Жар [Реймонд Карвер] (fb2) читать постранично, страница - 2

— Папочка сейчас найдет вам чистую одежду, — Карлайл пытался говорить ровным голосом. — При­мем ванну, оденемся в чистое и поедем кушать пиц­цу. Вы же хотите пиццы?

— А где Дебби? — спросила Сара.

— Она от нас ушла, — ответил Карлайл.

Вечером, уложив детей спать, Карлайл позвонил Кэрол, они познакомились в школе, месяц назад. Он рассказал ей про этот кошмар.

— Дети во дворе, одни огромной собакой. Псина здоровая, как волк. А эта сидит в доме с оравой сво­их дружков. Врубили на полную Рода Стюарта и от­тягиваются там, а мои дети на улице — играют с чу­жой собакой.

Он прижал пальцы к виску и все время тер его, по­ка говорил.

— Боже мой! — ужаснулась Кэрол, — бедняжка. Я так тебе сочувствую.

Голос ее звучал немного приглушенно. Он сразу представил, как она в своей обычной манере прижи­мает трубку подбородком, он помнил эту ее привыч­ку, которая его слегка раздражала.

Может, ей приехать? Она приедет. Она считает, что так будет лучше. Сейчас только позвонит няне и сразу поедет к нему. Она настаивает. Не надо стес­няться, каждому порою нужна поддержка.

Кэрол была секретарем директора в школе, где Карлайл преподавал рисование. Она была разведе­на и жила со своим десятилетним невротиком сы­ном, которого папаша назвал Доджем, в честь своей машины.

— Нет, пожалуй, не стоит, — сказал Карлайл. — Но все равно спасибо. Спасибо, Кэрол. Дети, конечно, уже легли, но понимаешь, мне сегодня хочется по­быть одному.

Второй раз она предлагать не стала.

— Дорогой, я так тебе сочувствую. И понимаю, что тебе сейчас ни до кого. Я уважаю твои чувства. Увидимся завтра в школе.

Он понял, что она ждет от него еще каких-то слов.

— Недели не прошло, и снова надо искать няню, — сказал он. — Я так с ума сойду.

— Солнышко, не расстраивайся, — ответила она. — Что-то обязательно подвернется. На выходных я по­могу тебе найти подходящего человека. Все будет нормально, вот увидишь.

— Еще раз спасибо, что поддержала в трудную ми­нуту. Ты просто чудо.

— Спокойной ночи, Карлайл.

Уже повесив трубку, он пожалел, что не смог ска­зать чего-нибудь более нормального. Так он еще ни с кем не разговаривал. Нет, у них не было никакого романа, ничего такого, но она ему нравилась. Она знала, как ему было сейчас тяжело, и ничего от него не требовала.

Когда Эйлин уехала в Калифорнию, Карлайл пер­вый месяц проводил каждую свободную минуту с де­тьми. Просто глаз с них не спускал, наверное, из-за потрясения от случившегося. И другими женщина­ми тоже не интересовался, и думал, что вряд ли во­обще теперь заинтересуется. Как будто в трауре хо­дил. Все дни и ночи только с детьми. Готовил им еду — самому-то есть не хотелось — стирал и гладил их вещички, возил за город, где они собирали цветы и ели сэндвичи, завернутые в вощеную бумагу. Он при­водил их в супермаркет и позволял выбирать все, что они захотят. Они часто куда-нибудь ходили: то в парк, то в библиотеку, то в зоопарк. В зоопарк брали с собой хлеб — кормить уток. А ночью, уложив детей в кровать, Карлайл читал им Эзопа, Ганса Христиа­на Андерсена или братьев Гримм.

— А когда вернется мама? — спрашивал иногда кто-то из них посреди сказки.

— Скоро, — отвечал он. — На днях. Слушайте даль­ше.

Он дочитывал сказку, целовал их и выключал свет.

И пока они спали, он бродил из комнаты в комна­ту со стаканом в руке, убеждая себя, что, да, конеч­но, Эйлин рано или поздно обязательно вернется. Потом вдруг кричал:

— Не хочу тебя больше видеть. Никогда тебя не прощу, сучка чокнутая!

А через минуту начинал умолять:

— Вернись, солнышко, прошу тебя. Я тебя люблю, ты нужна мне. И дети тоже по тебе скучают.

Иногда он засыпал прямо перед телевизором, а когда просыпался, обнаруживал, что тот все еще ра­ботает, а все программы давно кончились.

В то время он думал, что другие женщины вряд ли скоро его заинтересуют, а может, и вообще не заин­тересуют. Ночью, сидя перед телевизором и отло­жив в сторону книгу или журнал, он часто думал об Эйлин, вспоминал ее милый смех, ее руку, поглажи­вающую его шею, там где болело. В такие моменты он был готов заплакать. Но напоминал себе: «Ты да­леко не первый, с кем такое случилось».

А потом случился этот скандал с Дебби. Вот как все это было. Немного отправившись от потрясения и боли после отъезда жены, Карлайл позвонил в агентство по трудоустройству, рассказал о своей си­туации и требованиях к няне. Там все записали и по­обещали, что скоро с ним свяжутся.

— Желающих возиться с домашним хозяйством да еще сидеть с детьми не так много, — посетовали они, — но мы обязательно кого-нибудь найдем.

За несколько дней до начала занятий, Карлайл снова позвонил в агентство, где ему сказали, что за­втра утром обязательно кого-нибудь пришлют.

«Кто-нибудь» оказался женщиной тридцати пяти лет с волосатыми ручищами и в стоптанных башма­ках. Она пожала Карлайлу руку и молча его выслуша­ла, не задав ни единого вопроса о детях — даже не спросила, как их зовут. А когда он провел ее в