Приключения парижанина в Океании [Луи Анри Буссенар] (fb2) читать постранично, страница - 4

две недели пропадали в вертепах. То-то и палуба так убрана. Впрочем, пароход так хорошо нагрузили, что волны смоют всю грязь, прогуливаясь по ней.

Предсказания старого моряка сбылись очень скоро. «Лао-цзы» прошел Сульфурский пролив, миновал острова Сано, Патун, Лантау и вышел в открытое море.

Это было в ноябре. Норд-остовый муссон в это время особенно свиреп, а океан беснуется. Бедный пароход качало, как жалкую шлюпку, и волны непрерывной чередой перекатывались через палубу.

Капитан с хладнокровием янки прогуливался по мостику, как будто считал, что все будет благополучно, если только аккуратно жевать двойную порцию табака.

— Отчего эта обезьяна не поставит паруса? — ворчал Пьер де Галь. — Качка была бы не так чувствительна для тех бедняг, которые находятся на нижней палубе.

К вечеру янки пришел к тому же мнению. Два десятка разношерстных матросов, как обезьяны, поползли по марсам, и через четверть часа «Лао-цзы» нес марселя, фок и бизань.^[6]

Этот маневр, сделанный словно в угоду Пьеру, не прекратил его ворчаний.

— Чудеса, право! — говорил он Фрике. — Мы черт знает куда идем. Муссон — норд-ост. Двигаясь к Сингапуру, мы должны чувствовать его затылком, но реи так обрасоплены, как будто мы держим курс к Филиппинским островам.

— Я ничего не могу тебе сказать, — отвечал Фрике, — ведь я невежда в морском деле; впрочем, у янки может быть какое-нибудь намерение.

— Конечно, но с его намерениями что-то нечисто.

— Пойдем-ка лучше спать. Пьер. Ты ведь знаешь, что лучший советчик — сон.

Но старый моряк не разделял этого мнения.

На рассвете Пьер проснулся и с удивлением заметил, что ни стука машины, ни толчков винта не слышно. Он бросился на верхнюю палубу.

Самое сильное ругательство невольно вырвалось у де Галя, когда он увидел, что «Лао-цзы», рискуя потерять мачты, поднял все паруса. Любой клочок парусины, не исключая бом-брамселей, был поставлен назло сердитому муссону, который гнал пароход со скоростью десять узлов.

— Допустим, это прекрасно, — ворчал Пьер, — форсировать вовсю, но почему эта каналья не сворачивает к западу?

Чтобы получить ответ на этот вопрос, бравый моряк полез на мостик к компасу. Он почти взобрался туда, как вдруг был остановлен грубым голосом рулевого:

— Пассажиры сюда не входят!

— Но я хотел бы взглянуть на компас, — отвечал Пьер де Галь.

— Я вам повторяю, что пассажирам вход сюда запрещен! — крикнул еще грубее американец.

Взбешенный Пьер вернулся на палубу и, встретив помощника капитана, пожаловался на грубость рулевого.

— Курс парохода — не ваша забота, — ответил Пьеру помощник и скрылся в рубке.

Старый моряк ничего не ответил и спустился в каюту. Когда Фрике проснулся, то увидел, что Пьер чистит свой револьвер.

— Что с тобой, старина? — спросил молодой человек.

— Готовлюсь всадить две унции свинца в голову обезьяны, которая командует нашей шаландой.

— Что ты хочешь этим сказать? Неужели твои подозрения справедливы?

— Или я непозволительно ошибаюсь и мне нужно матросскую фуфайку заменить бабьим чепчиком, или эта каналья ведет нас в Тихий океан.

— Будь мы одни, я мало беспокоился бы о нашей жизни, — озабоченно произнес Фрике, — но мы обязаны исполнить поручение друзей, которые рискнули всем своим капиталом.

— Во всяком случае, этот долговязый американец нам дорого заплатит! — угрожающе закричал Пьер, потрясая револьвером.

Настало время завтрака, и наши друзья, хотя и сильно озадаченные непонятным поведением капитана, подкрепили свои силы несколькими китайскими блюдами.

Тут произошло нечто загадочное.

Неожиданно они впали в глубокий тяжелый сон. Сколько он продолжался, друзья не знали.

Когда они проснулись, полная темнота царила вокруг. Головы были точно налиты свинцом, а руки и ноги связаны.

— Черт возьми, — прошептал Фрике, — я на четырех якорях!

— Тысяча смертей! — воскликнул громовым голосом Пьер. — Мы брошены в трюм!

ГЛАВА II

Строгий арест. — Моряк, который не согласен иметь кормилицу. — Замыслы бандита. — Страшные угрозы. — Почему бандит не выбросил обоих пассажиров за борт. — Два океанских пути из Макао в Сидней. — На всех парах. — Рискованный маневр. — Неминуемая авария. — Прощайте, хорошие дни. — На коралловой отмели. — Агония погибшего судна. — Капитан, который оставляет свой корабль первым. — Что произошло в трюме «Лао-цзы». — Побег эмигрантов.

Фрике был прав, а Пьер ошибался.

Они лежали связанные по рукам и ногам не в трюме, а в своей каюте. Сильное наркотическое средство сделало свое дело: оно ослабило мускулы моряков, иначе вряд ли веревки смогли удержать их.

С хладнокровием человека, бывавшего и не в таких переделках, Фрике попробовал разорвать веревки и, убедившись в их крепости, прервал молчание:

— Пьер, все это произошло по моей вине, я должен был учесть твои подозрения.