаны во всех учебниках. А тупиковые ветви, с которыми, как и с динозаврами, связано немало интересного, приходится исследовать по немногим материальным следам.

Иногда эти следы поражают своими размерами в не меньшей степени, чем череп какого-нибудь мамонта. Гигантский прибор — часто признак тупика: параметры инструмента улучшают не за счет привлечения новых идей, а путем его увеличения. Всем известны, к примеру, чудовищно длинные — в десятки метров — «подвесные телескопы» Яна Гевелия. Это потом их сменили относительно компактные рефлекторы и карликовые по земным меркам космические обсерватории.

Калькулятор для атомной бомбы

Как рассчитать динамику атомного взрыва и его последствия? Смоделировать математически такой процесс стало возможным только после того, как были изобретены электронные компьютеры. И все равно до 1980-х годов даже физики-ядерщики трижды думали, прежде чем заказывать многосуточные вычисления на громадных ЭВМ, час работы которых стоил бешеных денег.

Естественно, возникла потребность в простом инструменте, который бы позволял некоторые «взрывные» вычисления проводить быстро и просто. Такое устройство стало открыто продаваться в США в 1960-х годах. К 762-страничной книге «Эффекты ядерного оружия» прилагалась (ее можно было приобрести и отдельно) своего рода круговая логарифмическая линейка — пластиковая конструкция из нескольких наложенных друг на друга дисков. Вращая их, можно было вычислить глубину взрывного кратера или, к примеру, давление ударной волны на расстоянии в десятки километров от эпицентра. «Если установить бегунок на отметке в 100 килотонн, — гласила инструкция, — легко сосчитать, что в 1,4 мили от эпицентра взрыв придаст человеку весом 165 фунтов скорость 40 футов в секунду».

Чуть раньше, в самом начале 1950-х, Коннектикутский штаб гражданской обороны напечатал тираж похожих «круговых линеек» для расчета дозы радиации, полученной при взрыве. Каждому желающему предоставлялась возможность оценить степень облучения в зависимости от расстояния от эпицентра, времени нахождения в зараженной зоне и других параметров.

Еще одна вариация на тему круговой логарифмической линейки предназначалась физикам, и только физикам. Устройство Relativator, как следует из названия, выдавало величины растяжения времени, сокращения длины и особенности сложения скоростей, предсказываемые теорией относительности Эйнштейна.

Такой виртуальный «релятиватор» хорошо смотрелся бы на айпаде, и наверняка кто-нибудь его в таком качестве воскресит.

Воздушный шар в космосе

Младенчество любой технологии, будь то Интернет или космические полеты, — время буйного цветения разнообразных идей, большая часть которых очень скоро умирает. В 1960-х самые передовые приборы конструировали для космоса — тут простор для неожиданных решений был безграничен. 12 августа 1960 года от военного спутника MIDAS отделился, надулся и двинулся дальше по орбите шар диаметром 30,5 метра (вместе с ним в космос были подняты баллоны с гелием). К тому времени у воздушных шаров не было никаких шансов вернуться в строй обычных летательных аппаратов, однако им нашлось место за пределами атмосферы. Запущенное в космос устройство, названное ECHO-1, должно было ни много ни мало «подменить» собой Луну.

Надувной шар ECHO-2. У него была единственная задача — возвращать на Землю уходящие от нее радиосигналы Шару отводилась роль зеркала, способного посланные из одной точки Земли радиосигналы отражать в другую. Радиосвязь на расстояниях в тысячи километров только-только начинали осваивать всерьез. Посылать сигналы, к примеру, на другой континент можно было, используя отражение радиоволн от  земной ионосферы , но любая магнитная буря все портила. Для надежной связи с Европой по-прежнему использовали трансатлантический кабель, но, поскольку холодная вой на была в самом разгаре, США всерьез опасались, что СССР возьмет да и перебьет кабель. Поэтому военные и сделали ставку на космос.

Поначалу в качестве зеркала использовали Луну, поскольку она и так, без всяких трат, крутится вокруг Земли. Первый удачный эксперимент был проведен еще в 1954-м. А в начале 1960-х Гавайи связывались с Вашингтоном именно таким образом — через Луну. Правда, для этого приходилось использовать мощные передающие антенны — как-никак сигнал преодолевал 400 000 километров туда и столько же обратно. Но главное, Луна далеко не всегда одновременно видна адресату и отправителю, а значит, такой канал постоянную связь не обеспечивает.

Расчеты по проекту с шаровым отражателем проводило NASA, а соорудить сам шар, способный надуться в космосе, доверили Гилмору Скьельдалю — человеку без высшего образования, прославившемуся изобретением гигиенических пакетов для авиапассажиров и заработавшему миллионы на технологиях, связанных с входившим тогда в моду пластиком. На шар пошло 3000 м2 майлара — материала, служившего основой для магнитофонной пленки, покрытого тончайшим слоем алюминия.

Система сработала: лаборатории Белла в Нью-Джерси без проблем обменялись сообщениями сначала с базой NASA в Калифорнии, а потом и с радиостанциями Англии. Несколько лет космический воздушный шар активно использовался в США для передачи теле- и радиосигналов: новости про Карибский кризис и гибель Кеннеди, прежде чем добраться до рядовых американцев, «отразились» от его алюминированной оболочки. ECHO-1 сгорел в атмосфере в 1968-м. До того NASA успело запустить его двойника

 ECHO-2, но вскоре переключилось на «активные» спутники связи — полноценные орбитальные ретрансляторы, способные принимать и передавать сигналы. О проекте ECHO сегодня почти не вспоминают. Разве когда речь заходит о космических кораблях с «солнечным парусом», способных передвигаться в космосе без топлива, за счет давления света. На движение огромного пустого шара это давление влияло весьма заметно.

Первая и в общем-то относительно безобидная разновидность космического мусора — «вестфордские иглы»

480 миллионов иголок

Угадайте, какой самый распространенный предмет на земной орбите? Медная игла длиной 1,78 сантиметра и диаметром 18 микрон. Мелко нарубленная медная проволока как-то не очень ассоциируется с научным инструментом. Однако облако из 480 миллионов иголок, беспорядочно крутящихся вокруг Земли, — ближайший родственник шаров ECHO. Это следы еще одного, не менее смелого эксперимента радиофизиков из NASA, искавших способ обеспечить надежную связь на больших расстояниях.

Авторы проекта, получившего название «Вестфорд», рассуждали так: что мешает изготовить искусственную ионосферу, лишенную недостатков природной? «Зеркало» для радиоволн — не обязательно сплош ной предмет. Мы знаем, что самые большие ра дио антенны делают сетчатыми. Иглы, запущенные в космос в 1963 году, и должны были образовать там гигантскую сеть, от которой отражались бы радиосигналы.

С помощью двух 18,5-метровых антенн организаторы эксперимента провели тестовый сеанс связи между Калифорнией и Массачусетсом. В отчете о нем читаем: «Голос можно было расслышать». Однако иглы все сильнее расходились по орбите, отчего плотность этой искусственной ионосферы падала, отражающее облако меняло форму и объем, и скоро качество радиосвязи сделалось неприемлемым. И хотя использовать их  как отражатель было невозможно, они продолжали засорять космос.

«Вестфордские иглы» остались головной болью борцов с космическим мусором (в день первого, неудачного, запуска иголок в 1961-м газета «Правда» вышла с гневным заголовком: «США засоряют космос»). И понятно почему: даже микроскопическая пылинка, врезавшись в иллюминатор шаттла, оставляет в нем убедительный кратер. К счастью, 480 миллионов иголок — много только по земным меркам. Большая их часть, несмотря на исходно высокую орбиту — 3600 кило метров, то есть в десять раз выше орбиты МКС, — уже успела сгореть в атмосфере. Сегодня плотность иголок, рассеянных по околоземному пространству, заведомо не превышает нескольких штук на кубический километр.

Один из компонентов спутника Vela. Второй такой же одновременно с первым располагался на околоземной орбите иного радиуса. Целью всей системы было отслеживать наземные ядерные взрывы. Но выяснилось, что Vela не в состоянии отличить взрыв от гамма-всплеска

Вспышка — обманка

Бангметр — наверное, самый специфический прибор для наблюдений за планетой и главный космический памятник холодной войне. Гигантский светочувствительный сенсор, смонтированный на нескольких американских спутниках, должен был фиксировать двойные вспышки в атмосфере, которые характерны только для ядерного взрыва: сначала на миллисекунду вспыхивает сама бомба, потом ионизированный быстрыми частицами газ.

22 сентября 1979 года, почти через 20 лет после запрета ядерных испытаний в воздухе, спутник Vela 6911 зафиксировал между побережьем Африки и Антарктидой двойную вспышку — ее характеристики соответствовали мощности взрыва в 2–3 килотонны. Срабатывание, получившее название «инцидент Vela», оказалось ложным, но оно чуть было не спровоцировало международный скандал. Как предполагают астрономы, систему ввела в заблуждение метеорная частица: небольшой космический камешек врезался в сам спутник (и породил первую вспышку), а его осколки, разлетаясь, отразили на сенсор солнечный свет.

Как бы то ни было, к показаниям бангметра военные стали относиться с недоверием, а сам он получил шуточное название bhangmeter (где английское bang, «взрыв», подменено индийским bhang, наркотик из конопли), под которым вполне официально упоминается на сайте ядерного ведомства США. Теперь такого рода спутниковые системы, дорогие и ненадежные, окончательно вытеснили сейсмометры, которые способны отличить ядерный взрыв от обычного и обладают очень высокой чувствительностью: фиксируют на другом конце планеты срабатывание заряда мощностью в килотонну. 

Бозон в тумане

Статьи о Большом адронном коллайдере часто иллюстрируют полувековой давности снимками треков — траекторий элементарных частиц в пузырьковых камерах: белые лучи на черном фоне, «вилки» и спирали. Физики-ядерщики такие камеры еще недавно использовали очень широко.

Первой в 1911-м изобрели не пузырьковую, а туманную камеру, или камеру Вильсона. Идея в своей основе была на удивление простой. Саму частицу не сфотографируешь, но можно снять шлейф из капелек тумана, который она оставляет за собой в толще перенасыщенной смеси паров (обычно это смесь водяного пара с парами этанола). При температуре ниже точки росы пару достаточно сколь угодно слабого воздействия, чтобы начать конденсироваться. Частица, прилетевшая из космоса или ускорителя, на своем пути возбуждает отдельные молекулы пара, которые становятся центрами конденсации для сотен тысяч других молекул. К слову, примерно таков же механизм образования облака в атмосфере: в разреженном воздухе, где собрался перенасыщенный пар, пылинки диаметром в несколько микрон достаточно, чтобы вокруг нее выросла огромная (по меркам микромира) водяная капля.

Чтобы проследить за движением элементарной частицы, надо заставить ее провзаимодействовать с какой-то средой — перегретой жидкостью или переохлажденным паром. Пролетая сквозь такую среду, частица оставляет след (трек). На снимке, полученном с пузырьковой камеры (она помещена в магнитное поле), видны три типа треков: прямые — их оставили незаряженные частицы, спирали — это следы заряженных частиц , отклонившихся в магнитном поле, и вилки, отвечающие распавшимся частицам Дональд Глейзер, будущий нобелевский лауреат, в 1952-м вывернул эту схему наизнанку: он взял не переохлажденный пар, а перегретую жидкость (жидкость становится перегретой, если резко уменьшить давление, тогда ее температура оказывается выше температуры кипения). Она на порядки плотнее газа, поэтому шансы столкнуться с веществом у частицы, влетевшей в такую камеру, резко возрастали. Она оставляет уже не шлейф из тумана, а дорожку из пузырьков. Пузырьковые камеры заправляли жидким водородом, который кипит при –252,78 °C. Поддерживать в камере такую температуру — сложная техническая задача.

След (или трек) может многое рассказать о частице. Длина трека дает представление о ее энергии. Каждое столкновение уменьшает эту энергию на небольшую порцию, пока наконец частица не потеряет способность ионизировать молекулы — в этом месте трек обрывается. Магнит, спрятанный под камерой, закручивает траектории заряженных частиц в спирали, по кривизне которых можно судить о соотношении массы и заряда. Нестабильные частицы распадаются, а родившиеся при этом новые разлетаются под строго определенными углами, образуя «вилки».

