Мой лучший друг генерал Василий, сын Иосифа [Валентин Иванович Ежов] (fb2) читать постранично, страница - 3

поднял глаза, нижние веки его подались вверх, он слегка приподнял руку.

— Здравствуйте, товарищ майор.

Бобер полушутливо вытянулся, прищелкнул бутсами.

— Здравия желаю, товарищ генерал-лейтенант.

Василий ткнулся головой в могучую грудь форварда и глухо заговорил.

— Отставной, бывший… навсегда. — Поднял голову и, как это бывает с хмельными людьми, сразу звонко рассмеялся. — Что? Здоровья не хватает на рывок? Весь пар вышел, Сева?

В двух шагах от них почтительно остановился милиционер со складным стулом в руках. Бобер мельком глянул на него, пристально на Василия.

— Стареем, Василий.

— Да уж вижу — не тянешь!

Раздался требовательный свисток судьи. Подбежал вратарь «Казанца», длинный, с руками почти до колен.

— Разрешите мяч, Василий Иосифович?

Василий поднял ногу, откатил мяч вратарю. Бобер оглянулся на судью, тот с легкой укоризной развел; руками. Бобер кивнул ему.

Василий легонько толкнул в грудь футболиста.

— Беги, Сева. В перерыве зайду, — И крикнул вдогонку: — После матча все ко мне! Приглашаю!

…Игра шла в центре поля. К Василию шагнул милиционер со стулом. Был он гвардейского роста, лет сорока шести, с погонами лейтенанта. Он разложил стул.

— Присаживайтесь, Василий Иосифович!

— Сидя игру не смотрю, — отрезал Василий.

— Понимаю… Потому вы и в ложу правительственную не пошли.

Василий посмотрел на лейтенанта милиции и рассмеялся.

— Да уж. У нас что ни ложа, то правительственная…

Он посмотрел на ложу в середине трибуны, забитую головами в шляпах. Позади голов был укреплен портрет улыбающегося Хрущева, величиной с табло.

Над полем разнесся громкий и нетерпеливый крик: «Дай!.. Дай!.. А-а-а!!!» Это кричал Бобер, начиная свой длинный рывок к штрафной площадке противника. Толик, только что принявший мяч от Шалаева, быстро помчался вперед, крутым финтом уложил на землю полузащитника «Казанца» и мягким пасом выкатил мяч перед Бобром. Двое защитников, метнувшись, преградили путь форварду. Но он, не сбавив хода, с «приклеенным» к ноге мячом, прошел, перепрыгнул, пролетел через частокол их ног, оставив защитников за спиной, и оказался один на один с вратарем. Длинный малый метнулся в одну, другую сторону и замер. Бобер приблизился еще на шаг, замахнулся ногой для удара и… сделал свою знаменитую паузу. Молодой вратарь, не выдержав, бросился к нему в ноги. Бобер мягко и быстро, по-кошачьи, качнулся в сторону и «щечкой» тихо послал мяч в ворота. Мяч катился так медленно, что, казалось, он не пересечет линию ворот… Замерли игроки. Замер стадион. В этой полной тишине, долговязый вратарь как-то развернулся на животе и на карачках, по-собачьи, быстро-быстро пополз за мячом. Вратарь полз, а стадион в оцепенении смотрел на него. Казалось, вот-вот он дотянется до мяча, но тот буквально в нескольких сантиметрах от пальцев вратаря вкатился на белую черту…

Бобер стоял, прикрыв глаза. Он видел свое.

…Пестрит яркими красками забитый до отказа огромный стадион в Будапеште. Шум стоит невообразимый. Точно такая же ситуация повторяется на этом стадионе. Молодой Бобер в форме сборной СССР остается один на один с вратарем противника. Он точно так же, сделав паузу, укладывает вратаря сборной Венгрии на землю и тихо посылает мяч в ворота. Точно так же, на карачках, вратарь венгров ползет за тихо катящимся мячом. В мертвой тишине, повисшей над стадионом, звучит ликующий голос Синявского: «… Вот она, знаменитая пауза Боброва, от которой сходят с ума все вратари. И даже Грошич, сам Дьюла Грошич, лучший вратарь мира, не выдержал этой паузы. На виду; у всего стадиона он пополз на карачках, 'пытаясь догнать мяч… Но наш великий Бобер рассчитал точно. В каких-то сантиметрах от пальцев Грошича мяч пересек линию ворот!.. Го-о-о-ол!!!»

…Пересекает белую линию ворот «Казанца» мяч. Длинный вратарь лежит на земле. На табло ноль под надписью «СБОРНАЯ ВЕТЕРАНОВ» поворачивается и появляется единица. Молчит стадион. Только редкие свистки мальчишек. И вежливо аплодируют люди в шляпах в правительственной ложе. Бобер, отбегая от ворот, глянул на Василия, улыбнулся.

— Так и знал, завели вы его, товарищ генерал! Все. Теперь наши сгорели, — махнул рукой лейтенант.

Василий повернулся к милиционеру.

— Я здесь один, кто его самый первый выход видел… И в хоккей, и в футбол… Был такой маленький каток в Москве на площади Коммуны…

Он тоже вспомнил свое:

…Зима. Небольшой стадион в Москве. Это был, собственно, даже не стадион, а залитое льдом футбольное поле с двумя рядами скамеек вдоль одной из сторон. Два десятка зрителей стоят, притоптывая ногами. Идет двусторонняя тренировочная игра команды ЦСКА. Среди зрителей молоденький Василий в генеральской авиационной фуражке, в кожаном пальто и в ботинках. Рядом с ним молодая женщина в фетровых, отороченных мехом, ботинках. Стучит нога об ногу.

— Пойдем, Вася, я больше не могу, — капризно просит она.

— Погоди, — отмахнулся молодой генерал. — Одного паренька