ты приедешь, мы купим друг другу вещи,
Какие-нибудь современные и дорогие,Поселимся вместе, и стихи мои станут такие,Какие бывают у настоящих женщин.* * *...И не то чтобы жизнь твоя была тяжела,Но ты жила как жила,Говорила что говорила.А теперь утверждаешь,Что любишь Кирилла.Как же нам, ласточка, тебя понимать,Что ты любишь Кирилла?Если бы ты любила,Как сейчас утверждаешь, Кирилла,Ты бы не говорила, что говорила,И не жила как жила.* * *Осень, и я иду с бутылкой тархунапо улице Вальтера Ульбрихта, где холодный ветерв пластиковой бутылке гудит так громко,что редкий прохожий не шепчется за моей спиной,не говорит про меня, что это идет-гудетзеленый шум.* * *Самые лучшие стихотворения, ей-богу,они не про измены мужьям, не про измены женам,они напоминают списки вещей в дорогу,необходимых, красивых и разрешенных.Обычно они про осень, про белые печи,про то, как строят дома, как взбивают масло.Они так редко о том, как все могло быть прекрасно,они скорее о том, что не должно быть и речи.
(обратно)
Эльфы в городе
Мальчуженко Евгения Ильинична живет в Санкт-Петербурге. Окончила Ленинградский электротехнический институт, работает в консалтинговой компании. Дебютировала в “Новом мире” повестью “Крупа и Фантик” (2005, № 9).Моим знакомым эльфам (2 шт.).Часть 1ПитаниеСегодня Бука была довольна жизнью. Боба обнял ее за шею, другой рукой погладил по округлому теплому боку, а Бука благодарно моргнула пушистой ресницей. Боба всегда восхищался ее женственностью. За последние годы Бука мало изменилась, только стала чуть дороднее и от этого помягчела. Сейчас бы Боба не стал ее так называть, сейчас бы он назвал ее как-нибудь поласковее — Кудряшкой (у нее была смешная челочка) или просто Солнышком (за доброжелательность и праздничную рыжинку).Но сделанного не воротишь.А тогда… Сколько же лет прошло? Да, пожалуй, уже больше ста. Сто тридцать? Боба не очень интересовался точными цифрами. Не видел в том необходимости. Какая, в конце концов, разница — сто двадцать семь или сто сорок один? Существенными были только их с Букой отношения. А они сложились наиприятнейшим для всех троих образом. Троих, потому что Бука была нежной матерью и любила свою Букашку и жизни без нее не представляла.Но начиналось все довольно мрачно. Когда Боба, в то время почти ребенок, появился в поле зрения Буки, она угрожающе наклонила крупную голову и издала резкий звук, за деревом что-то затрещало и побежало.Боба в знак мирных намерений протянул к Буке свои еще нежные ладошки, но она сделала шаг вперед, и этот шаг не предвещал дружеских объятий. В тот день Боба так и ушел ни с чем и целый день думал только о еде. Была осень — пора грибов и ягод. Рядом с Букой в траве он приметил пожухший кустик земляники с несколькими чудом сохранившимися ягодками, но приблизиться к нему не решился. Уж больно Бука была воинственно настроена.На следующий день Боба снова пришел. На этот раз он раздобыл пучок нежного клевера и приветливо помахал им перед Букой. Она потянулась было к букетику, но сразу отвернулась и Бобу близко не подпустила, хотя даже мысли о мясных блюдах в голове Бобы не было. Бука была существом недоверчивым. Все-таки сказывалась порода.Вопрос породы несколько первых лет интересовал Бобу, но постепенно он пришел к мысли, что это, конечно, симментальская порода. Молочно-мясная. Яркий рыжий бок, белоснежная шея, изящно изогнутые рога, и все это во Франции, совсем недалеко от Швейцарии, а там, разумеется, симментальская, а какая же еще? Впрочем, Боба изучил кое-какую специальную литературу и утвердился в своем мнении. Из книги он многое узнал и занялся делом. В пустующем домике, метрах в двухстах от дерева, под которым паслись Бука и Букашка, он устроил настоящую ферму.Каждый день Боба надаивал пятнадцать литров молока. Но молоко он пить не любил. От него в животе делалось урчание, а это ведь не очень прилично. Потому-то Боба и занялся хозяйством. Тем не менее все пятнадцать литров Боба расходовал полностью, ведя строгий учет. Пять литров шло Букашке. Ей молоко нужно было парное, согретое мощным нутром родной матери. Три литра Боба оставлял на простоквашу. Из остальных семи он делал творог и сыр. Тем и жил. Вот уже почти сто тридцать лет.За эти годы руки Бобы огрубели, а лицо от ежедневного пребывания на свежем воздухе потемнело. Но качественные кисломолочные продукты собственного изготовления и радостная атмосфера, которую создавали красавица Бука и бодрая Букашка одним своим присутствием, сделали свое дело. Боба
Последние комментарии
6 часов 55 минут назад
7 часов 13 минут назад
7 часов 22 минут назад
7 часов 23 минут назад
7 часов 26 минут назад
7 часов 44 минут назад