него с недоумением, он пустился в объяснение:
— Мой дом и его содержимое — не просто эстетическая ценность и даже не просто пример применения обычного фань шу. Я добиваюсь такого уровня фань шу, или, вернее, чего-то сверх фань шу, о чем знают немногие на Востоке и о чем фактически никто на Западе даже не подозревает.
Мой по-прежнему непонимающий взгляд заставил его развивать тему дальше.
— Ты знаешь, что я был во Вьетнаме во время Новогоднего наступления? — Я кивнул, и он продолжал.
— Ну так в неразберихе я отбился от своей части в предместьях небольшого городка под названием Ба Нгои. Это всего в нескольких милях южнее моста Май Кэй на шоссе, которое французские легионеры когда-то называли Улицей Без Радости.
Я увидел неприятельское подразделение из местных, с мрачной решительностью марширующее в моем направлении. Я подумал, а вдруг они не заметили меня, и юркнул в первый же дом, который увидел. Но я ошибся. Дом принадлежал пожилому китайцу, местному рисовому магнату, и это с ним соседи-патриоты шли посчитаться.
Вот что я представил себе. Если в следующие несколько минут не высадятся десантники, я и старый китаец станем мертвечиной. Я дрожал, но этот старый человек действовал не так, как если бы наступили его последние мгновения. Он знал, в каком мы положении, но страха не испытывал. Он был совершенно невозмутим, пока ходил по дому, внося незначительные изменения в убранство комнаты, которая, как я успел заметить, показалась бы в высшей степени уютной при других обстоятельствах.
Он снял со стены свиток, изображавший рыбацкую деревню, и заменил его другим, являвшим окутанные дымкой горы. Потом он переставил на нижнюю полку книжного шкафа из дорогого дерева комплект книг в красных кожаных переплетах — романов Виктора Гюго на французском языке. Когда он переместил несколько великолепных фарфоровых статуэток, изображавших Восемь Бессмертных, я почувствовал легкую дурноту, которую приписал совершенно обоснованной реакции на близость неминуемой смерти.
Взяв себя в руки, я выглянул из окна и испытал большее потрясение. Местных мстителей нигде не было видно — это хорошо, но и местных видов там тоже не было, а это по меньшей мере тревожило. Вместо того, чтобы глядеть на предместья Ба Нгои, я смотрел на какой-то ошеломляюще прекрасный горный пейзаж.
Старик присоединился ко мне у окна. Он широко улыбался и указывал на оленя, пасшегося на дальнем лугу. Вслед за этим он жестом пригласил меня сесть. Потом приготовил восхитительный ароматный чай Локон, который мы пили маленькими глотками, наслаждаясь роскошным видом, звуками и запахами прекрасного горного ландшафта.
Когда мы покончили с чаем, старый человек снова улыбнулся, как бы давая мне знать, что все хорошо. Он встал со своего стула и снял свиток с горным пейзажем и заменил его свитком, который висел, когда я только вошел в дом старика. Потом он вернул книги Гюго в их первоначальное положение. Когда он переместил обратно статуэтки Восьми Бессмертных, у меня снова появилось то самое чувство дурноты. Глянув в окно, я увидел, что мы снова в предместьях Ба Нгои. Неприятель отступил, подошла моя часть, так что я и старик пережили Новогоднее наступление.
Когда оканчивалось мое пребывание во Вьетнаме, я, правду сказать, не слишком задумывался о моем сверхъестественном Новогоднем приключении. Уж очень многое из вьетнамского опыта было нереально. Еще один странный эпизод — ну и что? Однако, когда я вернулся в Штаты и наткнулся на труды по фань шу, я не мог не связать одно с другим. Сейчас я допускаю, что есть весьма реальная возможность, что под давлением очень трудной ситуации мой разум сыграл со мной шутку. С другой стороны, разве это не чудо, если произошло именно то, что я помню? Если это действительно случилось, может быть, я смогу сделать так, чтобы это случилось снова. Вот тогда я и начал серьезное изучение фань шу.
Сначала я пошел в неправильном направлении. Я пытался воссоздать копию дома старика. И я сделал это неплохо. Старик знал свое фань шу. До определенного момента все, казалось, шло хорошо, но в конце концов я понял, что из этого ничего не выйдет. Точная копия невозможна. Оригинал был в другом месте и времени. Еще более важно, что оригинал был результатом духовного постижения стариком его собственного физического и психологического окружения. Я мог быть любопытствующим седоком в экипаже старика, но, если я хочу стать водителем, мне нужно сделать свой собственный экипаж.
— Я близок к завершению корпуса моего экипажа, — продолжал рассказывать мне Пол в день моего визита. — Дизайн и исполнение моего дома — классический пример из учебника фань шу. Поток чи максимален, но мне нужно произвести тонкую регулировку двигателя моего экипажа, если я собираюсь вывести его за пределы обычно понимаемого уровня фань шу. Мне нужно, не становясь болезненно интроспективным, как можно глубже проникнуть в свои собственные физические потребности и духовные желания. Мне нужно
Последние комментарии
4 часов 49 минут назад
4 часов 57 минут назад
5 часов 7 минут назад
5 часов 12 минут назад
6 часов 41 минут назад
6 часов 44 минут назад