Красные журавли [Юрий Гаврилович Тупицын] (fb2) читать постранично, страница - 5

мешанина странных, ни на что не похожих запахов.

Гирин похлопал рукой по мягкому топчану, который служил ему постелью. Топчан был низким, сантиметров тридцать высотой, и сделан из какого-то упругого губчатого материала. Встав на ноги и выпрямившись, Гирин с возрастающим недоумением осмотрел свою тесноватую клетку, примерно два на три метра, и только теперь перенес взгляд за нее, через решетку. Он увидел полутемный, нет, лучше сказать, полусветлый коридор, похожий на половинку тоннеля метрополитена: плоский пол, прикрытый сверху полуцилиндром. Только в сечении своем этот тоннель был заметно шире метрополитеновского. Вдоль цилиндрического потолка тянулась белесая светящаяся трубка вроде тех, что употребляются в рекламных целях, она-то и создавала странное ощущение полусвета-полумрака. И по всей длине коридора на небольших возвышенностях, вписываясь в его округлые стены, стояли два ряда серебристых клеток, разделенных полутораметровым проходом.

- О-хо-хо! - услышал Гирин тяжкий вздох, вздрогнул и обернулся.

Клетка, что располагалась напротив, представляла собой бассейн с водой. Из воды торчала седая голова с большими черными глазами, похожая на голову тюленя, с несоразмерно большим жабьим ртом. Черные глаза чудища помаргивали и смотрели на Александра сочувственно и печально. Тяжко вздохнув еще раз, это бредовое существо, не отрывая источающего всесветную тоску взгляда от Гирина, укоризненно покачало головой и пробормотало что-то вроде: "Не-хо-ро-хо! Ох, не-хо-ро-хо!" - после чего, шамкнув жабьим ртом, голова скрылась под водой - только разбегающиеся круги говорили о реальности этого странного видения. Гирин несколько истерически рассмеялся, ему было не по себе, хотя чудище выглядело действительно смешным и определенно безобидным.

Не успел Гирин прийти в себя и придумать хоть сколько-нибудь приемлемое объяснение происходящему, как его заставил вздрогнуть пронзительный, резкий крик, донесшийся справа. Это был странный набор звуков, похожий сразу и на вопль женщины, и на крик петуха, самодовольно вещающего о своем неоспоримом господстве над подданными. Психопатические вопли перебивались торопливой, обалделой скороговоркой, в потоке которой слова выстреливались с такой скоростью, что если бы и был в них какой-то смысл, то разобрать его все равно было бы невозможно.

- Некиричи! Рикинечи! - голосило существо.

Оно было и вовсе ни на что и ни на кого не похоже - химера, бред воспаленного мозга. Пурпурно-золотистая птица величиной с индюка. На длинной шее крупная кошачья голова. Впрочем, почему кошачья? Голова огромного филина с круглыми бешеными глазами, украшенная короной роскошных индиговых перьев. А вместо клюва розовый мускулистый хоботок сантиметров тридцати длиной. Хоботок то нервно скручивался в тугую спираль, то поднимался вверх, словно принюхиваясь, то принимался перебирать и подергивать прутья решетки. Когда существо приподнимало переднюю часть крыльев, от их кромки как бы отхлопывались две трехпалые ручки, такие же розовые и мускулистые, как и хоботок. Ручки цеплялись за серебристые прутья решетки и с неожиданной силой и остервенением принимались их трясти. В это время голос пурпурно-золотистой химеры и становился похожим на вопль петуха-шизофреника, мечтающего о мировом господстве.

- Некиричи! Рикинечи!

Вдруг кончив бесноваться, существо встряхнулось, взъерошив перья, отчего стало толще, по крайней мере, раза в полтора, пробормотало что-то вроде "прости, господи!", флегматично сунуло свою голову под крыло и погрузилось в дремоту.

- О-хо-хо! Не-хо-ро-хо! - послышался тяжкий вздох.

Гирин обернулся, но водяной, как он мысленно окрестил тюленеподобное чудище, смотрел не на него, а в сумеречную даль коридора на другую клетку, на полу которой лежало нечто беловатое, похожее на огромный, метра в полтора высотой и поболее двух метров в поперечнике, бугристый ком теста. Может быть, Гирин и не стал бы к нему присматриваться, но ком сладко похрапывал. Храп начинался на звонких высоких нотах и плавно переходил в низкие булькающие квакающие звуки, которые можно услышать, когда из вязкой грязи поднимаются и лопаются газовые пузыри. В этой фазе храпа тесто начинало крупно дрожать и конвульсивно, точно прогоняя незримого овода, подергиваться отдельными участками поверхности, а в нос ударяла волна пряного цветочного аромата. Александр долго разглядывал эту потряхивающуюся груду, безуспешно пытаясь разгадать, что же это такое, так долго, что живое тесто, видимо, почувствовало его взгляд. На самой верхушке груды начал вспучиваться бугор, быстро принявший форму довольно тонконогого гриба с увесистой конической шляпкой. Поднявшись макушкой сантиметров на тридцать, гриб грациозно качнулся из стороны в сторону... И вдруг под сводом шляпки распахнулся большущий, совершенно человеческий глаз, опушенный веером густых ресниц. Глаз сонно оглянулся, остановился на Гирине, недоуменно моргнул раз-другой и удивленно округлился.

- У-у-у! -