Гостинец от зайца (рассказы) [Константин Васильевич Домаров] (fb2) читать постранично, страница - 3

сгорбленно, не торопясь, пошла в сенцы. Ребята цепочкой за нею следом.

В хате бабка Анна усадила ребят на лавку, захлопотала:

— Чем же вас, дорогих моих, угостить?

— Да мы, бабушка, недавно пообедали, — сказал Антошка. Кареглазая Маринка добавила:

— Мы, бабушка, сытые. Спасибо!

Но бабка Анна уже полезла в шкаф, достала банку вишнёвого варенья, пригласила пионеров к столу.

— Как же, как же, — наговаривала она тихо, ласково. — Вы же у меня такие гости…

Она сходила в сенцы и вернулась с кринкой молока. Из печи, гремя заслонкой, вытянула сковородку с подрумяненными блинчиками. Ребята тем временем рассматривали жильё старушки. Порядок. Чистенько, уютно. Нарядные шторки на окнах, кровать аккуратно заправлена.

Со стены из тёмных рамок, убранных красиво шитыми рушниками, смотрят два лица — пожилого мужчины, с усами, и совсем ещё юного, безусого и остроглазого. Так похожи друг на друга! Понятно: отец и сын. Те, что не вернулись с войны.

— Ой, девочки! — воскликнула вдруг и тут же закрыла рот ладошкой девчушка с льняными косичками. — След!..

— Ты что, Тоська? Какой след? — не поняла Маринка.

— Приснилось тебе? — спросил и Антошка, но тут же сам увидел на полу, на жёлтой краске, след от сапога или ботинка — не разберёшь.

— Ну и что? Экое открытие! Ничего тут удивительного. А в общем-то… Это бабка Анна наверно красила, потом и наступила нечаянно. Может, не заметила: глаза-то слабые небось. — Так заключил Антошка, пока бабка Анна находилась в сенцах.

Потом они ели тягучее, как мёд, варенье с блинчиками, прихлёбывая из кружек холодное молоко. Бабка Анна сидела с краешку стола, нежно глядя на ребят. Ей отчётливо виделся сынок Андрюшка, когда он был таким же вот мальчишкой и так же лакомился вареньем.

— Вку-усное! — сказала девочка с косичками, и все остальные её поддержали.

— Вы, бабушка, сами варили? — спросила Маринка.

— Сама, сама, доченька, — закивала старушка. — Кушайте на здоровье. Мой-то Андрюшенька тоже варенье любил. Каждый год варю и теперь.

Бабка Анна печально посмотрела на стену, на портреты в рамках. Ребята притихли.

— На Никифора, мужа моего, — сказала бабка Анна тихо, — похоронка пришла, а сынок Андрюша — тот пропал без вести. А мне не верится. Нет. Вон у Акимовны, соседки моей, на сына Марка и похоронка была, а он, Марк-то, после войны домой вернулся. А тут — без вести. Как же так?

Бабка Анна тяжко вздохнула. Вздохнул и из ребят кто-то. Антошка сказал:

— Мы, бабушка, узнаем о вашем сыне.

— Да что ты, сыночек? — с надеждой посмотрела на мальца старушка. — Ой, нет! — закачала сокрушённо головой. — Куда уж теперь?..

— Мы же красные следопыты, — повторил Антошка. — Мы уж постараемся. — И, посмотрев на пол, спросил: — Бабушка Анна, а вы сами полы красите?

— Сама, сама, сыночек, — поспешила старушка. — Сама. В привычке это у меня. С тех пор…

— А вы, бабушка, — опять сказал Антошка, — вы вон… вы, наверно, наступили на крашеное и забыли. След вон… Бабка Анна повернула голову, пристально посмотрела, куда указывал Антошка, усмехнулась горько, сказала:

— Ой, деточки вы мои дорогие! Следу-то этому уже сколько лет! Это ведь след сыночка моего. Андрюшеньки. Вот я вам расскажу…

Ребята замерли, слушая бабку Анну.

Перед самой войной они из старой развалюхи перебрались в эту тогда ещё новую хату. Пожить в ней не успели, как грянуло. Сперва забрали Никифора, потом, к самой осени, — сына Андрея. А перед этим затеяли они покраску полов. Половину покрасили, а тут… Прибегает Андрей в хату, сообщает: «Мама, я ухожу на войну!»

— Благословила я его, а потом уж, когда выплакалась, опять за покраску принялась. И вижу, следочек его, Андрюшеньки, остался. Я опять реветь, а закрашивать не стала. След-то в дом, а не из дома. Вернётся. Пускай хоть раненый-покалеченный, а вернётся. Вот я от той поры и не закрашиваю его, след моего сыночка. — Бабка Анна вздохнула глубоко-глубоко и закончила грустно: — Да, всё мне думается: заходит в хату Андрюша… Заходит… Уж раз одной ногой он тут, то и второй ступит обязательно…

Ребята молча смотрели то на бабку Анну, на катившиеся по морщинистым щекам слёзы, то на след. Они знали, что сын не вернётся, но им, также как и бабке Анне, тяжело было в это верить.

Первый крючок

Кузница стоит на краю Алёшкиной деревни Ключевая, у бе рёзовой рощи, близ речки Тартас. Целыми днями без умолку слышатся оттуда весёлые звоны. Это кузнец дядя Игнат и молотобоец дядя Петя выковывают детали для плугов, борон, сеялок и даже для тракторов, которые будут работать в поле.

Алёшка не может равнодушно слушать, как поёт железо, и потому всегда его сюда тянет и тянет. В кузнице Алёшку встречают как своего.

— А вот и наш помощничек, — улыбается высокий, широкоплечий, с большими сильными руками молотобоец дядя Петя и обнимает Алёшку за плечи: — Ну, здоров, Алексей Иванович! Как поживаем? Хорошо? Вот и прекрасно. Садись тогда на своё место