По таким следам в пузырьковой камере Gargamelle, установленной на ускорителе в CERN"е, «выследили» переносчиков слабых взаимодействий — знаменитые W- и Z-бозоны. Несколько Нобелевских премий и создание Стандартной модели напрямую связаны с этим открытием.

Физики-ядерщики по большей части уже отправили туманные и пузырьковые камеры в утиль: на современных экспериментальных установках частицы фиксируют уже с помощью не фотоаппаратов, а суперкомпьютеров, подключенных к полупроводниковым детекторам внушительных размеров. Но приборы вроде туманных камер, простые и эффективные, не умерли окончательно, а перекочевали в любительскую науку. Если современные детекторы частиц поражают размерами и ценой (например, ATLAS, детектор Большого адронного коллайдера, — конструкция высотой с девятиэтажный дом и весом 7000 тонн), то туманную камеру (точнее, ее аналог, работающий по сходному принципу) легко собрать своими руками. Спирт (как источник пара), сухой лед (чтобы этот пар охладить), пластиковый ящик, темная бумага — и можно наблюдать треки космических мюонов, не выходя из дому. 

Геодезический велосипед

Надо обладать незаурядной пытливостью, чтобы увидеть в таком нехитром устройстве, как велосипед, нечто, открывающее новые возможности. В 1912 году Вэннивар Буш, на тот момент студент Массачусетского технологического института, придумал, как превратить двухколесное устройство с цепью в революционный геодезический инструмент. Задача геодезии — строить трехмерные карты местности, для чего нужно знать высоту над уровнем моря каждой точки. Посчитать разность высот между двумя пунктами можно, например, следующим образом: разбить весь путь между ними на малые отрезки и, преодолевая очередной, записывать соответствующее приращение высоты (с обоими знаками) и суммировать его с предыдущими.

Буш решил автоматизировать процесс, для чего приделал к велосипеду ящик со сложным механизмом, который по углу наклона велосипеда к горизонту вычислял и суммировал такие приращения. На ленте самописца отображался высотный срез местности — по сути, зависимость высоты , на которой находится велосипед, от пройденного пути. Действующий образец Буш соорудил своими руками, патент ему выдали в декабре 1912-го,  но в коммерческое производство устройство так и не запустили. Геодезисты не захотели отказываться от теодолитов, а теперь перешли на GPS-технологии: приемник по спутниковым сигналам определяет не только свое положение на карте, но и высоту над уровнем моря.

Изобретателем Буш был неутомимым — во время Второй мировой войны он адаптировал свой механический компьютер для армии и стал первым советником президента США по науке. А в историю он все же вошел как изобретатель устройства MEMEX, которое можно без большой натяжки назвать «механической гипертекстовой системой» (во всяком случае, им вдохновлялись разработчики сегодняшнего гипертекста). Описанный Бушем в одной из статей аппарат работал с фотокопиями статей так, как мы привыкли работать с вебстраницами: одни фотокопии могли содержать ссылки на другие, которые должны были выдаваться при нажатии на кнопку (читай — по «клику по ссылке»).

Отвес внутри укрепленного на раме механического интегратора фиксирует угол наклона. Чем он больше, тем, при равном пути, больше изменение высоты. Интегратор производит соответствующие вычисления и выдает значение высоты на самописец

Жидкие деньги

Даже из бюрократического клише экономист с воображением может извлечь продуктивную идею. Термин «денежные потоки» наводит на мысль, что деньги и жидкость в чем-то схожи — так отчего бы не смоделировать одно при помощи другого? В 1949 году такая мысль пришла в голову экономисту Биллу Филлипсу, который в итоге сконструировал гидравлический компьютер MONIAC. Уроженец Новой Зеландии, Филлипс к своим 35 годам успел поработать охотником на крокодилов в Австралии, пожить в Китае, бежать оттуда после японского вторжения через Россию в Англию. Там он некоторое время учился на инженера-электрика, потом пошел служить в авиацию, попал в плен к японцам и провел три года в лагере для военнопленных в Индонезии.

Аббревиатура MONIAC звучит похоже и на money («деньги»), и на ENIAC (первый в мире электронный компьютер, доступ к которому долгое время имели только военные) и расшифровывается как Monetary National Income Analogue Computer, что в буквальном переводе означает «монетарный аналоговый вычислитель национального дохода». Собранный вручную в гараже аппарат из прозрачных сосудов и трубок, по которым циркулировала подкрашенная вода, предназначался  для анализа британской экономики как единой системы. Большая емкость соответствовала государственной казне, емкости поменьше — разным статьям расходов (к примеру, на здравоохранение и образование). «Сбережения» уменьшали, а «инвестиции» увеличивали денежные потоки. Снизу «налоговый насос» подавал жидкость наверх в «казну». Параметры всех потоков можно было менять с помощью клапанов и кранов и по движению жидкости прогнозировать результаты избранной экономической политики.

Подобно всяким макроэкономическим расчетам особой точностью «жидкие вычисления» не отличались, зато на качественном уровне прекрасно демонстрировали, как те или иные действия правительства влияют на финансовое здоровье страны. Лондонская школа экономики, где MONIAC впервые был продемонстрирован публике, пригласила Филлипса читать лекции, а через несколько лет сделала бывшего летчика и охотника на крокодилов профессором. Копии устройства разошлись по нескольким десяткам университетов — к примеру, в Стамбульском до сих пор всем желающим показывают гидравлический компьютер в действии.

Автоматический учитель

Предшественники нынешних компьютеров — не только разного рода вычислительные устройства. Механический «учитель», придуманный в 1950-е знаменитым психологом, отцом бихевиоризма Берресом Скиннером, вычислений не проводил вовсе, а просто задавал вопросы, оценивал ответ и выдавал правильный.

Механический «учитель» представлял собой деревянную коробку, которая заряжалась карточками с заданиями и вспомогательными материалами. Алгоритм его работы был таков: механизм выдает карточку с заданием, ученик нажимает кнопку с номером (в усовершенствованной версии машины), который, по его мнению, соответствует правильному ответу. Если он ошибается, то получает порцию вспомогательных материалов. Сейчас то же делает компьютер с обучающей программой. Скиннеру и его последователям, занимавшимся психологией поведения, машина позволяла количественно оценить (по числу правильных и неправильных ответов), как повторение помогает усваивать новое. Нечто в этом духе Скиннер проделывал раньше с крысами, которых учил проходить лабиринты и дергать за рычаг нужное число раз, чтобы добраться до пищи. Конструкция для крыс получила название «ящик Скиннера». Само собой, многие злословили по поводу сходства между «ящиком» и машиной для обучения — пусть крыса и сидит внутри, а ученик снаружи, и его никто не бьет током за ошибку.

Иллюстрации Ростома Чичьянца

Борислав Козловский

(обратно)

Шаг вперед — два шага вниз

Карусель континентов 

Единожды появившись около 3 миллиардов лет назад, континенты начали перемещаться по поверхности Земли, собираясь в суперконтиненты  1. Триас. Последний суперконтинент Пангея начал расходиться на отдельные континенты

2. Ранний мел. Северная Америка отделилась от Европы, а Южная Америка от Африки

3. Поздний мел. Африка продолжала двигаться к Европе, Северная Америка к Северному полюсу. Из Европы в Гренландию можно было попасть по суше

4. Современная Земля. Континенты продолжают перемещаться относительно друг друга со скоростью несколько сантиметров в год 

5. Земля через 200 миллионов лет

6. Через 300 миллионов лет

7. Через 400 миллионов лет

8. Образование нового суперконтинента произойдет через 700 миллионов лет

9. Томограмма Земли, полученная в результате «просвечивания» планеты сейсмическими волнами после землетрясений, показывает, как распределяется вещество по плотности внутри Земли 

Повторить одно из главных открытий в геологии за последние 100 лет может любой желающий. Для этого всего лишь надо взять любую карту мира (лучше контурную) и ножницы. Вырезав все материки, попробуйте сложить их вместе. Повозившись несколько минут, вы придете к тому же, к чему в свое время пришел немецкий геолог Альфред Вегенер: все континенты можно свести в один большой. Конечно, останутся небольшие зазоры, тем не менее левый западный контур Африки почти точно совпадет с восточным краем Южной Америки и так далее. Так вот, Вегенер в 1912 году предположил, что материки так хорошо «складываются» не случайно — возможно, они когда-то составляли одно целое, а потом разошлись и продолжают дрейфовать. Теория, сегодня всеми принятая, тогда была объявлена чуть ли не бредовой: как это такие огромные куски суши могут перемещаться по земной сфере. Ведь и ребенку ясно, что горы и вулканы образовались на своем месте сотни тысяч лет назад и никуда не двигались.

Томограмма дырявой мантии

Однако плитотектонисты, так позже стали именоваться единомышленники Вегенера, не сдавались. Слишком много белых  пятен было в геологии, слишком мало она объясняла. И вот в 1968 году американский геофизик Джейсон Морган и французский — Ксавье Ле Пишон опубликовали работу, которая легла в основу современных представлений о строении Земли. Ученые выдвинули гипотезу, что континенты тоже не однородны, а состоят из плит, которые движутся под действием конвекционных процессов, протекающих в мантии Земли. В сильно упрощенном виде все выглядит так: горячее ядро нагревает вещество мантии, оно «кипит и бурлит», и по нему, как островки пенки на молоке, перемещаются со скоростью несколько сантиметров в год континенты.

Плитотектоника быстро завоевала ученый мир, однако в советской геологии ее не то чтобы запрещали, но как бы не замечали. Студентов (и автора данной статьи в том числе) продолжали учить, что никакого движения материков не существует, а все эти западные теории антинаучны. Правда, в 1980-е годы плитотектоника действительно переживала не лучшие времена. Данные о процессах, протекающих непосредственно под земной корой (то есть в литосфере и астеносфере), которые собственно отвечают за дрейф плит, практически отсутствовали. Бурение сверхглубокой скважины (12 километров) на Кольском полуострове было прекрасным техническим проектом, однако достичь там мантии не удалось, она оказалась существенно ниже.

На помощь геологам пришли японские геофизики. Ёсио Фукао (Yoshio Fukao) с коллегами опубликовал в 1994 году в журнале национального геологического общества 14 карт, отражающих неоднородность внутреннего строения Земли в гигантском слое: от подошвы земной коры до границы «мантия — ядро». Карты были получены путем «просвечивания» Земли сейсмическими волнами — своеобразная томография планеты. И они показали, что классическая картина переходящих друг в друга сфер «ядро — мантия — кора» не соответствует реальности. Мантию пронизывают, как спицы, гигантские столбы расплавленного вещества (они получили название «плюмы»), «стоящие» на ядре и дотягивающиеся практически до са мой коры. Эти столбы не что иное, как восходящие горячие потоки (они обнаружены под Тихим океаном, Африкой и Срединно-Атлантическим хребтом) и нисходящие холодные (под Азией и Южной Америкой). Все это определенно свидетельствует о том, что между ядром и мантией идет интенсивный обмен веществом. Однако картина, нарисованная японцами, ничего не говорила о механизме, ответственном за дрейф материков. Связь огромных вертикальных перемещений вещества с горизонтальным движением твердых плит была отнюдь не очевидной. 

