пересечь границу галантерейного отдела. В ее представлениях любовь должна была выглядеть как совокупность балетных па на гладких накрахмаленных простынях. Километры марли должны были развеваться ветром или создавать эффект присутствия, отсутствия, пространства и… Понятно, что во всем этом колыхании не было места эрекции, увлажненному эпителию, прозаическим яйцам, наконец. Я не говорю уже про пот или, не дай бог, сперму. Скомканная простыня и упрямое присутствие фаллоса и без того самым фатальным образом вредили моей репутации. Ни о каком удовлетворении, ясное дело, не могло быть и речи. Время от времени юная пани издавала какие-то звуки, похожие на писк голодного цуцика, но я до сих пор не уверен, что это было связано с нашими сексуальными упражнениями, которые к тому же в подобном звуковом оформлении непоправимо скатывались в разряд биологической возни.
Очень быстро мне начала надоедать такая необязательная связь. Конечно, как любой человек, я не против того, чтобы облегчить по случаю семенники, однако предпочитаю мастурбацию подобным малокровным занятиям. Ситуацию (с мастурбацией) разрядило вмешательство младшей сестры. Не помню, с чего все началось, может быть, с элементарного подозрения. Несколько раз, выходя из комнаты старшей, я замечал, что младшая крутится где-то поблизости, а как-то я прямо-таки толкнул ее дверьми, когда после ссоры резко выскочил в коридор. Маленькая смутилась, но ненадолго, а потом, с вызовом посмотрев мне в глаза, повернулась и ушла, покачивая узенькими бедрами. Это было так неожиданно, что я расхохотался и вернулся к своей любовнице искать перемирия. Постепенно я окончательно убедился, что маленькая дрянь подглядывала за нами. Кроме того, с определенным удивлением обнаружил, что это начинает мне нравиться. Присутствие зрителя, то есть осознание его присутствия, пусть даже чисто гипотетического, позволяло как-то абстрагироваться от специфики фригидного коитуса и переводило его, коитус, в ранг театрального действа. И что же? Я самозабвенно играл роль (именно так — “роль”, с маленькой буквы, если кто-то, может, подумал, будто это имя собственное). В конце концов творческий запал частично передавался даже моей партнерше. Наши фрикции приобретали осмысленность, возможно, даже упомянутую выше балетность, но меня возбуждала не столько эстетическая сторона дела, сколько осознание того, что, там за дверьми, этот аленький пальчик, он тянется под юбочку, он проникает под белье, ничего недозволенного, правда? Просит утихомирить это щекотанье, почесать там, где свербит, это не запрещается, ах, как щекотно, только это не обычное щекотанье — там уже горячо и влажно, эта неожиданная влага, и это неожиданное соединение влаги и жара, и совершенно незнакомый рельеф, и удивленные касания, так происходит познание собственного тела, а еще, как и познание собственного тела, приносит тебе подлинное наслаждение, вот тут и тут, ты уже наверняка знаешь, где и когда ждет твоих прикосновений жаждущая плоть, где и когда жар и напряжение доходят до такой жуткой концентрации, что любое движение, уже даже любое движение, или только мысль о нем уничтожат все внутренние плотины, и —желанный-жданный-желанный поток вытечет из тебя вместе с сознанием.Ну про сознание я, предположим, загнул, но в целом все передано вполне адекватно.Так-то. Думаю, самое время перейти к описанию бывших конюшен цесаря. Они выходили из неизвестности и пропадали за пределами видимости, о чем уже упоминалось. Собственно, теперь они представляли собой широкий заброшенный коридор с гостевыми и хозяйскими комнатами по обе стороны. Безумной, прямо-таки непостижимой красоты серые облупленные стены и грандиозные серые плиты на полу. Все было слишком, чрезмерно большим. Просторная зала кузни с неработающим оборудованием — тут можно было бы играть в футбол. А необозримая душевая могла бы принять одновременно роту солдат. С офицерами, конечно же. Как это называется у них — “на помывку”? На помывку — шагом марш!Я принимал душ, дрожа от холода, ибо даже самая горячая вода не смогла бы обогреть этот зимний космос.Облако горячей воды, вьющееся вокруг меня, сдувало сквозняком, и до пола вода долетала наполовину остывшая. Вероятно, пребывая под впечатлением нерушимости всего этого каменного имущества, я не сразу отреагировал на выкрики “Пожар!”, которые невнятно долетали извне сквозь шум воды. Только когда закончил мыться, закрутил краны и еще раз услышал крик “Горим!”, почувствовал неясную опасность. Обмотавшись полотенцем, я выглянул в кухню.Там стояла маленькая шалунья и смотрела на меня своими зверячими глазами. Да полноте — что тут могло гореть? Это был любовный призыв. Она подходила ко мне, глядя прямо в глаза, а я никак не мог избавиться от ощущения искусственности того, что происходило. Ирреальности, если хотите. Трансцендентности, если уж кто-то слишком придирчивый. Она приближалась так серьезно, так целеустремленно, — не отрывая
Последние комментарии
17 часов 8 минут назад
19 часов 25 минут назад
1 день 10 часов назад
1 день 10 часов назад
1 день 15 часов назад
1 день 19 часов назад