Отцы-святогорцы и святогорские истории [старец Паисий Святогорец] (fb2) читать постранично, страница - 2

удалившемся ради более высокого подвига в Капсалу^[3] и достигшем там высокой меры преуспеяния духовного. Однажды монах из той же обители (то есть Эсфигменской — перев.) раздобыл где‑то две рыбины и принялся их чистить, намереваясь затем отнести их этому пустыннику. Однако в это время одну рыбину у него внезапно выхватил ворон и понес ее отцу Пахомию в Капсалу, которая находится на расстоянии пяти с половиной часов ходьбы. Отец Пахомий получил от Бога извещение о посещении брата, и в тот момент, когда он думал, чем ему угостить гостя, ворон принес рыбину. Когда монастырский брат пришел к нему и узнал о том, что произошло, то тоже прославил Бога, Который и в наше время питает Своих людей с помощью ворона, как некогда пророка Илию.

Также в монастыре Кутлумуш несколько лет назад жил один старец, отец Харалампий, очень простой и очень усердный как в духовной жизни, так и в послушаниях, которых у него было, кажется, больше, чем у всех остальных, потому что в то время в монастыре оставалось мало монахов, да и те были старые. В числе прочего на нем была и библиотека. Однако затем у него пришлось забрать это послушание, потому что он никогда не запирал ее дверей. Он говорил:"Пусть люди читают книги". Ему даже в голову не приходило, что есть такие, которые могут украсть книгу. Он имел совершенную невинность и простоту. Помимо своих многочисленных послушаний, он также сажал деревья для будущих монахов, потому что верил, что монастырь Кутлумуш еще возродится. Руки у него неустанно работали на благо других, а ум и сердце духовно трудились в непрестанной молитве:"Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя". На службу он всегда приходил первым; при этом на его ответственности был один из клиросов. Пока канонарх канонаршил возле другого клироса, отец Харалампий быстро–быстро повторял молитву Иисусову, чтобы не прерывать своей непрестанной молитвы.

Так он и жил, неослабно подвизаясь в труде и молитве. Но вот однажды он заболел гриппом и слег в постель. Врач сказал отцам, чтобы они не отлучались от него, потому что он вот–вот умрет. Отец Харалампий, услышав это из‑под своих одеял, ответил:"Что ты такое говоришь?! Я не умру, пока не придет Пасха и пока я не спою"Христос воскресе…".

И действительно, прошло почти два месяца, пока не наступила Пасха. Тогда он спел"Христос воскресе…", причастился и упокоился. Этот ревностный и простой старец стал истинным чадом Божиим, и сам вместе с Господом назначил себе день смерти.

В Иверском скиту^[4] отец Николай из общины Маркианов рассказывал мне об одном монахе, который отличался такой же детской простотой. Однажды, когда в их каливе^[5] пересох колодец, он опустил в него на бечевке икону Святителя Николая со словами"Святителю отче Николае, если хочешь, чтобы я и дальше продолжал зажигать перед тобою лампадку, поднимись вместе с водой — ты же можешь это сделать. Видишь, сколько людей приходит к нам, а у нас для них нет студеной воды".

И, о чудо! Вода постепенно начала подниматься, а вместе с нею и икона Святителя, пока монах не смог взять ее в руки. После этого он с благоговением облобызал ее и отнес назад в храм. (Это произошло около пятидесяти лет назад.)

В том же скиту, немного выше той самой каливы, расположена келлия святых апостолов, в которой сейчас живут два монаха, братья по плоти. В этой общине некогда жил отец Пахомий. На его лице была явственно запечатлена святость. Он был и очень простым и совершенно неграмотным, но исполненным благодати. Когда он приходил на праздники в кириакон скита, никогда не садился в стасидию (специальные деревянные кресла с подлокотниками и откидным сиденьем, в которых можно и стоять, и сидеть, устанавливаемые в храмах, главным образом монастырских — перев.), но все время, даже на всенощных бдениях, стоял на ногах, читая молитву Иисусову (всенощные бдения на Афоне, как и везде в Греции, совершаются ночью и являются продолжительными службами — перев.). Когда кто‑нибудь спрашивал его:"Что сейчас читают за службой?" — он отвечал:"Псалтирь, Псалтирь читают отцы".

Для него все было Псалтирью. И петь он ничего не умел, кроме"Христос воскресе…", которое пел на Пасху. Тем не менее он был всегда готов исполнять волю других и не имел своей собственной воли.

Как бы кто сильно ни печалился, завидев отца Пахомия, тут же переставал скорбеть. Все его любили, даже змеи, которые его не боялись и не прятались от него. В окрестностях его каливы водилось множество змей, так как там вокруг было много воды. Два других монаха боялись змей, а отец Пахомий с улыбкой подходил к этим тварям, брал их в руки и выносил за ограду.

Однажды, когда он спешил в каливу Маркианов, то по пути нашел большую змею, которую обвязал вокруг талии, как пояс, чтобы сначала закончить свои дела, а затем вынести ее прочь. Отец Иаков, увидев его в таком виде, испугался, чему отец Пахомий очень удивился. Потом он говорил мне:

— И что они так боятся