1. Вниз к ядру медленно опускается холодное вещество

2. С поверхности внешнего ядра через всю мантию поднимаются огромные плюмы, несущие разогретое вещество

3. Мантия Глубина 30–2890 км. Состав мантии неизвестен. О нем лишь косвенно можно судить, например, по алмазам, в которых обнаружены вкрапления глубинных минералов из нижней мантии

4. Ядро Глубина 5100–6378 км. Твердая часть с температурой в центре 5000 °С

5. Внешнее ядро Глубина 2890—5100 км. Жидкая оболочка из железоникелевого сплава

6. Земная кора Глубина 5–30 км. Бывает двух типов — континентальной и океанической

Когда начали бурить Кольскую сверхглубокую скважину в 1970 году, то рассчитывали дойти до мантии на глубине 12 километров, однако там никакой мантии не оказалось. Впоследствии теоретики отодвинули границу залегания мантии в этом районе до 30 километров

Диагноз на щепках

Доктор физико-математических наук Валерий Трубицын — ученый разносторонний. В первой половине 1970-х годов он напечатал несколько теоретических работ, которые значительно изменили представления физиков о свойствах твердого водорода. Впоследствии выводы Трубицына были полностью подтверждены экспериментально, но тогда они настолько взбудоражили научную общественность, что, по слухам, сам отец водородной бомбы Эдвард Теллер обратился к президенту США с просьбой выделить средства для проверки теории советского ученого. Спустя несколько лет Трубицын теоретически показал, что Юпитер представляет собой газовый шар, на 80% состоящий из водорода, что впоследствии было подтверждено измерениями, проведенными межпланетной станцией «Пионер». Конвекционными процессами внутри Земли Валерий Петрович занялся в середине 1990-х.

Начал с того, что вместе с соавтором Юрием Рыковым написал компьютерную программу для модельной ячейки с восходящим и нисходящим потоками и двумя плавающими по поверхности «щепочками», изображавшими континенты. Несмотря на относительную простоту модели, расчет оказался столь сложным, что западные коллеги до сих пор удивляются, как исследователям удалось провести его на 386-м компьютере. Но в те времена и такая машина была роскошью, поэтому ее от греха пришлось привинтить к столу стальной скобой с амбарным замком.  Результат превзошел все ожидания — даже при таком более чем приближенном моделировании программа выдавала картину, качественно почти полностью совпадающую с той, что была получена японцами, то есть отражающую реальную геологическую ситуацию. Однако самым важным результатом было даже не это — Трубицыну и Рыкову удалось доказать, что континенты, состоящие из относительно тонких литосферных плит (около 100 километров), определяют поведение всей мантии до глубины 2700 километров. Не будь на Земле континентов, не работал бы механизм конвекции, который активно перемешивает вещество внутри нашей планеты.

От Земли твердой к Земле бурлящей

1889 — английский пастор и физик Освальд Фишер изложил в своем труде «Физика земной коры» модель эволюции Земли, во многом схожую с той, которую предлагают плитотектонисты.

1915 — немецкий геофизик Альфред Вегенер опубликовал свою знаменитую гипотезу, согласно которой континенты не стоят на месте, а дрейфуют.

1968 — американский геофизик Джейсон Морган и французский геофизик Ксавье Ле Пишон выделили наиболее крупные литосферные плиты и объяснили механизмы их движения по поверхности земного шара. Плитотектоническая гипотеза стала приобретать вид полноценной теории.

1974 — американский геофизик Адам Дзевонски представил первую трехмерную модель Земли, созданную на основе данных томографии.

1994 — опубликована работа японских геофизиков: 14 карт, демонстрирующих неоднородность внутреннего строения Земли. Господство классической схемы вложенных друг в друга шаровых оболочек закончилось.

Прогноз на два миллиарда

Схематически процесс выглядит так: сначала материки сходятся в суперконтинент, как бы усаживаясь на воронку нисходящего к ядру потока холодного вещества. Когда она оказывается заткнутой твердой пробкой из континентов, на месте нисходящего холодного потока возникает восходящий горячий (весь процесс занимает около 200 миллионов лет). Он в свою очередь разбивает единый суперконтинент и разносит образовавшиеся части в разные стороны, после чего снова теперь уже восходящий поток меняется на нисходящий и континенты начинают собираться. Таким образом, каждые 800 миллионов лет все континенты собираются вместе, чтобы потом рассыпаться по земному шару.  В этой первой модели не учитывались ни реальные размеры континентов, ни данные о распределении вещества в мантии. Потребовалось еще три года напряженной работы (в этот период Трубицын был выбран в члены-корреспонденты РАН), чтобы построить полную модель тектоники литосферных плит для реального земного шара. Она прекрасно (уже не качественно, а количественно) совпадает с японскими данными и с наблюдаемой динамикой плит, в частности, объясняет, почему столбов в реальности не один, а несколько.

Последний научный результат, полученный группой, — прогноз геологического будущего Земли. Через миллиард лет все Северное полушарие покроется водой, а на Северном полюсе начнут извергаться вулканы. Тихий океан исчезнет, а из Америки можно будет попасть в Австралию, не замочив ног. Все континенты соберутся на Южном полюсе. Климат сделается очень сухим, что приведет к вымиранию многих видов растений и животных.

А еще через миллиард лет Земля совсем остынет и станет похожа на современный Марс. Конвекция внутри мантии прекратится, континенты застынут, как вмерзшие в лед корабли. Вся вода уйдет глубоко под поверхность Земли, а на месте океанов и морей возникнет суша. На Земле вырастет несколько гигантских вулканов высотой в десятки километров, которые будут заливать лавой безжизненную поверхность планеты.

Что еще почитать?

1. Superplume Project: Towards a new view of whole Earth dynamics  www.terrapub.co.jp/journals/EPS/ pdf/5101/5101i.pdf

2. Мантийная конвекция и глобальная тектоника Земли www.scgis.ru/russian/cp1251/ dgggms/1-98/mantia01.htm

3. Милановский Е.Е. Альфред Вегенер. М.: Наука, 2000

4. Зоненшайн Л.П. Очерки. Воспоминания . М.: Наука, 1995  Иллюстрации Эльдара Закирова

Никита Максимов

(обратно)

Луноход. Эпизод первый

Устройство первого самоходного космического аппарата «Луноход-1»

Приборный гермоотсек. По ночам научное оборудование в гермоотсеке обогревалось радиоизотопным источником тепла.

Навигационная телекамера. За время работы «Лунохода» камера малокадрового телевидения передала водителям более 25 тысяч снимков.

Основная телекамера. Ею отснято более 200 панорам по пути следования.

Остронаправленная антенна. Для экономии мощности передатчика данные отправлялись на  Землю с ее помощью.

Уголковый отражатель много лет служил для лазерной локации Луны с Земли.

Шасси 8×8. Каждое колесо вращалось расположенным в ступице электромотором; сетчатый обод с грунтозацепами крепился к ступице велосипедными спицами.

Анализатор химсостава. Спектрометр «Рифма», разработанный в Ленинградском Физтехе, изучал грунт в 25 точках.

О самоходном лунном аппарате в королевском ОКБ-1 заговорили еще в 1959 году, сразу после первых запусков к Луне. Машина должна была обладать высокой проходимостью, поэтому вполне естественно, что в 1961 году, когда Сергей Королев стал прицельно искать разработчика, он обратился к танкистам. Заказ, однако, был столь необычным, что от него после тщательного анализа отказалось сначала танковое КБ Кировского завода (главный конструктор Жозеф Котин), а потом московский Научный автотракторный институт (НАТИ). Лишь в конце 1963 года директор ленинградского ВНИИ-100 (ныне ВНИИТрансмаш) Василий Старовойтов взял на себя смелость принять это предложение. Была создана группа «для изучения и определения возможных направлений работ по созданию самоходных средств передвижения по поверхности Луны». Тему поручили начальнику отдела новых принципов движения Александру Кемурджиану, ставшему потом главным конструктором шасси «Лунохода». На первом этапе рассматривались самые разные способы передвижения: шагающий, прыгающий, винтовой, кувыркающийся, перекатывающийся и даже ползущий, как змея. Но в итоге остановились на традиционных гусеничном и колесном вариантах. В конце мая 1964 года познакомиться с разработками приехали Сергей Королев и Михаил Тихонравов .

— Кемурджиан сделал доклад, в котором описал преимущества и недостатки разных вариантов, — рассказывает один из конструкторов шасси «Лунохода», Михаил Маленков, ныне первый вице-президент Петербургского отделения Российской академии космонавтики им. К.Э. Циолковского. — Завязалась острая дискуссия, участники которой спросили мнение Королева, но тот не стал «давить авторитетом» и ушел от вопроса: «Вы тут специалисты — как скажете, так и будет». Выбор был очень трудным, а споры — крайне эмоциональными. Доходило до того, что соперники просто переставали здороваться друг с другом.

Поначалу преимущество было у сторонников гусеничного шасси — как-никак разработкой занимался танковый институт. Проходимость  у гусеницы , конечно, выше, чем у колеса, но для машин малой мощности у нее есть серьезные недостатки: большой вес и низкая надежность. Ажурной космической машине не под силу, как танку, перемалывать попадающие под катки камни. Если хоть один каток заклинит, машина остановится. И обрыв гусеницы, легко поправимый на Земле, на Луне станет концом путешествия. А вот со сломавшимся колесом движение можно продолжать. (Это на практике продемонстрировал американский марсоход «Спирит», который большую часть времени проработал с заклинившим правым передним колесом.) В итоге победили все-таки сторонники колесного шасси, хотя гусеничный вариант обсуждался до последнего момента. Так что конструкция «Лунохода» принципиально допускала переход на гусеницу. Именно поэтому ориентация колес у него фиксированная, а поворот он выполняет по-танковому — реверсом вращения.

Официально работа над созданием «Лунохода» стартовала 10 февраля 1965 года. И, конечно, в первую очередь перед конструкторами встал вопрос о свойствах грунта, по которому предстоит передвигаться машине...

А все-таки она твердая

В том же 1959 году, когда возникла идея лунного ровера, молодой выпускник Ленинградского горного института Генрих Штейнберг впервые посмотрел на Луну и был поражен открывшимся зрелищем. На следующий год, приступив к аэрофотосъемке камчатских вулканов, он обнаружил сходство между лунными и вулканическими ландшафтами.

Поверхность Луны тогда считалась полностью сформированной внешними воздействиями. Американский физик Ральф Болдуин по геометрии лунных кратеров (соотношениям диаметра, глубины и высоты кольцевого вала) доказал, что они образовались взрывным механизмом, вероятно, при метеоритных ударах. Общепринятой была также теория астронома Томаса Гулда о том, что Луна из-за микрометеоритной бомбардировки покрыта многометровым слоем пыли. Это ставило под вопрос не только идею «Лунохода», но и саму возможность посадки на Луну.

Другое дело, если в формировании лунной поверхности значительную роль играла вулканическая активность, тогда слой пыли не будет толстым. И Генрих Штейнберг пишет в 1964 году статью, в которой отмечает, что сам факт взрывной природы лунных кратеров еще не доказывает их ударно-метеоритного происхождения: взрывы могут быть и вулканическими. А поверхность Луны тогда будет твердой, близкой по свойствам к вулканическому шлаку. Статья предназначалась для публикации в «Докладах Академии наук», а в это издание по правилам статью должен представлять академик. Но кто из них занимается столь экзотической темой, как строение поверхности и геологическая история Луны? Ценный совет дал тогда научный обозреватель «Комсомольской правды» Ярослав Голованов, который раньше работал в КБ Королева. Имя Королева было еще строго засекречено, и, выступая в печати с научно-популярными статьями об освоении космоса, он пользовался псевдонимом «проф. К. Сергеев». Однако в справочнике Академии наук он был упомянут без указания рода деятельности.

Отправленная на его имя статья была напечатана в 1965 году и впоследствии оказалась единственной работой, которую Королев рекомендовал как академик, а также первым случаем появления его имени в открытой публикации по космической тематике.  Интерес Королева к этой теме был связан с тем, что как раз в это время строились первые советские станции для мягкой посадки на Луну и не утихали споры о характере ее поверхности. От Королева требовали технических параметров. По Гулду выходило, что поверхность спутника Земли совсем рыхлая. Это, однако, прямо противоречило данным проводившихся в Горьком радиоастрономических исследований Луны. Их научный руководитель Всеволод Троицкий был единственным, кто на совещании у Королева подписался, что Луна твердая. Тогда уже сам Королев заявил: «А мне вот и вулканологи пишут, что поверхность Луны твердая». И прямо на докладной написал по диагонали: «Посадку следует рассчитывать на достаточно твердый грунт типа пемзы». Правильность этого решения подтвердилась через год, 3 февраля 1966 года: станция «Луна-9» совершила первую мягкую посадку на естественный спутник Земли.

