Манифест новой экономики. Вторая невидимая рука рынка [Александр Борисович Долгин] (fb2) читать постранично, страница - 73

мест. А это противоречит миссии новой экономики — обеспечивать всеобщую занятость. Экономия общественных издержек и впрямь могла бы иметь оборотную сторону, не будь наготове большого числа ниш, в которые можно перенаправить человеческую активность. Новая экономика с ее производством разнообразного реквизита для социальных игр служит глобальной отдушиной, способной утилизировать любое количество человеческой энергии. И насколько важны эти игры, настолько необходимо развивать их правила. Автоматизация рефлексии качественного времени и сотрудничество людей в обработке информации — это серьезные усовершенствования правил, делающие игру строже, сложней, содержательней, интересней.

Важно не относиться к правилам и институтам как к чему-то статичному, раз и навсегда заданному и неприкосновенному. Правила могут и обязаны обновляться, а с ними и человеческий материал — он, как известно из истории, бесконечно пластичен и отзывчив к заданным извне мотивациям. Памятны времена, когда люди проявляли свои лучшие качества, а бывало, они низводились до нечеловеческого состояния. Человек с его ценностями и привычками не есть нечто закостеневшее, он — порождение тех условий, в которых живет, включая нормы и ценности, унаследованные из прошлого. Академический диспут, что главней человек или социум (институты), какое из этих начал ведущее, а какое ведомое, решается на деле. Некоторым образом на правила можно влиять непосредственно, а на человека — лишь посредством новых правил. Изменения могут начинаться с осознания новых ценностей, например ценности личностного времени (коллаборативная система с ее инструментарием фиксации и рефлексии качества времени способствует этому). А там, глядишь, не заставит себя ждать смена других норм и правил.

Напоследок обозначим узкое место, связанное с переходом ко вторым (благодарственным) деньгам. Эта новация сопряжена с рисками, которые до конца не просчитываются на берегу. Сейчас сетуют на власть денег и недооценку культурного, а что будет, если ситуации перевернется? С введением вторых денег такое вполне возможно. Если до сих пор символическое соперничество между людьми до известной степени шло под ковром, то, когда оно станет явным и публичным, нынешние капиталистические игрища могут показаться безобидными забавами. Символический перевес, скалькулированный и выставленный напоказ, куда более сильный раздражитель, чем материальное неравенство. Мириться с тем, что кто-то умней/талантливей тебя, трудней, чем с тем, что богаче. Этот эффект демпфируется тем, что символический капитал/талант бывает разным как по генетике, так и по сферам приложения. Благодаря клубной системе людям не придется состязаться на чужом поле по неудобным для них правилам.

Об экономическом неравенстве и напряженности в обществе судят по разнице в доходах между имущими и неимущими. (Для сравнения, например, берутся доходы 10 % верхних и 10 % нижних социальных слоев.) Когда будет измерен подобный разрыв в символическом капитале, тогда станет воочию видно, насколько велика опасность. Будем надеяться, становление рынков личностного времени принесет больше хорошего, чем плохого. Ведь общество адаптивно к такого рода вызовам, как и к любым другим усложнениям, стимулирующим его развитие. Оно сумеет без лишних потрясений разделиться на тех, кто в игре, и всех прочих, к этой игре непричастных, — на то и существует новая клубная экономика. Ее усилиями символическое поле постоянно расширяется и благоустраивается так, чтобы любой желающий мог найти для себя участок по нраву.