Невстречи [Владислав Телюк] (fb2) читать постранично, страница - 2

волю

К изголовию души ложа,

Чтобы справиться с твоей болью,

Пусть попробует, меня сгложет.

Продирает пусть едва веки

Поздней осени рассвет сонный.

В этом рваном, суетном веке

Как же дорог мне твой сон ровный.

Наважденьем пусть дурным сгинут

«Скорой» фары – маяки горя.

Задышалось бы легко сыну,

Чтобы легче мир дышал вскоре.

Потеплевшие твои руки

До предела обострят мысли:

Это сердца твоего стуки,

Это стук колес моей жизни.

Время собирать камни

Всё случалось в карусели дней,

За победой наступала горечь,

И светлее дня бывала полночь,

Август января был холодней.

И нередко жизни негатив

На весной умытый мир ложился,

Пеной на песках Даугавпилса

Мегаполис песенный размыв,

Было всё – из дальних палестин,

Из московских переплётов станций

Я к тебе однажды возвращался,

Чтоб из круга многих стать одним.

Всё случалось в карусели дней,

Всё ещё по-майски недопето;

И ещё не раз построит лето

Дом из нами собранных камней.

Эпиляция души

То ли спьяну, то ли сдуру,

Нелегко теперь решить,

Я придумал процедуру –

Эпиляцию души.

Как порядочный ученый,

Первый свой эксперимент

Я провел с душою черной,

Выбрав правильный момент.

И душа сопротивлялась,

Уцепившись в телеса,

А потом не удержалась,

Стала осью колеса.

Колесо века считает

И обратно не спешит,

И никто не проклинает

Эпиляцию души...

Голубастое небо

Голубастое небо искрится

Перецветами голубей.

Неказистая, в общем-то, птица,

Не таких уж высоких кровей,

Но выклёвывает раздраженье,

Невниманье, брюзгу, маету,

И уносится корабельно

В голубастую высоту.

С высоты – нам расти до песчинок –

Те хоть ветер, играя, несёт,

С высоты безразлично, кто инок,

Кто убийца, а кто звездочет.

Я внизу суечусь микроскопно:

Насыщаюсь, почкуюсь, делюсь,

Но мечтаю на месте на Лобном,

С девкой-славой пропеть хриплый блюз.

Память семенников

Не голосом, не разноцветным волосом,

Не скрипом, наполняющим альков,

Не содроганья запредельным космосом –

Жива ты памятью семенников.

Твои обеды – спазмы поджелудочной,

Твои подруги – цепь гемикраний,

Твой смех – этап насилья промежуточный,

Но только вот семенники, они

На что-то реагируют невнятно,

Зато вполне отчетливо на вид.

Быть может, на застенчивые пятна

На (как их там?) на ямочках ланит?

Или на запах вечного желанья –

Обрести соединенность глаз?..

Я ухожу – возможно, на закланье,

Я прихожу – возможно, про запас.

Медицѝнское

Твои крылья не станут белыми

От застывшей на холоде влаги.

Разродишься стихами дебелыми,

Словно шунт наложил в мотокраге,

Словно дал фторотана с избытком

И убил этим ангела напрочь,

И не станет чудовищной пыткой

Звук того, что ты вымучал за ночь.

Заразишься «травлей» соседей

О рессорах, о качестве водки,

О геройской над шлюхой победе,

И что лещ лучше «лавится» с лодки.

Всё обычно, ведь обухом время

Не тебя одного ударяло,

Не одно стихоплётное бремя

На-гора лёгкий «пшик» выдавало.

Всё обычно... Дотлеют вагоны,

Паровоз не вчера отцепился,

И, похоже, нет смысла в погоне,

Да и был ли он, смысл, или снился?..

Меняющие богини

Готовлюсь к сентябрю.

Листаю листопады,

Пытаюсь ухватиться за стынущую синь.

И всё закономерно, и снова всё как надо:

Мы – зябнущая паства меняющих богинь.

Они меняют небо на свод дождеточащий,

Меняют остановки на скопища зверей,

Промокших, гомонящих, дерущихся, вопящих

О сантиметрах суши в маршрутке у дверей.

Меняющим богиням всё, в общем, безразлично:

Ломать ли судьбы людям иль застилать зарю,

Им всё равно, что я...

Но не хочу о личном.

Листаю листопады.

Готовлюсь к сентябрю.

Август

Я знаю, в сквере сломали липы,

А на скамейках наглеют маты.

Мы