Тренировки экипажей «Лунохода-1» проводи лись под Симферопо лем. Причем для срочного создания там «лунодрома» были использованы стройматериалы, завезенные ранее для строительства жилья военнослужащим, что вызвало определенное недовольство. Фото: РИА «НОВОСТИ»

Борьба с неизвестностью

Тем временем работа над «Луноходом» сосредоточилась вокруг двух совершенно неизученных вопросов: работоспособности зубчатых передач в космосе и неизвестных свойств лунного грунта. До «Лунохода» космическая механика никогда не работала подолгу при высоких нагрузках. Конструкторы опасались, что в вакууме при низкой температуре рабочие поверхности зубчатых передач и других пар трения будут схватываться, приводя к блокировке колес (в вакууме нет оксидной пленки на деталях, и при очень сильном сжатии они могут просто свариться друг с другом). Для проверки был создан небольшой экспериментальный редуктор, который ставился на лунных спутниках «Луна-11» и «Луна-12». Получаемые с него данные сравнивались с показателями аналогичного устройства в земной вакуумной камере, чтобы понять, при каких условиях в дальнейшем испытания можно было проводить в лаборатории.

Ни в одном эксперименте спекания шестеренок не случилось, но колеса «Лунохода» все равно оснастили взрывными устройствами, которые могли по команде с Земли разорвать силовую связь колеса с двигателем. Воспользоваться этой пиротехникой так и не довелось, хотя разработчики просили разрешения опробовать ее, когда «Луноход» уже в несколько раз перекрыл запланированное время работы.  Другим постоянным источником беспокойства для конструкторов были свойства лунного грунта. Долгое время о них можно было лишь догадываться. Первые измерения его физико-механических свойств сделала лишь в самом конце 1966 года станция «Луна-13». Cтало ясно, что реголит легко прессуется, не восстанавливая потом исходную форму, и что у него низкое внутреннее трение, а значит, в нем ничего не стоит забуксовать. Стали искать похожие по свойствам земные породы. Сначала использовали кварцевый песок и молотый базальт. Но потом пришли к выводу, что лучше всего свойства лунной поверхности передает вулканический шлак, желательно свежевыпавший. Вполне естественно встал вопрос об испытаниях «Лунохода» на Камчатке.

Камчатский тест-драйв

К тому времени Генрих Штейнберг уже не первый год занимался на Камчатке изучением вулканических пород. С 1964 года совместно с астрономами из ГАИШ он выполнял аэрофотосъемку и спектроскопию вулканических ландшафтов. Затем, с 1967 года совместно с профессором Игорем Черкасовым изучал физико-механические свойства вулканических пород в естественном залегании. Для этого в изучаемой точке вертолет ставили на домкрат и измеряли, как деформируется поверхность шлаков.

В итоге именно Штейнбергу предложили в 1968 году найти на Камчатке площадки для ходовых испытаний «Лунохода». Все работы проводились по заказу ВНИИ-100 Институтом вулканологии Сибирского отделения АН СССР. Всего были подобраны четыре площадки в районе вулканов Шивелуч, Толбачик, Ключевской и Крашенинникова. Причем на Шивелуче было два участка: один на пирокластическом потоке, а другой на отложениях направленного взрыва. Обе эти площадки сформировались в ходе катастрофического извержения 1964 года, когда мощный взрыв образовал новый кратер и сильно разрушил прежнюю вулканическую постройку.

Первые испытания планировалось провести в июле — августе 1969 года на Шивелуче и Толбачике, однако обстоятельства сложились иначе. «Луноход» доставили с опозданием, только 7–8 августа все оборудование было на месте. Дней пять ушло на обустройство лагеря, и 12 августа машина поехала. «Луноход» работал на аккумуляторах, которых хватало на целый день, если не больше. Подзаряжали их движком от бензопилы «Дружба». Управление велось с портативного пульта по кабелю длиной метров 20. Никакой полезной нагрузки не было, поскольку при земной гравитации, которая в шесть раз больше лунной, шасси просто не выдержало бы вес снаряженного «Лунохода». А вот чтобы центр тяжести оставался на правильной высоте, на шасси ставилась мачта с грузом.

Однако полностью воспроизвести условия движения по Луне в земных условиях невозможно. Хотя на Луне аппарат весит меньше, динамические нагрузки, возникающие при резком торможении или повороте, зависят не от его веса, а от массы, и на Луне они такие же, как на Земле. Поэтому устойчивость к опрокидыванию в условиях слабой гравитации снижается. Именно поэтому «Луноход-1» не разгонялся свыше 2 км/ч, и на нем была предусмотрена система безопасности на  основе гироскопических датчиков, которая просто отключала питание в случае достижения предельных углов наклона. Также во всех колесах были датчики тока — чтобы моторы не сгорели при высокой нагрузке во время пробуксовки. Для измерения физико-механических свойств грунта и оценки проходимости на «Луноходе» был установлен пенетрометр. Периодически он опускался и проверял поверхность. Важность этого инструмента впоследствии подтвердил американский опыт. Астронавты со своим ровером как-то раз застряли, преодолевая борозду, где глубина сыпучего грунта больше, чем на ровных участках. Тогда им пришлось на руках вытаскивать свою машину. Но «Луноходу» никто бы не помог в подобной ситуации, поэтому его движение следовало организовать надежнее.

 «Луноход» способен преодолевать препятствия высотой 35–40 сантиметров. Фото: АЛЕКСАНДР СЕРГЕЕВ 

Тайные испытания

Проследить за испытаниями прилетел главный конструктор шасси Александр Кемурджиан, а также ряд ученых, включая академика Геор гия Флерова. «Луноход» работал на пирокластическом потоке, а 17 августа руководству решили показать отложения направленного взрыва. Вертолет минут десять кружился, выбирая место для посадки среди обломков вулканического конуса, которые после взрыва катились километра три, подминая тайгу. А когда осмотр был закончен, случилась авария. Рассказывает Генрих Штейнберг: — Взлетаем, зависли, пошли в разгон, и вдруг я слышу какойто стук. Выглядываю в блистер — падаем. Позже выяснилось — «полетел» цилиндр. Машина села очень жестко. Бледный бортмеханик выскакивает наружу, осматривается и кричит мне: «Выводи людей!» Машина села с большим креном, и можно просто попасть под несущий винт, если пойти не в ту сторону. Потом мы с бортмехаником и вторым пилотом минут сорок таскали камни под работающим винтом, приваливая вертолет, чтобы он не завалился набок после остановки двигателя. Наконец закрылись внутри, выключили двигатель и ждали: сейчас лопасти провиснут и пойдут по земле. Но пронесло: в запасе осталось всего четыре сантиметра. В полной тишине пилот доложил в Петропавловск: «38271 упали на вынужденную. Жертв нет». Через полчаса нас забрал другой вертолет, а дальше начались проблемы.

Ступица колеса в разрезе. Видны понижающий редуктор (1:216) и электромотор (сзади) . Фото: РИА «НОВОСТИ»

Другого свободного вертолета не было. А объяснять, что здесь идут важные работы по космической тематике, нельзя — все строго засекречено и оформлено как рядовой хоздоговор. «Ждите, пока починят вашу машину», — отвечает начальство. Лишь через несколько дней удалось выбить вертолет у «Аэрофлота», но тут в поселке Ключи, где базировалась экспедиция, кончился бензин. В Петропавловске говорят, что в курсе, закачивают танкер, топливо будет через пару недель. Но Шивелуч — самый северный камчатский вулкан, площадка находится на высоте 1200 метров, там уже в сентябре может выпасть снег, а программа ходовых испытаний еще на две недели.

Директор Института вулканологии устно посоветовал Штейнбергу просто расторгнуть договор на испытания и тем самым полностью их сорвать. Мол, не наши проблемы. Оно и понятно, сам он как раз покидал институт, уходя на повышение в Москву. Не оказалось в институте и заместителей: один незадолго до того покончил с собой,  другой погиб в авиакатастрофе, главным остался один из завлабов. Ситуация патовая: топлива нет, начальства нет, испытательная бригада сидит в поселке Ключи, совсекретный «Луноход» стоит без присмотра в палатке у подножия вулкана. Программа находится на грани срыва, а о ней даже упомянуть никому нельзя — секретность.

Кемурджиан, в состоянии красного каления, требует: в течение четырех дней возобновить испытания. Тут вспомнили: военные, у них здесь эскадрилья. Запросили. Через день появился какой-то человек: «Деньги вечером — бензин утром». — А где забирать? — А где вам надо? — На вертолетной площадке. — Там все и будет.

Только цена вдвое выше государственной и оплата, конечно, наличными. За 25 тонн бензина и тонну масла — 10 000 рублей, это стоимость пары автомобилей. Кемурджиан на месте увеличивает сумму договора, и уже через сутки приходит телеграмма: деньги перечислены. — На следующий день я отдал 10 000 незнакомому человеку, без расписки, без документов, — вспоминает Генрих Штейнберг. — Сказал милиции, что за вертолетной площадкой можно не следить — сами присмотрим. В назначенное время там стояли 125 бочек бензина и 5 бочек масла. Прерванные после аварии испытания возобновились 26 августа и продолжались примерно до 10 сентября.

Будущее в прошедшем

В советской лунной программе усовершенствованный луноход должен был обеспечить рекогносцировку перед высадкой на Луну космонавта, а затем стать его персональным транспортом. А в случае повреждения спускаемого аппарата луноход обеспечил бы доставку космонавта к запасному кораблю, который должен был совершить посадку заранее. Не случайно за ходовыми испытаниями «Лунохода-1» на Камчатке наблюдал космонавт Евгений Хрунов, входивший в группу потенциальных лунных пилотов. Впоследствии на Камчатке испытывали «Луноход-2», который прошел по Луне 37 километров, «Луноход-3», оставшийся на Земле из-за нехватки ракет «Протон», а также шестиколесный прототип лунохода для так и несостоявшегося советского пилотируемого полета на Луну.

Второй тест-драйв

Осенью 1969-го старт «Лунохода» не состоялся. Его отложили на год, что позволило в июле — сентябре 1970 года провести еще одну серию испытаний в районе вулкана Толбачик. На этот раз тоже не обошлось без происшествий. По пути из Ленинграда в Петропавловск-Камчатский потерялись два ящика с узлами «Лунохода». Несколько дней их пытались разыскать по аэропортам, где садился рейс, и когда скрывать от КГБ утрату секретного груза больше было нельзя, ящики нашлись в Магадане, где их выгрузили по ошибке и как «чужие» даже не приняли на склад. Совсекретное оборудование так и простояло почти неделю на улице.

К счастью, дальше все пошло гладко. Машину успешно откатали. Она уверенно, практически без пробуксовки взбиралась по 20-градусным сыпучим склонам с креном далеко за пределами допусков, установленных для движения по Луне, куда «Луноход-1» отправился спустя два месяца. Полученные в ходе его работы данные показали, что местность в районе Толбачика имеет с поверхностью Луны коэффициент соответствия 96%. После этого ее статус был повышен с экспериментальной площадки до полигона, и с тех пор там неоднократно испытывались прототипы различных планетоходов, включая «Луноход-2», неполетевший «Луноход-3», а также ряд зарубежных моделей.

А вот «левый» бензин для секретных испытаний «Лунохода» в 1969-м едва не стоил Штейнбергу карьеры. В 1971 году по этому эпизоду было возбуждено уголовное дело, и хотя обвинение не было предъявлено, его «авансом» исключили из партии, а потом уволили из института. Дело было закрыто за отсутствием состава преступления, но для отмены партийного взыскания пришлось за несколько лет дойти с апелляцией до уровня даже не ЦК, а съезда КПСС в 1976-м. Лишь тогда одному из создателей советского «Лунохода» вновь дали возможность работать по специальности.

