Дьявольская карусель [Александр Леонидович Лекаренко] (fb2) читать постранично, страница - 2

вниз рушилась почва и постоянно что-то падало. Вдруг его спину пронзила рвущая боль и почти одновременно что-то ударило в затылок, - ствол дерева воткнулся ему между лопаток острым суком, а конец бревна ударил в голову, его руки и ноги обвисли, как макароны. Он сохранял созна­ние, но перестал видеть происходящее, - все, чем он был и что хранило его сознание, вспыхнуло в нем, как выхваченное фотовспышкой, - вся жизнь, еди­ным блоком и до мельчайших подробностей. Он понял, что умирает, он понял кое-что про нож хирурга и про своих родителей - и знал, что не умрет ни­когда. Его несло потоком, мимо его жизни, распятой на дереве, время остановилось. Его взгляд зафиксировал брата, повисшего на другом дереве, тор­чащем из земли и не протянувшего руки, - но проносящийся мимо не ощутил ни боли, ни разочарования. Его здесь не было.

Г л а в а  2.

- Это хорошо, что ты живой, - говорил чабан, - Но было бы лучше, если бы ты умер. - Почему? - спросил он. - Потому, что твое тело мы бы получили от иранцев без проблем. Ну, пусть уже слегка подванивающее, - чабан поиграл тяжелыми морщинами вокруг рта, - А так, пришлось задействовать нетрадицион­ные методы. Мы же не знали, унесло тебя водой или ты уплыл сам. Пидюменко сказал, что видел тебя уплывающего на ту сторону, вот и все. Сель прошел, - тебя нет, с вертолета ничего не засекли. Что думать? - чабан развел здоровенными, как грабли руками, - Серьезное это дело, уплыть на ту сторону. Если ты не лежишь распухшим в русле, то куда ты делся? Ирани сидят в фор­те и видят только то, что можно увидеть в трубу. Это же территория кочев­ников, - чабан топнул огромной ступней в резиновой галоше, подняв тонкое облачко мергелевой пыли, - А им по телефону не позвонишь, надо идти и спра­шивать. Вот я и пришел, - темное лицо чабана расколола ухмылка, - Чтобы ис­кать своего пропавшего верблюда и одного осла в зеленых погонах. Да ты ле­жи, лежи, - он вдавил в плечо лежащего твердый, как камень палец, - Все нор­мально уже. Я нашел тебя. И если надо будет, я тебя, дорогой, на руках до­несу. - А если бы вы... ты не нашел меня здесь? - Алеша кивнул на разва­лины. - Я бы нашел тебя там, - чабан ткнул большим пальцем за спину, - Я бы отрезал тебя от жандармов, если бы тебя понесло туда или купил у курдов, живого или мертвого или пошел бы за тобой в горы и принес домой твою голо­ву, - чабан оскалил крупные, желтые от наса зубы, - Я бы в любом случае спас тебя, сынок. Веришь? - Алеша молча посмотрел в его каменное лицо, - он ве­рил.

Он остался жив потому что дерево, проткнувшее ему спину, удержало его на плаву. Он орал от боли, а потому не потерял сознание и не захлебнулся, а автомат на спине, не дал дереву вывернуть его рану вместе с ребрами. Так его и выкинуло на берег, - спасенным на собственном кресте. Но случилось это, когда сель вырвался из ущелья и потерял силу, - далеко на иранской тер­ритории. Он корчился в грязи, как жук насаженный на булавку, пытаясь осво­бодиться от познавшего его древа жизни, пара веток застряла между автоматом и спиной и когда он пытался оттянуть оружейный ремень на груди, чтобы про­сунуть под него голову, - острый сук глубже впивался в рану, а когда он, на­конец, встал из грязи, отсоединившись от сброшенного в грязь дерева, мокрый от вод и родовой крови, то уже почти ничего не соображал и пошел не в ту сторону, шатаясь в объявшей его тьме.

Он брел всю ночь черт знает куда и завел его в место, незнакомое даже как земной пейзаж, - оно напоминало поверхность луны, - черт знает где, он свалился под утро и заснул на камнях, вздрагивая от мучительной боли в спине. Когда ослепительная звезда солнца прожгла зенит, он как больное живот­ное нашел тень, не осознавал этого и очнулся, когда первая звезда загляну­ла через проломленный купол мазара. Там, в развалинах, чабан и нашел его через двое суток, - он ничего не ел и не пил все это время, он не мог двигаться, его колотила лихорадка от воспалившейся раны и когда чабан возник на фоне слепящего занавеса солнца, огромный, с бугристой головой, черный, как-будто кусок стены, сложенный из прокаленных кирпичей, - он принял его за создание бреда, - тогда еще он не мог понять, как близко к истине было тогда, его бредящее сознание.

Разумеется, этот тип, похожий на каменного идола, был гэбэшником из тур­кмен. Но он не мог вызвать вертолет на чужую территорию и не мог обозначи­ться местным властям, находясь на ней нелегально. Более того, операция должна была оставаться в тайне не только от чужих, но и от своих, - иначе, полетели бы головы. Алеша не знал тогда и знать не мог, но понял впослед­ствии, что «чабан» действовал по личному поручению какого-то начальника среднего звена, - вероятней всего, командира погранотряда подполковника С. Нельзя было признать, что человек погиб оттого, что его отправили в опас­ное место, уже после получения селевого предупреждения, но и нельзя было бросить пропавшего без вести пограничника, который мог оказаться и перебежчиком. В любом случае, следовало найти его, не гоня волну по