соображу?
Евгения Пищикова. Три кодекса. Бытовая мораль и житейская нравственность. — “Русская жизнь”, 2009, № 9 (48).Тема номера — “мораль”.“А майор Евсюков в припадке стыда перед собой и соседями кончает с девятью встречными (я понятия не имею, какие именно эмоции руководили этим сытым и пьяным милиционером; это адвокаты — по слухам — в качестве одной из версий защиты обдумывают, не сыграть ли на глубоком личностном кризисе, будто бы переживаемом г-ном Евсюковым в тот жизненный период и приведшем его к суицидальным настроениям). Ну а „по понятиям” — никакого стыда Евсюков испытывать не мог и не может, и действия его не самоубийственные, а банально убийственные.Он вроде бы и не планировал такого душегубства, просто поделать с собой уже ничего не мог. Как говорят в кругах силовиков, „без главного жил — рано стесал тормозные колодки”. Я было подумала, что ГЛАВНОЕ — это что-то важное, что я сейчас узнаю милицейскую тайну. А мне объяснили: „Не-а. Просто высоко занесся. Жил без начальника. Без авторитета””.Андрей Углицких. Симоновское “Жди меня, и я вернусь”: молитва или молитвословие? — “Братина”, Литературно-художественный альманах. 2009, выпуск 1 (13).Детский врач и по совместительству литератор начинает тут с темызаклинания, но приходит к выводу, что “Жди меня” — все-такисвоего родамолитва. Ход рассуждений тянет на отдельное исследование онародном сознании,с одной стороны, и внутренних возможностях языка — с другой.Л. К. Чуковская, Ю. Г. Оксман.“Так как вольность от нас не зависит, то остается покой…” Из переписки (1948 — 1970). Предисловие и комментарии М. А. Фролова. Подготовка текста М. А. Фролова и Ж. О. Хавкиной. “Знамя”, 2009, № 6.Приведу оченьавтопортретноеиз письма Лидии Чуковской от 5 марта 1953 года.A propos: в этот день умер Cталин, но в письме о событии — ни звука. Впрочем, уже в следующем, ответном послании — 21 марта — Оксман роняет об “идах марта”, “выбивших всех нас из колеи”. А в цитируемом ниже отрывке речь идет о двух недавних статьях Юлиана Григорьевича, которые Л. К. прочитала с живейшим интересом и восхищением:“Однако имеются у меня и придирки. Я знаю, что они покажутся Вам пустяковыми, мелочными, несущественными, но я —маниак, и Вам придется терпеть проявление моей мании. Зачем Вы,литературовед, т. е. человек, от природы и по профессии обладающий повышенной чуткостью к слову, ко всем его сторонам (ибо воздействуют на восприятие все стороны слова), зачем Вы в прозе рифмуете: получение, происхождение, распространение, хождение, отношение? (111) Зачем в 3 абз. стр. 113 написано: „попытался осуществить в своем учете и популяризации Бакунин”? Что такое „осуществить в учете”? Что означают опять же „следы положительного учета”? (119). Разве м<ожет> б<ыть> положительный и отрицательный учет? Тут не найдено краткое и точное выражение более сложной мысли. Зачем писать „выявился интерес”? (151) Огорчает меня также, что и Вы, Брут, преданы письменному, искусственному употреблению творительного падежа, в таких, невыносимых для слуха словосочетаниях: „Сохранение Белинскимкопии его обращения к Гоголю” (112), „уничтожающая критика Белинскимтрадиционных представлений” (151); „круг проблем, связанных с критикой Белинскимкапиталистических отношений” (123). Это как бы перевод с чужого языка: формально-грамматически оно правильно, а по существу, т. е. в живой речи — немыслимо. Это алгебра, а не арифметика; тут слово — значок какой-то, а не слово… Недавно я прочитала у Рындзюнского:„Передача себя Кельсиевым в руки властей” — ну Вы подумайте, какое безобразие, какая ерунда!И Вы, Брут!Еще придирка: избегая повторений (в чем, по-моему, никакой нужды нет; боязнь повторений — предрассудок школьных учителей), Вы часто именуете Белинского „великий критик”. Оно так, он велик, но когда эта формула преподносится не на эмоциональном взлете, а просто как чин, как окостенелое казенное звание — хочется вычеркнуть и просто повторить „Белинский”…Жму Вашу руку и еще раз благодарю за классические произведения.Ваша Лидия Чуковская”.Эту замечательную, глубоко откомментированную публикацию — а для публикатора работа такого жанра и объема, как я понимаю,дебют— подготовил совсем молодой человек, которого я хорошо помню по его совместной работе с легендарным звукорежиссером Литературного музея Сергеем Филипповым (1951 — 2004). Памяти Филиппова и посвятил свой труд Максим Фролов.После публикации этой переписки я дошел до рецензии Елены Зейферт на книгу Инны Лиснянской “Птичьи права” (М., 2008) и там познакомился с такими необычными оборотами: “Художественное открытие Инны Лиснянской — чувственная лиризация отношений пожилых возлюбленных, достигающая невероятного подъема в знаменитом „Гимне”, состоящем из тринадцати
Последние комментарии
1 день 4 часов назад
1 день 9 часов назад
1 день 16 часов назад
1 день 19 часов назад
1 день 19 часов назад
3 дней 6 часов назад