Александр Сергеев

(обратно)

Жертвы на алтарь безопасности

Как оценить, насколько безопасен тот или иной автомобиль? Да очень просто: есть у него «пять звездочек» — отлично. Однако мало кто знает, что, собственно, гарантируют эти мелькающие в рекламе звезды

Прочностью автомобильного кузова конструкторы озаботились в 30-х годах прошлого века и уже тогда нет-нет, да и приносили в жертву новенький автомобиль, безжалостно разбивая его то о столб, то о бетонный куб. Понятия «прочность» и «безопасность» поначалу были тождественны, современная структура корпуса, где несминаемая пассажирская ячейка окружена деформируемыми, гасящими энергию удара зонами, явилась гораздо позднее. Чтобы сравнивать уровень безопасности различных автомобилей, краш-тесты стандартизировали. В наше время в Европе для обязательной сертификации принят, в частности, фронтальный удар о деформируемый барьер на скорости 56 км/ч. Причем соприкосновение происходит не по всему фронту, препятствие смещено относительно линии движения, так что непосредственно удар принимают на себя 60% ширины кузова.  Водитель, как показывает статистика, успевает в большинстве случаев несколько свернуть, но при таком смещенном ударе импульс примерно такой же, как при ударе всем фронтом, а погасить его должна лишь часть конструкции. Если такое испытание не будет выдержано, в продажу автомобиль просто не поступит.

Рекламные же звездочки ввела независимая организация Euro NCAP, повысившая в 2009 году скорость при ударе до 64 км/ч. Эти испытания — дело сугубо добровольное, можно и пожалеть машинки, но тогда прощайте магически действующие на потребителя звездочки. (В скобках заметим: стандарт США предусматривает фронтальный удар на скорости всего 50 км/ч, зато всей плоскостью передка и о жесткий несминаемый барьер.) Производители по обе стороны океана, однако, быстро раскусили устройство «экзаменационных билетов»  и автомобили стали специально проектировать на успешную сдачу нормативов. А вот насколько эти нормативы соответствуют реальным условиям ДТП?

1. Удар — и велосипедиста подбросило на капот автомобиля. Скоростная съемка позволяет рассмотреть все подробности

2. Манекены разбросаны по дороге, совсем как бывает в жизни. Теперь специалисты независимой организации DEKRA оценят полученные ими «травмы» и повреждения авто. Фото: THOMAS KUEPPERS/DEKRA E.V. (x2)

Проверки на дорогах

Между тем они если и соответствуют, то в очень ограниченном количестве происшествий. Можно ведь въехать и не во встречную машину с перекрытием на 40%, с суммарной скоростью 64 км/ч, а в бетонный забор, столб, залететь под грузовик, столкнуться с лосем, перевернуться, получить удар в багажник… И скорость может оказаться от пешеходной до «второй космической». Так что и по пяти законно полученным звездам можно только гадать, как именно поведет себя кузов в ситуации, не предусмотренной стандартным тестом. Вот возьмем, например, страшный случай подъезда легковушки под тяжелый грузовик. При стандартных краш-тестах главную роль играет передок, принимающий на себя удар, на передние же стойки ничто непосредственно не воздействует. В этом случае все наоборот. Передок спокойно уедет аж до задних колес полуприцепа. А справятся ли стойки с ударом о стальной брус? И какие перегрузки будут при этом

 воздействовать на водителя? Ясно, тут нужен совсем другой тест, никакого отношения к «евронкаповскому» не имеющий. Наконец, случай совсем безобидный: легкий удар при неаккуратной парковке. Понятно, дело ограничится ремонтом «жестянки», но во сколько она обойдется страховщикам, например, для Bentley или Logan? А ведь от ответа зависит величина страховой премии, которую следует взять с владельца авто, — дело серьезное.

1. Надо ли брать с фанатов дороже за страховку и на сколько, выяснила компания Allianz

2. Страховой исследовательский центр UDV озаботился травмами подростков, беспечно катающихся по проезжей части на роликах, ведь платить за лечение будут не родители  Фото: ALLIANZ SUISSE, DEKRA E.V.

Спрашивали — отвечаем!

К счастью, есть масса организаций, готовых за свой счет провести тот или иной необычный краш-тест и опубликовать его результаты. Прежде всего это крупные европейские автоклубы, такие, например, как ADAC в Германии или ÖАМТС в Австрии. Здесь накоплена статистика  всевозможных ДТП, и потому периодически проверяют тот или иной автомобиль на удар о переходящего дорогу дикого кабана (используют, конечно, манекен животного) или исследуют, что случится, ежели малютка Smart лоб в лоб влетит в «шестисотый». Страховое объединение Allianz проверяет цену парковочных «синяков» и «ссадин», а в преддверии последнего чемпионата мира по футболу озаботилось судьбой наполовину вылезших из окон фанатов, коли их машина при этом врежется в стену: в отличие от нас в Европе принято страховать жизнь и здоровье, а лечение выливается в весьма круглые суммы.

Наконец, некоторым производителям автомобилей просто самим интересно знать, что будет, если… Поэтому на центр исследования безопасности Volvo, которому исполнилось нынче ровно 10 лет, денег не пожалели: тут моделируют любые возможные коллизии, снимая про исходящее сверхскоростными камерами даже снизу сквозь прозрачный пол. Вот, скажем, те самые фанаты с вувузелами. Их автомобиль налетел на другой на скорости всего-то 40 км/ч. Но лишь один был пристегнут ремнем как положено, второй сидел в открытом окне, опустив ноги внутрь автомобиля, а третий стоял, высунувшись по пояс из люка. Как и следовало ожидать, итоги были не слишком печальны лишь для законопослушного седока. Второго ожидал летальный исход (причем ему буквально довелось «летать»), третьему предстояли долгие дни в реанимации. Вы скажете, что все и так очевидно, не стоило бить дорогой автомобиль и еще более дорогие, напичканные датчиками манекены. Дело, однако, в том, что по итогам краш-теста страховая компания точно определила конкретные повреждения и переломы, а стало быть, и стоимость лечения!

По воле испытателей из ADAC легковой автомобиль на скорости 80 км/ч налетел на свиноматку с выводком поросят, переходивших лесную дорогу. Вопрос состоял в том: надо ли пытаться уйти от столкновения, подвергая себя риску улететь либо в кювет, либо на встречную полосу, или лучше все же сбить животное? Манекен свиноматки весил 150 килограммов и был 90 сантиметров ростом. Поросята, соответственно, 50 килограммов и 60 сантиметров. В данном случае манекены обошлись не слишком дорого: датчиками их не оснащали, судьба несчастных была ясна изначально. А вот седоков ответ обрадовал: ремни и подушки уберегли их даже от синяков. Машину, правда, пришлось списать: передок вдребезги, но на то он и деформируемый. Кстати, знаете, сколько за год случается подобных историй на дорогах Германии? Около 2600. При этом погибают почти 30 человек. Непристегнутых…

Когда из Америки стали привозить в Европу новомодный самокат Segway, встал вопрос, можно ли допускать его на общественные тротуары. Все-таки гражданин (или гражданка), несущийся стоя со скоростью до 20 км/ч, может натворить немалых бед (общий вес этого «ядра» достигает 165 килограммов). Или не может? Ответить взялась страховая компания UDV,  организовав наезд на «пешехода» на скорости 15 км/ч. Тут надо пояснить, что в отличие от велосипеда экстренное торможение на Segway невозможно в силу используемого в этой конструкции механизма поддержания равновесия (см. «Дайте мне одно колесо», «ВС» № 3, 2010). По итогам теста правительство получило рекомендации: езду по тротуарам разрешить при ограничении скорости до 6 км/ч, в других местах — до 9 км/ч. И обязательно в шлемах. 

1. Тест клуба ÖАМТС показал, что непристегнутая плюшевая собачка при столкновении на скорости 50 км/ч превращается в смертоносный снаряд!

2. К Рождеству клуб ADAC сравнил варианты крепления елки на багажнике и дал практические рекомендации на сей счет. В этих двух тестах машины не били: их кузова просто укрепили на подвижной платформе  Фото: OБNAMTC, ADAC E.V.

Еще один весьма необычный краш-тест провела Volvo с перспективным электромобилем C30 Electric. С виду это был ничем не примечательный фронтальный удар, вот только вопросы перед исследователями стояли необычные. Дело в том, что литий-ионная батарея, установленная в центральном туннеле и перед задней осью, не только весит 300 килограммов. Она еще и взрывоопасна при коротком замыкании, а в идущих от нее проводах не 12, а все 400 вольт! Надо было проверить, удержится ли батарея на месте и не убьет ли током седоков, если будет повреждена изоляция? Для этого пришлось разрабатывать специальные манекены: обычные ведь «чувствуют» удары, но только не током.

Нередко результаты тестов позволяют выдвинуть дополнительные требования к изготовителям автомобилей. Один из них, проведенный ADAC, имитировал лобовое столкновение FIAT 500 и Audi Q7. Итальянский малыш как раз перед этим получил высшую оценку от Euro NCAP. И в этом тесте его пассажирская ячейка страшный удар выдержала. Вот только внутри никто не «выжил»: слишком велики оказались перегрузки. Узкая машинка влетела между продольных лонжеронов Audi, не дав им, деформируясь в соответствии с расчетами, поглотить энергию. Отсюда и рекомендация: срочно добавить в конструкцию немецкого внедорожника поперечную структуру, связывающую лонжероны. Вот отличный пример, когда звезды, даже если их пять, еще ничего не гарантируют, если неправильно расположены. Подобный же итог дал краш-тест с наездом легковушки на грузовик сзади, проведенный австрийским клубом ÖAMTC. Противоподкатный брус, имевший все необходимые сертификаты, просто… отогнулся вверх и не выполнил своей спасительной роли. Машина влетела под грузовик, ее верхние стойки срезало, словно бритвой, вместе с головой манекена. Клуб потребовал срочно пересмотреть стандарты в части крепления бруса. (Надо сказать, что в Европе производители не могут просто отмахнуться от таких требований общественности.)

И напоследок пара слов об упомянутых «парковочных» краш-тестах. В ходе них выяснилось, что повреждения Suzuki Jimni при ударе на скорости 5 км/ч обойдутся страховщику дороже, чем у Mercedes, из-за конструкции капота и близости радиатора! И потому коэффициент для расчета страховой премии относительно дешевого авто будет выше. Подобные выводы, между прочим, способны побудить изготовителей изменить конструкцию: прижимистые европейцы при выборе автомобиля учитывают и стоимость КАСКО…

Алексей Воробьев-Обухов

(обратно)

Лечение ничем

 

Переносная гомеопатическая аптечка второй половины XIX века. В нее помещалось больше сотни препаратов, каждый из которых был помечен условным значком. Фото: SPL/EAST NEWS 

В том, что именно гомеопатия поставила их на ноги, готовы поклясться миллионы людей. Хотя приверженцы академической медицины утверждают, что она не что иное, как шарлатанство

По гомеопатии не читают лекции в медицинских институтах, ее последователей не берут на работу в обычные больницы и поликлиники, статьи, основанные на гомеопатических представлениях, не печатают в профессиональных медицинских журналах. При этом во многих странах вполне легально существует обширная сеть гомеопатических аптек, кабинетов, клиник и даже институтов. Гомеопаты выпускают собственные журналы, собирают конференции и семинары. Слово «гомеопатический» прочно вошло в язык и употребляется в сферах, далеких от медицины.

Эффект малых доз

Сегодня трудно понять, как лечили больных врачи XVIII века. Из всего, что знает современная наука о человеческом организме, в распоряжении тогдашних док торов были только общие сведения об анатомии. Физиология только зарождалась, не было таких дисциплин, как патофизиология, микробиология, иммунология, гистология и ряд других, без которых сегодня немыслимы ни лечение, ни диагностика. В сущности, медики эпохи Просвещения действовали зачастую наугад, почти ничего не зная ни о том, как работает здоровый человеческий организм, ни о том, что именно нарушается в нем при той или иной болезни.

Отсутствие конкретных и достоверных знаний только способствовало расцвету теорий — чисто умозрительных, натурфилософских. Чуть ли не у каждого знаменитого европейского врача была собственная теория о причине всех болезней (то, что все болезни должны сводиться к единой причине, не вызывало сомнений). Разные светила медицины видели эту универсальную причину в «повреждениях духа» и его ошибках в управлении телом, чрезмерном или недостаточном «жизненном тонусе», нарушении баланса определенных химических веществ в организме, желудочных нечистотах и желчи, завалах и засорах внутри кровеносных сосудов и пищеварительного тракта, чрезмерной или недостаточной раздражимости... В соответствии с этими теориями назначалось и лечение: сторонники «жизненного тонуса» прописывали своим пациентам возбуждающие или успокоительные средства, приверженцы «гастрической» теории — рвотные и слабительные, а кровопускания широко практиковали все школы.

