Дневник наркомана [Алистер Кроули] (fb2) читать постранично, страница - 2

экране"... И,  наконец: "Ее  смех напомнил мне Рождественский звон колоколов в Москве", -  это уже  не  молодой авиатор-аристократ,  это сам "граф Звэрефф" восхищается  плодом  своего  вынужденного  вдохновения (нужны были деньги, и Кроули надиктовал книгу своей тогдашней Бабалон за какие-то три недели).

     Уже на скалах баснословного аббатства вырвется у сэра Питера: "Я только сейчас заметил, какая она высокая".

     Вряд ли люди,  послужившие Кроули прототипами для главных  героев, были такими,  какими он их описал. Как и  все,  кто "видит женщин, в них не  видя человека",  Господин Зверь был одиночка и фантазер. Он был похож на Дональда Плезенса  и Яшку Купцевича из "Дела Пестрых",  читал стихи голосом Галича  и угощал гостей  крепчайшим перцем,  сочинял  матерные  стихи,  достойные быть пропетыми  Костей  Беляевым:  Неожиданно  стал   моден  среди   самых  серых личностей, но не стал от этого ни капли хуже.

     В  духе  Кроулианской  помпезности,  мне  хотелось  бы  посвятить  этот бесполезный  труд  (нет,  не  "двум Владимирам",  как  у Аркадия  Северного, пожалуй, короля посвящений)  - двум художникам.  Толе Шлецеру  (1960-1984?), который зачем-то  предпочел  "bad  case  of  indiscretion" пути  Магического Джихада, где  и повстречал я лучезарный  талант Светы Дорошевой, чьи рисунки украсили страницы данного издания. До закохання едэн крок.

     Теперь  вам остается пристраститься к истории двух башлевитых  Babes in the  wood, и о том, как помог  им Опытный  Волк.  Впэрэд, браты,  до свiтлоi мэты, - как говорят англичане.

     Гарик Осипов 9-11.08.99

ПРЕДИСЛОВИЕ

     Это правдивая история.

     Она была изменена ровно настолько, сколь того требует тайна имен.

     Это ужасная история; но это также история надежды и красоты.

     Она раскрывает с пугающей ясностью бездну, на краю  которой дрожит наша цивилизация.

     Но тот же  самый  Свет  освещает  путь  человечества: и мы  будем  сами виноваты, если шагнем через край.

     Сия   история  говорит  правду  не  только  об  одной  из  человеческих слабостей, но (по аналогии) обо всех других;  и ото  всех них есть лишь один путь избавления.

     Как сказал Гленвиль: "Человека полностью не  одолеют ни ангелы, ни сама смерть, кроме как через слабость его собственной ничтожной воли".

     Твори, что ты желаешь, да будет то Законом.

     Алистер Кроули

КНИГА ПЕРВАЯ. РАЙ

Глава I

РЫЦАРЬ ЗАГУЛЯЛ

    Да, я определенно был не в  духе. Только  я не думаю, что это состояние возникло как реакция на прожитый день. Разумеется, на смену  возбуждению  от полета всегда приходит обратная реакция; но ее действие отражается скорее на состоянии тела,  а не духа.  Не разговариваешь. Валяешься и куришь, и  пьешь шампанское.

     Нет, мое паршивое состояние было совсем другим.  Я проанализировал свои мысли  -  летчики  экстра-класса  быстро  этому учатся - и в самом деле устыдился. Взять меня,  какой я есть,  ничего  не опуская -  я  был одним из счастливейших смертных.

     Война подобна волне; кого-то она накрывает, кого-то топит, а от кого-то не оставляет и мокрого места; но некоторых она  выбрасывает  прямо на берег, прямо  на  сверкающий  золотой песок, где  они  недосягаемы  для  дальнейших капризов фортуны.

     Разрешите пояснить.

     Меня зовут Питер Пендрагон. Мой отец был вторым сыном  в семье, и часто ссорился  с  моим  дядей  Мортимером,  когда  оба  они  были мальчиками.  Он перебивался  в качестве практикующего терпавета-хирурга в  Норфолке, и так и не сумел поправить свои дела женитьбой.

     Но как бы то  ни было,  он  наскреб  достаточно, чтобы я  смог получить какое-никакое  образование,  так что,  когда  разразилась  война,  мне  было двадцать два  года  от  роду, и  я  как  раз  защитил  свой диплом медика  в Лондонском университете.

     А затем, как я уже сказал, подкатила волна. Моя мать вступила в Красный Крест  и погибла в первый  год войны. Всеобщее смятение  было таково,  что я узнал про это лишь спустя полгода.

     Перед самым перемирием умер от гриппа и мой отец.

     Я пошел  служить  в авиацию; делал  я это  неплохо, правда так и не был уверен до конца ни  в самом себе, ни в своей машине. Мой командир эскадрилии говаривал мне, что из таких как я никогда не выходят великие асы.

     -  Старые  дела, тебе не хватает инстинкта,  - сказал  он,  добавляя  к существительному полностью бессмысленное прилагательное, с помощью которого, однако, умудрился прояснить свое высказывание.

     -  А  получается,  -  добавил  командир,  -  только  потому что у  тебя аналитический склад ума.

     Что  же,  пожалуй у меня  и в самом деле ум аналитический. Поэтому  я и принялся за эти записки.  Вообщем, к концу  войны я оказался  "рыцарем". Это вышло, как мне до  сих пор  кажется, благодаря канцелярской ошибке какого-то чиновника.

     Что до дяди Мортимера, он так и жил своей жизнью