Мыши [Дмитрий Стрешнев] (fb2) читать постранично, страница - 93

отдавших человечество в руки маньяка-профессора, и высказывалась надежда, что в скором времени мир станет свидетелем еще одного назидательного процесса, подобного Нюренбергскому.

После прочтения последних слов ноги у Лизы подкосились, и она совершенно без сил опустилась на стул.

— Какой ужас! За что нас так? Разве мы преступники? Мы же их всех спасали!

Столько боли и отчаяния было в ее голосе, что у Комова перехватило горло. Ведь это он втянул Лизу в историю, обернувшуюся таким неожиданным образом.

— Они не напечатали второй пункт нашего договора, — сказал он перехваченным горлом, тыкая пальцем в газету. — Тот пункт, где мы ставим условием, что другая сторона отказывается от мести человечеству.

— Но это же просто газета так напечатала! В самом договоре всё есть!

— Уже нет, — обреченно сказал Комов. — Неужели ты не понимаешь, что прессе передали текст договора в том виде, в каком его должны видеть.

— Кто?

— Общественность. Че-ло-ве-чес-тво. Нужен враг — причина всех бед. Монстр. Выродок. А невиновное человечество — его жертва. Людям это просто и понятно.

— Значит, нам уже ничего не поможет?

Комов предпочел не отвечать на этот отчаянный вопрос.

Появившийся из ванной отмытый Мишка по-своему оценил расстроенные лица взрослых.

— Что это у вас такие щи невеселые? Андреича жалко?

— Ты сначала расскажи, что произошло.

Жуя бутерброды, которые ему наскоро сделала Лиза, Мишка поведал, как он оказался в Кремле, и что там случилось.

— …а потом там начали кричать и стрелять — я еле ушпондырял.

— Мышек жалко, — вздохнула Лиза. — Бедные… А ведь как жили спокойно, пока не попали к профессору! Знать не знали о политических распрях, о борьбе амбиций, о своих болезнях, наконец…

— М-да, не повезло Арнольду Андреевичу на пике триумфа, — заметил Комов. — Недаром говорят: альпинисты чаще всего разбиваются при спуске…

Значит, Мишка, он вроде как произвел тебя в наследники? А мы теперь вроде регентов.

— Что такое "вроде регентов"?

— Вроде родителей при правителе.

— Что это у тебя всё "вроде" да "вроде"! — сказал Мишка.

— Ты поел? — строго вмешалась Лиза.

— Ага, — сказал Мишка.

— Интересно, — вздохнув, сказала Лиза Алексею, — сколько у нас времени? Как ты думаешь, скоро нас обнаружат?

— Неделя может быть… В лучшем случае дней десять.

— Что же мы теперь будем делать? Может все-таки попробовать им объяснить?

— Ты прямо как девочка из мультфильма: все еще веришь в чудеса! — сказал Комов. — Хотя… один человек рассказал мне как-то нечто поучительное про роль чудес в нашей жизни…

Он на минуту задумался, а потом спросил Мишку:

— Как там, наверху, прежние деньги еще ходят?

— Ходят, но стали сильно дешевые.

Алексей вынул из кармана всё, что там было.

— Иди наверх, купи сыру, положи в клетку, привяжи к дверце веревочку и поймай нам пару диких мышей.

КОНЕЦ

Желаю успеха!

(Мы прибыли сюда, чтобы трепетно почтить память нашего великого ти (непереводимое слово, обозначающее одновременно значения: "вождь", "учитель", "хозяин", "отец"). Ни я, ни вы, пиу ("братья", "товарищи"), не можем выразить словами свою горячую благодарность ему за то, что он появился на этой планете. Воистину удивительно, что среди этих отвратительных ааи ("великанов", "громил", то есть людей) возник такой светлый гений с его щедрой душой! Его облик, словно бороздка на макаронной трубочке (идеоматическое выражение; очевидно, речь идет о каком-то сорте особо вкусных макарон), навсегда покоится в сердце каждого из нас. Кроме того, он глядит на нас с этого портрета, за которым мы прибыли сегодня сюда. Какая драгоценная память о нашем дорогом ти! Мы размножим его тысячекратно, чтобы этот светлый образ был не только в сердце, но и перед глазами каждого пиу. Вот что мы сделаем, чтобы никто не забыл нашего ти, который находится в руках злобных ааи! Теперь, когда его с нами нет, все табу будут сняты, и мы будем мстить! Они не удостоили ответом справедливое требование всего народа пиу. Ти до сих пор у них в неволе, и мы не уверены, что он еще жив. Теперь их всех ожидает смерть!

Прощайте!