Поэтому надо отдать должное молодому доктору Христиану Фридриху Самуэлю Ганеману, который, открыв в 1779 году собственную практику, начал не с теоретических гаданий о причине всех болезней, а с клинических наблюдений. Доступными были в ту пору только характерные внешние проявления болезней — симптомы, которые можно было изменить под действием тех или иных лекарств. Его интересовало и то, как действуют лекарства на здорового человека — в этих экспериментах главным подопытным был он сам.  В ту пору было принято прописывать чрезвычайно сложные по составу лекарства: некоторые популярные средства включали 50–70 компонентов (в расчете на то, что хоть какой-нибудь поможет). Понятно, что, если такое снадобье действовало, связать его эффект с конкретным веществом было невозможно. Ганеман, будучи не только врачом, но и первоклассным химиком, пользовался «чистыми веществами» вроде соли и цинка или препаратами из одного вида растений (поскольку выделять индивидуальные органические вещества тогдашняя химия еще не умела).

В 1790 году он испытывал на себе действие коры хинного дерева, одного из немногих в ту пору по-настоящему эффективных средств против конкретной болезни. Оказалось, что в больших дозах хина вызывает у здорового человека лихорадку, очень сходную с внешними проявлениями малярии — той самой болезни, которую она так успешно излечивает. Это и натолкнуло его на мысль: а может, это общий принцип? Может быть, всякое эффективное средство в больших дозах порождает те болезненные проявления, которые оно лечит в малых? Если это так, то для любой болезни, даже не зная ее причин, можно подобрать лекарство: достаточно лишь найти вещество, которое вызывает те же симптомы, и хорошенько его разбавить.

Шесть последующих лет непрерывных экспериментов, наблюдений, пристрастного штудирования сочинений классиков и коллег убедили Ганемана, что так оно и есть. В 1796 году он публикует статью «Опыт нового принципа для нахождения целительных свойств лекарственных веществ с несколькими взглядами на прежние принципы», в которой излагает свои выводы. Там еще нет слова «гомеопатия», но есть оба ее главных принципа: подобное лечится подобным и болезнетворный агент превращается в целительный, если применять его в малом количестве.

Спустя 14 лет он подробно изложил свою систему в книге «Органон рационального врачевания» (где, кстати, впервые назвал ее «гомеопатической» — в противовес всей остальной «аллопатической» медицине). Только при жизни автора эта книга переиздавалась четырежды. В 1820-х годах последователи Ганемана уже практиковали от Лондона до Санкт-Петербурга, начали появляться и гомеопатические клиники. Новое направление оформилось окончательно.

Подобное против подобного

В 1796 году, когда Ганеман опубликовал свою программную статью, Эдвард Дженнер сделал первые прививки. Совпадение знаменательное: вакцинация — это, пожалуй, единственная область современной медицины, где царит принцип «лечить подобное подобным». Логично было бы ожидать, что гомеопаты будут рассматривать ее успехи как доказательство правоты и плодотворности своего центрального тезиса. Однако уже в «Органоне» Ганеман выразил крайне негативное отношение к вакцинации: она-де не останавливает (!) патологические процессы, а всего лишь отодвигает во времени, уродливо деформирует и не дает им завершаться нормальной реакцией. В конце XIX века видный гомеопат Джеймс Бернетт ввел понятие «вакциноз» — «стойкое, глубоко укоренившееся хроническое нарушение здоровья в результате вакцинации». И сегодня, пожалуй, ни одна другая область аллопатии не подвергается столь яростной критике в гомеопатической литературе, как вакцинация. Гомеопаты неизменно оказываются в первых рядах движения за отказ от прививок. Трудно понять, чем их так прогневила именно вакцинация. Разве только тем, что аллопаты фактически взяли на вооружение их метод.

Наука говорит «нет»

С точки зрения сегодняшних представлений о болезнях система Ганемана выглядит просто недоразумением. Возможно, передозировка хины и в самом деле может вызвать у человека лихорадку, но ее лечебный  эффект в основном обусловлен тем, как она действует не на человека, а на возбудителя малярии — плазмодия: содержащийся в ней алкалоид хинин угнетает бесполое размножение одной из стадий жизненного цикла этого паразита. При чем же тут «подобное подобным»?

Но и там, где нет внешнего болезнетворного агента, гомеопатический подход часто просто неприменим. Как прикажете лечить, например, ишемическую болезнь сердца? Сверхслабыми растворами алкоголя (который в больших дозах угнетает сердечную деятельность) и барбитуратов? Или холестерина? А как быть с раком? На той стадии, когда появляются клинические симптомы, эта болезнь уже почти непобедима. А до того растущая опухоль выдает себя разве что присутствием в крови характерных белков-онкомаркеров, но какой препарат может имитировать такой «симптом»?

Далее. Гомеопатическое лечение неизбежно оказывается сугубо симптоматическим. На это его обрекает сам основной принцип гомеопатии — «лечить подобное подобным»: «подобие» лекарства и болезни устанавливается не по механизмам их действия (которые могут быть неизвестны вовсе), а по сходству вызываемых ими симптомов. Соответственно и лечение может быть направлено только на изменение симптомов — других критериев его успешности у врача-гомеопата нет.

«Гомеопатия, взирающая на ужасы Аллопатии» (1857 год). В лагерь сторонников Гомеопатии автор картины, русский художник Александр Бейдеман, поместил не только Самуэля Ганемана (крайний справа), но и бога врачевания Эскулапа. Фото: SPL/EAST NEWS

Вдобавок гомеопатический подход практически не оставляет места для хирургии и вообще любых нефармакологических методов. «Вам когда-нибудь приходилось слышать, что больной после тяжелой гомеопатической операции умер потом в гомеопатической реанимации?» — иронизирует один из современных критиков гомеопатии. В самом деле, даже если не брать хирургию (которая, кстати, в XVIII веке и не считалась частью медицины), трудно придумать гомеопатический аналог, например, дефибриллятора или ортопедических конструкций.

Отдельно надо сказать о знаменитых многократных гомеопатических разведениях, технологию которых разработал Ганеман. Из исходного раствора, содержащего действующее вещество в привычной для аптекарей концентрации, берется десятая часть и смешивается с девятью объемами воды. После энергичного перемешивания десятая часть вновь полученного раствора разбавляется еще вдесятеро, затем еще и еще — пока гомеопат не решит, что полученная доза достаточно мала. Для ряда веществ десятикратных разведений понадобилось бы слишком много, поэтому их растворы при каждой манипуляции разбавляют в 100, а то и более раз. Конечный раствор характеризуется буквой (D означает, что раствор всякий раз разбавляли вдесятеро, С — в 100 раз и т. д.) и цифрой (указывает на число циклов  разбавления): 3С означает три стократных разбавления, 7D — семь десятикратных и т. д. Часто окончательный раствор при помощи обычных аптекарских процедур переводят в твердую форму (как правило, в сахарную горошину).

XVIII век был веком торжества анализа бесконечно малых величин (дифференциального и интегрального исчислений), основанного на том, что любую сколь угодно малую «порцию» можно разделить на еще меньшие части. Но уже в первые годы нового, XIX века труды Джона Дальтона утвердили в науке атомно-молекулярные представления, а к середине столетия ученые уже могли определить, сколько молекул содержится в грамме или литре того или иного вещества, что неожиданно стало сильнейшим ударом по теоретическим основам гомеопатии.

В самом деле, допустим, мы хотим приготовить гомеопатический препарат йода (весьма популярного у гомеопатов вещества) методом разведения. Берем, скажем, один грамм, растворяем в 100 миллилитрах воды, зачерпываем миллилитр, разбавляем опять до 100 и так далее. Атомный (он же молекулярный) вес йода — 127. Это означает, что число атомов йода в 127 граммах этого вещества равно числу Авогадро — 6×1023. Стало быть, в нашем исходном грамме содержалось примерно 6×1023 : 127 = 4,72×1021 атомов. И, значит, уже при разведении 10С (оно же 20D, оно же 1:1020) в 100 миллилитрах готового лекарства окажется всего около 50 атомов йода. А если мы захотим разбавить его еще в 100 раз, у нас останется... меньше половины атома. (Точнее, шансы на то, что в нашем растворе есть хоть один атом йода, будут меньше 50%.)

Попытка как-то объяснить, как такой раствор может продолжать действовать, была предпринята только в 1980-е годы французским иммунологом Жаком Бенвенистом. Он предположил, что исходное вещество как-то структурирует молекулы воды, и этот порядок («память воды») сохраняется даже тогда, когда в данной порции раствора уже не остается ни одной молекулы исходного вещества. Онто, мол, и оказывает терапевтическое действие. Но, как показали прямые эксперименты, молекулы воды, предоставленные самим себе, способны сохранять упорядоченность лишь в течение пикосекунд (то есть триллионных долей секунды). А вот опыты самого Бенвениста так ни разу и не удалось воспроизвести при независимой проверке.

Впрочем, как раз для таких веществ, как йод, проблема, скорее, обратная: в любом гомеопатическом растворе его неизбежно окажется слишком  много. Из 100 миллилитров даже самых бедных йодом природных вод можно выделить 50–70 нанограммов этого элемента, а в 100 миллилитрах обычной водопроводной воды его содержится 4–8 микрограммов. Это почти соответствует разведению 4С для нашего исходного препарата, и добиться более высоких разведений с такой водой в принципе невозможно.

Получается, что с точки зрения физиологии и медицины гомеопатические средства никак не могут быть действенными, а с точки зрения физики и химии они и существовать-то не могут. Но если то или иное лечение оказывается эффективным вопреки всем теориям, то эти теории следует приводить в соответствие с новыми фактами. Неясно только, в самом ли деле гомеопатическое лечение действенно? Как ни странно, ответить на этот вопрос оказалось не так-то просто.

Золотой век

До тех пор пока во врачебную практику не была введена статистика, результаты лечения обобщались и анализировались каждым врачом отдельно. Если больной выздоравливал, это считалось подтверждением правильности выбранного лечения, если не выздоравливал — свидетельством того, что медицина, увы, не всесильна. Понятно, что любой врач мог привести примеры, «доказывающие» пользу собственной системы лечения.

Начиная с XIX века появляются и более объективные показатели. Согласно официальным отчетам, во время эпидемий холеры смертность от этой болезни в гомеопатических клиниках неизменно была в разы ниже, чем в обычных больницах. Особенно впечатляют данные о вспышке холеры в Лондоне в 1854 году: из поступивших в лондонскую гомеопатическую лечебницу холерных больных умерло 16,4%, в то время как среднее значение этого показателя для всех лондонских клиник составляло 51,8%.

Чтобы понять, почему это так, придется вспомнить, как выглядело общепринятое лечение. Хотя уже было известно, что холера — заболевание инфекционное, считалось, что она передается с «миазмами», насыщающими зараженный воздух. В лучших клиниках врачи следили за регулярным проветриванием палат, не слишком интересуясь обращением с пищей, водой и отхожими местами, что превращало больницы в рассадники инфекции. Что же до применяемого в них лечения, то ту же холеру в некоторых вполне респектабельных клиниках лечили кровопусканием, пиявками и изнуряющей диетой (то есть умирающим от обезвоживания людям не давали ни есть, ни пить). От других болезней применялись сулема, экстракты ядовитых растений (белладонны, аконита), сильные рвотные и даже прижигание каленым железом. На фоне подобной «интенсивной терапии» гомеопаты, предлагавшие пациентам фактически чистую воду и пилюли-пустышки, имели уже то преимущество, что они не вредили дополнительно организму больного. Однако как раз в середине XIX века начинается быстрый прогресс медицины, связанный с переходом ее на научную основу. Распространение принципов асептики и антисептики, появление вакцин, открытие витаминов сделали возможным радикальное сокращение смертности от инфекционных болезней, раневых осложнений и авитаминозов. Успехи в лечении болезней, вызванных внутренними причинами, были более скромными, но все же к рубежу XIX–XX веков медицина уже могла опираться на конкретные и цельные представления о нормальной и патологической физиологии, что позволяло ей начать наступление и на эти недуги.

