«Если», 1997 № 12 [Владимир Гаков] (fb2) читать постранично, страница - 2

Отелло продолжил, не обращая внимания на возражения:

— Да, я еще не терпел поражений — по крайней мере, пока. Но в нашей игре осрамиться — это иногда не просто пережить неприятность. Последствия бывают порой смертельными, и мастер, даже такой скромный, как я, должен знать свои недостатки и понимать, когда нужно уходить на покой. Вот и ко мне подступило такое время.

— Но ты вовсе не стар, Отелло! — не унимался Ион. — Никто не умеет работать с рубиновым шаром — из навоза, естественно, — так, как ты. Мне никогда не достичь твоих высот. Тут и миллиона лет не хватит.

— Твоя лесть — бальзам для моей души. Разумеется, ты прав. Никто в целом свете не умеет проделать фокус с рубиновым шаром так, как это делаю я, — ответствовал мастер обмана. — Именно поэтому мне и хочется еще разок побывать внутри. Это будет мое прощальное выступление. Даже старый шакал, подобный мне, имеет право на последнюю охоту. Ты согласен со мной?

— Но…

— Я так и знал. В одном ты ошибаешься: ты уже вполне созрел, чтобы выйти на городской промысел. Конечно, тягаться с шайками магов-разбойников тебе рановато: нельзя перебегать им дорогу. Главари этих банд могущественны и беспощадны. И хуже всех Доил Хассан. Он купил с потрохами городскую стражу, по крайней мере, достаточное число, чтобы остальные помалкивали, а также всех обманщиков, самостоятельных и зависимых. Впрочем, и ты хорош. Лучше остальных, во всяком случае, в этих краях. Воистину, ты перерос всех подмастерьев, пора получать высшее образование.

— Уж не в Лицее ли магов? — недоверчиво спросил Ион.

— Конечно, нет! Это место для простаков. Тем не менее тебе требуется новый наставник. Я написал для тебя рекомендательное письмо другому бывшему моему ученику, отказавшемуся от мелкого шулерства ради крупной игры. Послушай, Павел Гондор был ненамного моложе тебя, когда ушел в город.

Ион поразился, услышав это имя.

— По-твоему, я уже гожусь для работы с Павлом Гондором? — спросил он.

— Вполне, — ответил Отелло. — Здесь ты будешь понапрасну тратить время. Ты создан для большего, для крупных проделок, а не для надувательств с навозной кучей.

— Но мне нравится игра с рубином из навоза, — не уступал Ион. — Не уверен, что я созрел для города.

— Созрел, уж поверь мне, — заверил его Отелло, обнимая сильные плечи своего юного ученика. — Город ждет тебя. С помощью Гондора ты многого добьешься.

Отелло достал из складок туники письмо.

— Держи! Павел примет тебя, потому что в долгу передо мной, и это самый простой способ вернуть долг. Адрес на конверте. Ты найдешь его без всякого труда.

Ион спрятал письмо, еще не до конца поняв значение рубежа, к которому подошел.

Мастер выпрямился, насколько ему позволяли старые кости, и без промедления перешел к следующей теме.

— А теперь, бывший мой подмастерье, — провозгласил он хорошо поставленным голосом, к которому Ион давно привык, — настало время для моей решающей финальной игры, моего прощального выхода на сцену. Последнего жульничества, прежде чем я уйду на покой, а ты выйдешь на большую дорогу. Дай-ка мне навозу.

Бывший подмастерье повиновался, наслаждаясь торжественностью момента.

— Помни, в колдовство не следует вкладывать больше силы, чем требуется. Необходима не только сила, но и доблесть. Колдовство держится, пока не иссякнет вложенная в него сила. В этом вся суть. Не забывай и того, что подделки сохраняют свой вид ровно столько времени, сколько это требуется тебе. Нет никакого смысла зря расходовать свою силу на поддержание видимости после того, как ты скрылся с барышом. Ведь если бы я захотел с помощью колдовства навечно превратить кучку навоза в рубиновый шар, то вся игра лишилась бы смысла. И еще запомни: любое изменение, вносимое в чары — для подзарядки с целью их продления или для неких преобразований видимости, — всегда требует больше сил, чем первоначальное колдовство. Согласен?

— Согласен, — откликнулся Ион, по-прежнему страшившийся бывшего наставника, несмотря на явные приметы преклонных лет.

— А теперь я произнесу заклинание, обращенное к этой никчемной навозной куче. Оока, Кака, Руба — гляди!

То, что произошло, Иону приходилось наблюдать неоднократно: бурая кучка мгновенно превратилась в темно-рубиновый шар размером с увесистый мужской кулак. Отелло бережно завернул его в шелковую тряпочку, положил в парчовый мешочек и сказал:

— А теперь, молодой человек, остающийся снаружи, настал твой черед действовать. Приодень меня, чтобы глупый старый купец Дурнанг поверил, будто я и впрямь преуспевающий и уважаемый старый торговец, каким он воображает самого себя.

— Слушаюсь, учитель, — проговорил Ион в последний раз за долгий срок своего ученичества. — Саксус, бруксус, блумсус.

— А теперь, бывший мой ученик, — продолжил Отелло, волшебным образом облачившийся в самые чудесные одежды, — жди здесь и поддерживай чары, пока я буду вести дела внутри со старым скрягой Дурнангом. Это