щурился на гостя поверх очков с широкой черной лентой, а когда закурили сигары, отдуваясь и тяжело дыша, сказал:
- Мальчик мой, возможно, мне это только кажется, но я вижу в ваших глазах профессиональный блеск.- Он положил большие руки на письменный стол, заваленный книгами и бумагами.- Признавайтесь, что-нибудь случилось?
- Много чего,- мрачно ответил Морган.- Хочу рассказать вам самую невероятную историю, какую вы когда-либо слышали, если только у вас найдется для меня время. Она довольно длинная, но, думаю, может вас заинтересовать. Кстати, если вы в чем-либо усомнитесь и вам понадобится подтверждение моим словам, я взял на себя смелость пригласить к вам Керта Уоррена...
- Хе-хе!- Доктор Фелл с удовольствием потер руки.- Хе-хе-хе! Как в добрые старые времена. Конечно, у меня найдется для вас время. И приводите всех, кого хотите. Налейте себе еще пива и выкладывайте.
Морган сделал большой глоток и набрал в грудь побольше воздуха.
- Во-первых,- начал он, словно заправский лектор,- я собираюсь привлечь ваше внимание к пассажирам, которых добрый капитан "Королевы Виктории" пригласил за свой столик. К числу этих избранных счастливцев - или, если угодно, несчастных - принадлежал и я.
С самого начала мне казалось, что путешествие будет скучным: пассажиры выглядели слишком уж добродетельными, словно мумии. Через полчаса после открытия бара в нем, кроме меня, появилось всего два посетителя. Вот так я познакомился с Валвиком и Уорреном.
Капитан Томассен Валвик - норвежец; в прошлом водил торговые и пассажирские суда в Северной Атлантике. Выйдя в отставку, он поселился в Балтиморе. У него жена, "форд" и девять детей. Внешне этот человек смахивает на боксера-тяжеловеса. У него пышные песочные усы; в разговоре он щедро помогает себе жестами, а когда смеется, сопит и фыркает. Рассказчик совершенно неподражаемый: ночь напролет способен угощать вас самыми невероятными байками, которые воспринимаются еще смешнее из-за его сильного скандинавского акцента; если его обзывают вруном - не обижается. Глазки у него бледно-голубые, постоянно прищурены и часто-часто моргают; кожа на лице дубленая, обветренная, морщинистая; лицо усыпано веснушками. И абсолютно никакого чувства собственного достоинства. Я сразу понял: нашему капитану, сэру Гектору Уистлеру, предстоят нелегкие деньки. Дело в том, что Валвик знал капитана "Королевы Виктории" и прежде, еще до того, как Уистлер, по словам норвежца, "зазнался" и стал изображать из себя джентльмена. Да, чуть не забыл описать вам Уистлера! Он уже начал полнеть; лицо у него длинное, плечи узкие; и весь перетянут золотыми галунами, словно рождественская елка. За столом Уистлер глаз не спускал с Валвика. Следил за ним так, как пассажиры следят в шторм за тарелкой супа на столике в каюте. Однако старик норвежец совершенно не обращал внимания на укоризненные взгляды капитана и продолжал вспоминать молодость.
Вначале их отношения не особенно меня занимали. Мы сразу и неожиданно вошли в полосу шторма; шквалистый ветер с дождем обрушился на корабль; "Королеву Викторию" постоянно бросало то вверх, то вниз. Почти все пассажиры укрылись в своих каютах. Роскошная кают-компания и изысканные салоны опустели; казалось, мы очутились на корабле-призраке. Деревянные переборки и снасти скрипели, словно плетеные корзины, которые разрывают на части. Огромные волны швыряли наш корабль, как скорлупку. Проход по коридору или выход на палубу превращался в настоящее приключение. Но лично мне плохая погода нравится. Люблю, открывая дверь, встретить сильный порыв ветра, бьющий в лицо; мне приятен запах белой краски и отполированной меди говорят, у многих от одного этого запаха сразу начинается приступ морской болезни. Люблю в шторм бродить по кораблю; знаете, прогулка по коридору похожа на поездку в скоростном лифте. Однако многим все это не по душе. В результате за капитанским столом нас осталось всего шестеро: Уистлер, Валвик, Маргарет Гленн, Уоррен, доктор Кайл и я. Компанию нам должны были составлять еще две знаменитости, но их стулья пустовали... Это были старый Фортинбрас, который возглавляет жутко модный театр марионеток, и виконт Стэртон. Вы о ком-нибудь из них слышали? Доктор Фелл взъерошил пальцами копну седеющих волос.
- Фортинбрас!- вскричал он.- Все заумные журналы только о нем и пишут! Его театр где-то на окраине. У него огромные марионетки, почти в человеческий рост, и весят чуть ли не столько же, сколько настоящие люди. Кажется, он ставит классические французские драмы или что-то в этом роде?
- Верно,- кивнул Морган.- Последние десять-двенадцать лет занимался этим, так сказать, для себя или ради высокого искусства - бог знает зачем. Где-то в Сохо у него был крошечный театрик с деревянными скамьями; зрителей в зале помещалось человек пятьдесят. Обычно только дети эмигрантов. Они обожали его представления. Главным блюдом старика Фортинбраса была постановка "Песни о Роланде" - на французском языке, белым стихом. Мне все это рассказала Пегги Гленн.
Последние комментарии
10 часов 34 минут назад
10 часов 35 минут назад
15 часов 53 минут назад
19 часов 35 минут назад
19 часов 56 минут назад
20 часов 50 минут назад