Все эти новшества прошли мимо гомеопатии: как ее теоретические основы, так и арсенал ее средств в XX веке оставались практически теми же, какими их создал Ганеман в XVIII. Прогресс состоял разве что в расширении круга препаратов. В 1897 году американский гомеопат и религиозный философ Джеймс Тейлор Кент составил «Реперториум» — справочник клинических симптомов и вызывающих их препаратов, ставший со временем незаменимым для гомеопатов-практиков.

В гомеопатической литературе все реже можно было увидеть статистику смертности для гомеопатических и аллопатических клиник — такое сопоставление теперь оборачивалось не в пользу гомеопатии. Место объективных цифр вновь заняли «казусы» — истории конкретных исцелений в результате применения гомеопатических средств.

Старый знакомый эффект

А в самом деле, статистика статистикой, но как быть со множеством людей, утверждающих, что именно гомеопатическое лечение исцелило их от различных болезней, зачастую после длительного безуспешного лечения у обычных врачей? Ответ официальной медицины на этот вопрос можно свести к двум словам: эффект плацебо.

Мы уже писали подробно об этом удивительном явлении (см. «ВС» № 7, 2007). Поэтому здесь напомним только, что эффективность плацебо-лечения может быть очень различной — от нулевой до почти не уступающей эффективности настоящих лекарств, и это зависит не только от природы болезни, но и от личности больного, и особенно от его доверия конкретному врачу и его назначениям. Именно в этом отношении у гомеопатии есть ряд преимуществ перед традиционной медициной. В гомеопатические кабинеты пациентов не направляют из районных поликлиник и не привозят на скорой помощи. Обращение к гомеопату — это практически всегда активный и сознательный выбор, предполагающий изрядный кредит доверия. К тому же врачи-гомеопаты практикуют длительный осмотр и опрос пациентов, что тоже укрепляет доверие к ним. Конечно, играют свою роль предписания, касающиеся диеты и режима, которые зачастую и становятся главной причиной исцеления. Но основной механизм действия собственно гомеопатических препаратов — это эффект плацебо.

Эта версия убедительно объясняет, например, полное бессилие гомеопатии в лечении рака или шизофрении (как известно, ни на психозы, ни на процессы клеточного перерождения эффект плацебо практически не действует). Однако последователи Ганемана ее категорически отрицают, ссылаясь на то, что гомеопатические препараты действуют, в частности, на животных и маленьких детей, у которых не может быть эффекта плацебо. Что касается младенцев, то это отнюдь не так очевидно: по мнению психологов, основную роль в эффекте плацебо играет ощущение больного, что о нем заботятся, чувство, которое не просто доступно младенцам, но является для них жизненно важным. Но вот представить себе кошку, которую излечила вера в действенность скормленной ей пилюли, действительно трудновато. Правда, и о том, почувствовала ли она себя лучше, сама кошка тоже не скажет: как правило, сведения о действенности гомеопатических препаратов исходят от владельцев животных. А данных о статистически достоверных испытаниях гомеопатических препаратов на животных никто никогда не представлял. Поэтому, кстати, американское Управление по контролю за продовольствием и лекарствами — знаменитое FDA — не одобрило применения гомеопатических препаратов в ветеринарной практике.

Что же касается «человеческой» медицины, то у нее данных о клинических испытаниях гомеопатических средств тоже немного: в гомеопатии такие испытания необязательны. В самом деле, если, согласно гомеопатической теории, всякое лекарство сугубо индивидуально и больше зависит от личных особенностей больного, чем от вида болезни, то любые статистические процедуры (основанные на сравнении множества однотипных случаев) оказываются не только ненужными, но и в принципе некорректными. Тем не менее время от времени такие испытания все-таки проводятся, и хотя их число несопоставимо с числом испытаний аллопатических лекарств, оно все же достаточно для некоторых выводов.

Авторам специального обзора, опубликованного в 2005 году в авторитетнейшем медицинском журнале The Lancet, удалось найти данные по 110 испытаниям гомеопатических средств, применявшихся для лечения самых разных патологий — от ОРЗ до грыжи. При их анализе выяснилась интересная закономерность: положительный эффект был тем больше, чем больше были отклонения от принятых для таких испытаний стандартов. Если же все необходимые условия (большое числоучастников, случайное распределение их между опытной и контрольной группой, двойной слепой метод и т. д.) были соблюдены, положительного эффекта не наблюдалось вовсе. То есть не то чтобы гомеопатия совсем не помогала, но она помогала ровно в той мере, что и заведомое плацебо, которым пользовали контрольную группу. Авторы обзора сделали из этого вывод, что лечебное действие гомеопатических препаратов целиком сводится к эффекту плацебо. Руководствуясь проверенным на опыте правилом: если что-то выглядит, как лягушка, прыгает, как лягушка, и квакает, как лягушка, то скорее всего это и есть лягушка.

Побочный отпрыск

Среди многочисленных попыток «осовременить» гомеопатию выделяется учение, созданное немецким врачом Гансом Генрихом Реккевегом в 40–50-е годы прошлого века. Основным в нем является понятие «гомотоксины», под которыми подразумеваются любые неблагоприятные внешние воздействия — от тяжелых металлов или диоксинов до плохой погоды или мерзкой музыки за стенкой. Болезни — это реакции организма на вредоносное действие гомотоксинов. Освободиться от них позволяют специальные антигомотоксические препараты, принципы изготовления которых те же, что и в гомеопатии: исходное вещество выбирается по принципу «подобия действия» и подвергается многократному разведению. Правда, в отличие от классической гомеопатии в гомотоксикологии широко используются многокомпонентные препараты, в состав которых могут входить и аллопатические средства. А сырь ем для них служат не только растительные экстракты и индивидуальные химические вещества, но и вытяжки из тканей животных и даже патологические выделения. Учение Реккевега оставило след в популярной околомедицинской мифологии: именно от него происходит расхожее представление о «накапливающихся в организме шлаках». Однако синтеза гомеопатии и аллопатии не произошло: гомотоксикологию отвергли как академическая медицина (из-за отсутствия доказанного клинического эффекта), так и ортодоксальная гомеопатия. Что, впрочем, не мешает продукции фирмы Heel, основанной Реккевегом, составлять немалую часть оборота гомеопатических аптек.

Кого считать гомеопатом

Впрочем, ни непримиримые противоречия сразу с целым рядом фундаментальных наук, ни отсутствие статистически достоверных результатов оказались неспособны поколебать популярность гомеопатии. Сегодня она не испытывает дефицита ни в пациентах, ни в кадрах специалистов. Причем многие современные гомеопаты имеют вполне респектабельные дипломы — врачебные или фармацевтические. Это, однако,  никак не содействует сближению гомеопатии с аллопатией. Они даже уже не ведут дискуссий по принципиальным вопросам: идеи и концепции каждого из этих направлений просто невозможно выразить в терминах другого. Врачебное сообщество следит лишь за тем, чтобы гомеопатия не переходила границы отведенной ей резервации.

Особенно часто ареной таких «пограничных инцидентов» становится почему-то Британия. В 2007 году видные британские врачи выступили против того, что некоторые третьеразрядные английские университеты начали выпускать специалистов по гомеопатии. (В результате скандала часть этих университетов отказалась от преподавания данной дисциплины вовсе, а другие включили ее в цикл гуманитарных курсов.) В прошлом году открытое письмо группы молодых британских ученых-медиков вынудило Всемирную организацию здравоохранения публично определить свое отношение к гомеопатии — категорически осудить ее применение при лечении ВИЧ-инфекции, туберкулеза, малярии и других серьезных заболеваний (что практикуется сегодня в некоторых странах Африки). А в этом году сотни врачей — делегатов конференции Британской медицинской ассоциации (BMA) призвали немедленно прекратить любое прямое или косвенное государственное финансирование гомеопатического лечения. По их мнению, в условиях, когда Национальной службе здравоохранения придется в течение нескольких лет сократить расходы на 20 миллиардов фунтов стерлингов, тратить деньги налогоплательщиков на «дорогие сахарные таблетки» абсолютно недопустимо. Впрочем, враждебное отношение со стороны общепринятой медицины не очень беспокоит гомеопатов. Гораздо опаснее, по их мнению, происходящая в последние десятилетия эрозия самого понятия «гомеопатия ».

Освобождение от требования клинических испытаний препаратов сыграло с гомеопатией злую шутку: стоит любому нерадивому производителю написать на своих пилюлях, что это «гомеопатическое средство», и он может выбрасывать их на рынок без долгих и дорогих испытаний, пройдя лишь тесты на безопасность. Правда, такую же привилегию дает маркировка «биодобавка», но этот термин уже изрядно скомпрометирован. А гомеопатия с ее двухвековой традицией и каким-никаким авторитетом в обществе — это перспективный бренд. В результате изрядную долю рынка современных гомеопатических средств занимают биодобавки и экстракты трав. Многие из них содержат, если верить их этикеткам, несколько разнородных действующих начал, причем по крайней мере часть из них — отнюдь не в гомеопатических концентрациях (впрочем, последние нередко вообще не указываются). Многие гомеопатические средства — не что иное, как водно-спиртовые настойки, содержащие растительные компоненты во вполне аллопатических дозах.

Дело дошло до того, что в сознании многих людей слово «гомеопатия» стало синонимом обычного траволечения (фитотерапии). Разумеется, это вызывает законное возмущение сторонников ортодоксальной гомеопатии. Но что они могут сделать? Эксклюзивного права на слово «гомеопатический» у них нет, а отказ от критериев научной достоверности неизбежно приводит к наплыву в такое сообщество шарлатанов и самозванцев. Тем не менее тысячи людей ежедневно принимают гомеопатические средства. И многие из них готовы поклясться, что это им очень помогает.

Борис Жуков

(обратно)

Великое дао скромного боба

Соевый соус уже завоевал статус интернациональной приправы — ему находят применение гурманы по всему миру. Но до всеобщего признания он проделал непростой путь длиной в две с половиной тысячи лет

По вкусу и запаху соевого соуса трудно догадаться, что он приготовлен лишь из соевых бобов, пшеницы и соленой воды. Тем не менее это именно так — просто они изменились до неузнаваемости в процессе ферментации под действием специальных реагентов (их называют ферментами или энзимами), которые расщепляют сложные вещества на более простые. Для приготовления соуса используют кодзи — особую культуру плесени, точнее, группу грибков и бактерий. Каждый из микроорганизмов кодзи исполняет свою партию: кто-то делает спирт, кто-то молочную или уксусную кислоту, отходы одних становятся пищей других... Солирует плесень вида Aspergillus oryzae. Она занимается гидролизом, то есть расщепляет белок соевых бобов на аминокислоты, а пшеничный крахмал — на молекулы глюкозы, оставляя после себя «руины» из ферментированных веществ. «Обломки» — это уже новые вещества с новыми свойствами. Так продукт меняет химический состав, а следовательно, и исходные органолептические качества и энергетическую ценность. Процесс ферментации довольно продолжителен и занимает от нескольких месяцев до нескольких лет. Увеличение срока сказывается на насыщенности цвета, густоте и терпкости вкуса. Молодой соус — светлый — пригоден в виде приправ для любых блюд, более зрелый — темный — в основном для мяса и рыбы.

Китайские корни

Историки кулинарии не могут назвать точной даты появления соевого соуса. Однако в чем абсолютно уверены все исследователи, так это в том, что его родина — Китай. Здесь еще в IV веке до н. э. делали  ферментированный соус двух видов: чи и цзян. Первый был из растительного сырья, второй — из мяса или рыбы. В I веке н. э. появился цзян из сои, по описанию, приведенному в трактате «Ши цзи», «похожий на кашу, в которой плавают разбухшие бобы». О высокой цене продукта свидетельствует такой факт: продав больше 1000 горшков соуса, купец становился ровней «главе знатного рода, имеющего тысячу колесниц». Тогда же впервые встречается и современное китайское название соевого соуса — «цзян ю».

