начал жалеть о том, что не послушал совета Салихова, как вдруг до него донеслись приятнейшие звуки арфы. Где-то рядом играли полонез Огинского. Бакст прибавил шагу и вскоре очутился перед высоким забором, за которым привольно шумели молодые березы, липки, тополя.
«Друг, ты вступаешь на территорию повышенной культуры», — было выведено славянской вязью над входной аркой. Откуда-то сверху наплывала табличка с надписью «У нас не курят», и очень приятный женский голос напомнил несколько противопожарных правил.
Но удивляться Леве было некогда. Навстречу, радостно улыбаясь, шел невысокого роста человек в клетчатой ковбойке и делал приветственные знаки.
— Как хорошо, как славно, что вы пришли, — заверещал он. — Конечно, до передовых автобаз нам далеко, но все же хочется поделиться наболевшими достижениями. Кому, как не представителям профсоюза…
— Но я не из профсоюза. Я следователь…
— Вот как! — как будто даже обрадовался встречавший. — Это даже лучше! Нам нечего скрывать от следственных органов. Я, позвольте представиться, член культкомиссии автобазы, — и встречавший назвал свою фамилию. — Баранкин, Василий Баранкин.
— Запись? — спросил Лева, кивая на репродуктор, из которого лились звуки полонеза.
— Ну что вы! — обиделся Баранкин. — Это же наша Зоя! Диспетчер. Улучила свободную минутку, ну и радует коллектив. Готовимся к смотру народных талантов. У нас и поэты есть, и художники. Барда своего вырастили. Моторист Зударев.
Я с утра все баранку крутил,
И все думал: удастся ли мне,
Пока есть еще творческих сил,
Прокатить самосвал по Луне?
— Грамотно, — сдержанно похвалил Лева.
— Приходите к нам в клуб, не то увидите. У нас шофера «Танец с саблями» играют на аккумуляторных банках. Студия грамзаписи уже заинтересовалась. Или возьмите карбюраторщика Григорьева. Абсолютный слух! А рисует как! Вот уж воистину — кому дано, тому дано. Полюбуйтесь-ка! Его рук творенье…
Баранкин подвел Леву к огромному, в несколько человеческих ростов плакату. На плакате был изображен сидящий в кабине шофер, похожий чем-то на Георгия Победоносца. Колесами самосвала он давил водочную бутылку. Внизу черным росчерком была пущена надпись: «Раздавим гадину!»,
— В изостудии каждый вечер пропадает. Жена жалуется: совсем-де семью из-за культуры забыл. И ничего не поделаешь: новая эпоха, новые конфликты. Я уж с ним пробовал говорить. Да где там! Не помогает! Весь в творческом поиске. Сейчас новое полотно задумал: «Шофер на распутье». Мы его даже с линии сняли, чтобы не мешать порыву.
— А вот это новинка, — сказал Баранкин, подводя Бакста к скамеечке, вокруг которой кустились кудрявые георгины.
На скамеечке сидел мрачный человек с опухшим лицом и маленькими глазками. Рядом стоял улей, шустрили пчелы.
— Раньше здесь была курилка. Дым, смрад, никотинище. А теперь уголок гигиены шофера. Цветы, насекомые. Здесь можно посидеть, подумать над совершенными ошибками. «Еrraге humanum est!»
— Сами придумали? — поинтересовался Бакст.
— Ну что вы! — застеснялся Баранкин. — Социологи подсказали.
— Кусают пчелки? — обратился Баранкин к сидящему.
— Кусают, ядри их в жало, — вздохнул опухший человек,
— Это моторист Бухалов, — пояснил Баранкин. — Лечится укусами пчел.
— Послушайте, — воскликнул изумленный Лева, — ну а нарушения у вас бывают? Все-таки автобаза… Народ горячий, могут, извините, и сдерзить. Сами говорили: «Errare humanum est» — «Человеку свойственно ошибаться».
— Бывает! Знаете, бывает! — радостно воскликнул Баранкин. — Вот на днях неприятность вышла.
— Наезд?
— Иу что вы!
— Двойной обгон? Превышение скорости? — допытывался Лева.
— Да нет же! Скорость наши ребята превышать не станут. С самодисциплиной у нас хорошо. К тому же мы недавно выступили с инициативой снизить скорость в Москве до 30 км в час, а на окружной магистрали до 1 5 км.
— Поддержали?
— Нет, — сокрушенно махнул рукой Баранкин. — Не подхватили… Но мы сейчас новый почин поднимаем, — успокоил Леву Баранкин.
— Какой же, если не секрет?
— А вот этого я вам не скажу, — лукаво рассмеялся Баранкин. — Узнаете сами из прессы и телевидения. А вот и наш нарушитель, боль коллектива! — указал член культкомиссии на идущего в глубине двора человека. Человек этот нес под мышкой рулон картона и, видимо, очень торопился.
— Кто такой?
— Да Махлюдов. Молодой еще, вот и получился срыв. Уж не по этому ли вы к нам делу?
— Именно по этому, — признался Лева. — Хотел уточнить детали, порасспросить, что думают о нем на базе?
— Плохого ничего сказать не могу. Конечно, сохранились от прошлого кое-какие дурные привычки: любит пиво, недавно окурок на клумбу бросил. А в целом — талант. Мы, пока он без машины остался, привлекли его к организации выставки прикладного творчества. Проявил массу выдумки!
— Что еще за выставка?
— Понимаете, — начал объяснять
Последние комментарии
7 часов 5 минут назад
7 часов 41 минут назад
8 часов 33 минут назад
8 часов 38 минут назад
8 часов 50 минут назад
9 часов 3 минут назад