только начинался, но уже проявил себя серьезнее, чем в прошлом, 1952 году, а ведь тогда заболели шестьдесят тысяч детей.
Пит смог взять в руки «Эстонишинг» лишь после обеда, когда вытер тарелки и убрал их на место. Покончив с этой обязанностью, он надел вязаный свитер; вечера поздней весной в северной Калифорнии были гораздо прохладнее, чем в Висконсине, где он вырос. Зато зимы, слава Богу, были гораздо теплее.
Он перелистал журнал и раскрыл его на повести Гордиана. Она называлась «Реакции», и заголовок мог означать что угодно. Когда речь идет о Гордиане, по названию никогда нельзя определить содержание вещи. Взять, например, сериал с безобидным названием «Уотергейт». Критики — и серьезные критики — обсуждали книжную версию с тем же восторгом, что и его же «1984». Однако для Пита это был великолепный пример научной фантастики, прямой экстраполяции мысли о том, что. когда копировальные машины и записывающие устройства станут повседневной реальностью, махинации на правительственном уровне неизбежно затруднятся.
Кстати, Джо Маккарти эта вещь привела едва ли не в бешенство, что Питу пришлось очень по душе.
И все же ему было трудно представить, как один и тот же автор мог написать «Хьюстон, у нас проблемы»[1] — захватывающее повествование об одном из первых полетов на Луну, едва не кончившемся трагически. и «Наступление в канун праздника Тет»[2] — о будущей войне и трагедии гораздо большею масштаба. Если позабыть об экзотической военном технике, повесть была написана с пугающей убедительностью тля читателя, проглядывавшего на четвертых страницах газет репортажи о том, как весело приходится французам, пытающимся удержаться в Индокитае.
Но Гордиан — черт бы его побрал! не ограничивался темами близкою будущею, «Нейтронная звезда»[3] всполошила года два назад всех читающих фантастку астрономов (а таких насчитывалось немало). Такой же эффект произвел и рассказ «Сверхновая»[4], хотя самого Пита больше всего восхитила та обыденность, с какой в нем использовались вычислительные машины. Такой рассказ он с радостью написал бы сам.
Он мог вспомнить буквально десятки других примеров, и не только из «Эстонишинг». «Галактика» и «Неведомое и научная фантазия»[5] тоже часто публиковали Гордиана. После «Все вы зомби»[6] прочие рассказы о путешествиях во времени стали безнадежно устаревшими. «Сокрушитель звезд 1» и «Сокрушитель звезд II» ошеломили Пита, показавшись ему литературным эквивалентом выступления джазового пианиста, импровизирующего на заданную тему. А «Время, представляемое в виде спирали полудрагоценных камней»[7] был и вовсе неописуемым литературным фейерверком.
Хотя Гордиан начал публиковаться только в 1949-ом, он написал уже больше Азимова — и ни одной слабой вещи! Рядом с таким автором Пит ощущал себя новичком-любителем.
Устроившись поудобнее, он начал читать. И к концу третьей страницы ощутил, как у него дыбом встают волосы на затылке. Такого страха он не испытывал с тех пор, как промчался на противотанковой самоходке сквозь крошащиеся обломки третьего рейха. Но то был простой и понятный страх — он боялся, что пацан с гранатой, старик с «панцерфаустом» или какой-нибудь прильнувший к прицелу «тигра» фанатик постараются, чтобы он никогда больше не вернулся в Штаты. Но такое…
Дисциплина дисциплиной, но в тот вечер он написал очень мало.
* * *
Следующую неделю Пит провел в лихорадочном ожидании ответа Макгрегора. Он послал ему письмо авиапочтой и наклеил еще одну красную шести центовую марку на вложенный конверт с обратным адресом. Скорый ответ был важнее экономии.
Ответ наконец пришел, и Пит, дочитав его до конца, стиснул зубы.
«Дорогой Пит, — писал редактор «Эстонишинг». — Мне очень жаль, что Гордиан выбрал для своего рассказа идею, которую ты считаешь своей, но такое случается сплошь и рядом (видел бы ты содержимое моей корзины для бумаг). Но я не сомневаюсь, что у тебя осталось достаточно свежих идей на будущее. Пиши и присылай. С наилучшими пожеланиями, Джим».
Пит швырнул письмо на кухонный стол.
— Он мне не поверил, — горько проговорил он.
— А ты на его месте поверил бы? — возразила Кэтрин. — Я сама до сих пор сомневаюсь, а ведь я своими глазами видела твой черновик.
— Пожалуй, ты права, — признал Пит. — Наверное, я считал, что Джим Макгрегор лишен человеческих слабостей. Что ж, клянусь, я ему докажу!
Он резко повернулся, торопливо вошел в кабинет и вставил в машинку чистый лист.
«Дорогой Джим, — напечатал он. — Теперь я понял, что вместе с первым письмом должен был прислать тебе и рукопись. Надеюсь, ты поверишь на слово, что этот черновик был написан несколько месяцев назад. Если найдешь это интересным, дай мне знать. Пит Лундквист».
Перечитав письмо, он добавил
Последние комментарии
57 минут 37 секунд назад
3 часов 14 минут назад
17 часов 55 минут назад
17 часов 56 минут назад
23 часов 15 минут назад
1 день 2 часов назад