Из Китая происходит и другой соус из сои и пшеницы. Если в цзян ю, сделанный с большей долей пшеницы, добавить патоку, он становится густым, сладким и называется «си яу». Этот соус в Поднебесной менее популярен обычного соленого, а вот его потомки — филиппинский си яо, тайский сии ю, малайский сай яу и ряд других — используются широко. Несмотря на определенную схожесть в названии, они не аналоги китайского. Они очень разные и по вкусу, и по замыслу. Например, традиционный соленый соус индонезийцам кажется примитивным. По их мнению, соус должен быть ярким, как их кетжап, который делают с пальмовым сахаром, тридцатью добавками (специи, травы, даже кусочки рыбы или курицы) и упаривают до консистенции сгущенки! Любители этого соуса утверждают: «Он настолько хорош, что его можно есть хоть с бумагой». А вьетнамский танг ку да и соевым-то можно считать только условно. Закваска для него готовится из риса или кукурузы, а уже потом вместе с водой добавляется соя, да и то жареная.

Все эти традиционные азиатские соусы — большие «консерваторы», последние серьезные перемены в их рецептуре произошли очень давно и были по большей части результатом изменения природных условий, а не сознательного поиска улучшений. Технологии столь незамысловаты, что изготовлением соуса до сих пор занимаются на дому даже городские жители.

Сёю для прогресса

Европейцам пришлось усовершенствовать соус, так как, разлитый по бочонкам, он успевал испортиться, пока плыл вокруг половины земного шара. По свидетельству шведского натуралиста Карла Тунберга, голландцы в 1775 году научились защищать соус от воздействия внешней среды и останавливать ферментацию: «Они кипятят сёю в котле, разливают по бутылям, ошпаренным кипятком, и запечатывают горлышко смолой». Бутылки для соуса, о которых пишет Тунберг, — белые, глиняные, с надписью «Соя» и указанием производителя. Кстати, в конце XIX века их стали коллекционировать. Известно, что одна такая была у Льва Толстого — он использовал ее как вазу и чрезвычайно любил.

Технологии изготовления соевого соуса и вина во многом схожи. В обоих случаях в основе лежит естественное брожение. Длительность этого процесса сказывается на вкусовых качествах соуса. Для получения молодого соуса достаточно пары месяцев, для зрелого — два года

Вопреки правилам

Самым ранним известным соевым соусом в Японии был полужидкий хиcио, его делали без использования пшеницы. Ему на смену пришел соус мисо тамари. Согласно легенде, его изобрел священник Какуcин в 1254 году после паломничества в Китай. Оттуда он вернулся с рецептом пасты киндзандзи мисо, которую стал готовить и успешно продавать местным жителям. Он обнаружил, что жидкость со дна кувшинов с пастой мисо,  оставшуюся после приготовления, можно саму по себе использовать в качестве соуса. Позже была изменена технология, которая позволила добиться не только увеличения объема этой жидкости, но и усиления ее аромата. Жидкость назвали «мисо тамари», что значит «накапливающий, вбирающий». Долгое время рецепт оставался неизменным — соус отделяли от пасты мисо, сцеживая и фильтруя воду. Потом кто-то додумался отжать пасту, завернутую в тряпку, а в 1450 году пасту стали отжимать при помощи винтового пресса. Это изобретение быстро нашло применение в Японии. Новый соус, названный «тамари сёю», готовили из соевых бобов и ячменя, но, в отличие от традиционной китайской технологии, закваску отжимали, а не отфильтровывали. В 1640 году в городе Тоси на юге Японии с целью улучшить тамари сёю вместо ячменя начали использовать обжаренную и измельченную пшеницу. Получившийся соус сёю стал лучшим и впоследствии самым известным соусом Японии. Через 20 лет производство сёю стартовало и на севере страны, в городе Нода. Северный сёю оказался светлее южного и отличался от него по вкусу. Так были созданы главные сорта японского соевого соуса.

Сегодня в Японии производится пять видов соевого соуса. Наиболее распространены обычный и светлый сёю, отличающиеся количеством соли и пропорцией «соя — пшеница», и тамари — при его приготовлении мало или вовсе не используется пшеница. Другие два вида придуманы позднее — это сиро, в котором пшеницы в четыре раза больше, чем сои, и богатый сёю, который ферментируется не в воде, а в готовом соусе.

Цзян ю конца XVI века

Кодзи из вареных соевых бобов (95–60%) и пшеницы (5–40%) залить соленой водой. Чтобы разнообразить вкус, на этом этапе можно добавить грибы, креветочную икру или зеленый перец. Хранить в глиняных чанах (объемом 50–250 литров), врытых в землю. Через 3–6 месяцев выложить полученную массу на бамбуковое решето под гнет. Стекшую под решето жидкость держать еще две недели под солнцем во вкопанных в землю сосудах меньшего объема. Оставшуюся на решете закваску можно использовать еще до четырех раз, но нужно иметь в виду, что с каждым последующим ее применением соус получается темнее и хуже. Закваска не отжимается, впоследствии она может быть использована для приготовления ряда блюд и в качестве удобрения.

Новобранец европейской кухни

Японские товары проникали в Европу с большим трудом. Главным препятствием стал указ, изданный в 1635 году. Сегун Токугава запретил торговать с европейскими странами, оберегая своих подданных от тлетворного влияния Запада. Началась 250-летняя эпоха изоляции Японии. Хотя лазейки все-таки нашлись. Во-первых, Токугава не изгнал голландцев, и они были единственными «западниками», имевшими торговое представительство в Японии. Во-вторых, в 1665 году шестнадцати японским купцам, объединенным в «Товарищество компрадоров», было дано исключительное право заниматься экспортом. Особый интерес для «компрадоров» представляли сношения с Англией, а торговля с ней шла через представительство Британской Ост-Индской компании в Индии. Разумеется, сёю, мисо и саке оказались в числе первых продуктов, которые были вывезены за рубеж.

Первое упоминание сёю на английском языке датируется 1679 годом: гурман Джон Локк пишет в своем дневнике: «Манго и сайо — два отличных соуса из Ост-Индии». Слово «сайо» у Локка, очевидно, искаженная транскрипция японского слова «сёю». К концу XVII века сёю уже хорошо знали в Европе.

Англичане на его основе придумали новые соусы — с уксусом и пряностями. Одним из них был харви, где в смеси соевого соуса и уксуса ферментировались анчоусы и другие компоненты. Абсолютным хитом среди соусов на базе соевого соуса стал вустершир. Его создали два фармацевта, Ли и Перринс, по рецепту и просьбе бывшего губернатора Бенгалии. В него также входили уксус, лаймовый сок, маринад от анчоусов, чеснок, чили, имбирь и другие специи. Старый лорд отверг приготовленное, и банка с соусом простояла в кладовке аптеки около года. Случайно наткнувшись на нее, Ли и Перринс так впечатлились результатом «выдержки», что забросили порошки и пилюли и стали варить соус, названный в честь родного графства. Открыли они производство в 1838 году, а уже через пару лет вустершир стал невероятно популярным.

Полковник Кенни-Херберт, «несший бремя белого человека» в Мадрасе, с огорчением констатировал в 1885 году: «Харви — лучший соус для повседневного использования. У вустершира вкус, конечно, помощнее, но его приготовление требует точности и чувства меры, то есть качеств, которые у индийских поваров отсутствуют напрочь».

Спустя какое-то время и в самой Британии соусы уже предлагали чуть ли не в каждом ресторане. Английские шутники говорили, что делалось это, скорее, из милосердия, дабы по возможности скрыть вкус местной еды, всегда отвратительный.

Новое слово в лексиконе

Из-за того что соевый соус попал в Европу из Японии, притом гораздо раньше самих соевых бобов, словом «соя» во всех европейских языках вплоть до XX века называют именно соус, а не растение и не его плоды. Прославленный английский мореплаватель Уильям Дампир в 1688 году писал другу о модной кулинарной новинке: «Я слышал, что сою делают из рыбы, и это похоже на правду, если судить по ее вкусу. Однако один знакомый джентльмен рассказал мне, что ее производят лишь из пшена, соленой воды и каких-то бобов».

Марш-бросок на Запад

В 1867 году начинается эпоха реформ Мэйдзи — указы сегунов о тотальной изоляции отменены. Япония из феодальной отсталой страны постепенно превращается в мощнейшую державу, открывая новые горизонты для экспортирования  различных товаров, в том числе и сёю. Главным его производителем становится компания Kikkoman. В это же время утверждается первый подробнейший ГОСТ на производство соуса, который с незначительными дополнениями действует и поныне. Первое же официальное представление продукта состоялось в 1873 году в Вене, где на Всемирной выставке глава компании Kikkoman сделал доклад о производстве соевого соуса, давший мощный толчок развитию микробиологии в Европе, а потом и в Японии.

Возрастающий спрос требовал увеличения объемов производства. Необходимы были технологии, которые позволили бы ускорить и удешевить процесс ферментации. Молодые японские химики и технологи, учившиеся за рубежом или дома у профессоров-экспатов, вложили много сил в реорганизацию процесса изготовления сёю — открытия следовали за открытиями. К примеру, производство соевого масла натолкнуло на мысль делать из его отходов — жмыха — закваску. Результаты превзошли ожидания. Жмых не только практически ничего не стоил, но еще и бродил быстрее цельных бобов.

Дело химиков

Впрочем, XX век продемонстрировал, что прогресс может идти не только во благо. Первый тревожный звонок раздался в 1904 году, когда бизнесмен Тосабуро Судзуки объявил о выпуске сёю по новой технологии, якобы с использованием чанов, ускорявших брожение. За несколько лет он смог занять лидирующее положение на рынке. Но вскоре открылось, что за ускорение брожения отвечали вовсе не чаны, а сахарин, добавлявшийся в запредельных и вредных для здоровья человека количествах. Судзуки, моментально прослыв «отравителем», был вынужден отозвать весь свой товар.

А в 1912 году появляется «химический соус». Его производство начал в 1886 году в Швейцарии предприниматель Юлиус Магги, используя процесс расщепления белка концентрированной соляной кислотой, в результате чего получались готовые к употреблению аминокислоты — гидролизированный растительный белок (HVP). Магги стал делать из него готовые к употреблению супы, а потом и свои знаменитые бульонные кубики.

В Японии HVP сначала был лишь побочным продуктом производства глютамата — усилителя вкуса. Кстати, глютамат был найден японским ученым Икедой именно в сёю. Но из соуса его добывать смысла не было: он тоже получается при гидролизе соевого белка, который можно осуществлять химическим способом. Получаемый HVP сначала выбрасывали, а потом им стали улучшать низкосортный сёю второго отжима. Насыщенный аминокислотами, он стал походить на соус-первач. На вкус химический соевый соус, конечно, существенно уступает оригиналу, зато его производство было быстрее, а цена — ниже.

Некоторые технологи пошли другим путем — стали улучшать традиционный процесс, экспериментируя с температурой, посудой, обработкой бобов, видами закваски и рецептурой. Успехов на этом направлении было достигнуто немало, получалось вкусно, дешево и быстрее обычного. Однако после войны японцам было приказано делать только HVP-соус. Американская оккупационная администрация так пыталась восстановить соусную отрасль, «лежавшую в руинах». Но для японцев бесчестие хуже смерти, и даже под угрозой закрытия производства они противились внедрению HVP. В качестве компромисса был придуман полухимический метод гидролиза белка сначала слабой кислотой, а потом традиционным кодзи. Сейчас на долю полухимического соуса приходится менее 20% объема производства в Японии, а HVP-соуса — меньше 5%. Другие азиатские страны, производящие соевый соус на экспорт, к сожалению, не настолько принципиальны.

Иллюстрации Юлии Блюхер

Надежда Сухова , Кирилл Шамсутдинов

(обратно)

Оглавление

Фламандская «доска» на границе двух миров

Мустафа Кемаль Ататюрк

Пятьдесят лет мучительной свободы

Богатство на бобах

Кровь и красота

Эдем на дне котла

Земноводный мегаполис

Шестьдесят восемь часов на знакомство с Америкой

Глубинная цивилизация

Огненный удар Везувия

Как Иисус стал бодхисатвой

Пять жизней Ивана Павловича

Скелеты умерших идей

Шаг вперед — два шага вниз

Луноход. Эпизод первый

Жертвы на алтарь безопасности

Лечение ничем

Великое дао скромного боба