Последний шанс мистера Ливера [Грэм Грин] (fb2) читать постранично, страница - 5

сне. Мистер Ливер охотно прочитал бы молитву, но среди этих безжизненных, однообразных зарослей молитва казалась чем-то неподобающим, она просто была неуместной.

С наступлением сумерек в лесу появились слабые признаки жизни: в сухих травах и ломких ветвях обитали живые существа, пусть всего-навсего обезьяны. Их выкрики и лопотанье доносились со всех сторон, но стало уже темно, и разглядеть их было невозможно, так чувствовал бы себя слепой среди охваченной страхом толпы, которая не в силах объяснить, что ее напугало. Носильщиков тоже охватил страх. Они бежали за прыгающим пламенем фонаря, сгибаясь под пятидесятифунтовой поклажей, и их огромные плоские ступни хлопали по пыли, как сброшенные перчатки. Мистер Ливер напряженно прислушивался, не появятся ли москиты — в эту пору вполне можно было бы их ожидать, — но он не слышал ни одного.

Наконец на пригорке, над узким ручейком, они обнаружили Дэвидсона. На расчищенной площадке примерно в двенадцать квадратных футов стояла маленькая палатка; рядом была вырыта еще одна яма; по мере того, как они взбирались вверх по тропинке, перед ними смутно вырисовывались все новые предметы: ящики из-под провизии, наваленные около палатки; сифон с содовой, фильтр, эмалированный таз. Но нигде ни вспышки света, ни звука, полотнища палатки не были закреплены, и мистеру Ливеру пришлось допустить, что, в конце концов, вождь, вероятно, говорил правду.

Мистер Ливер взял фонарь и вошел в палатку. На кровати лежал человек. Сперва мистеру Ливеру показалось, что Дэвидсон залит кровью, но потом он понял, что это черная рвота; рвотой была выпачкана и рубашка, и короткие брюки защитного цвета, и светлая щетина на подбородке. Протянув руку, мистер Ливер потрогал лицо Дэвидсона, и если бы не слабое дыхание, коснувшееся его ладони, он подумал бы, что Дэвидсон мертв; такая холодная у него была кожа. Он поднес фонарь поближе, и лимонно-желтое лицо сказало ему все, что он хотел знать: это не пришло ему в голову раньше, когда его бой упомянул о лихорадке. От малярии не умирают, это правда, но ему вспомнилось странное сообщение, которое он читал в Нью-Йорке в девяносто восьмом году: в Рио-де-Жанейро отмечена вспышка желтой лихорадки, и девяносто четыре процента всех случаев оказались смертельными. Тогда это ровно ничего ему не говорило, зато теперь говорило многое.

Пока он рассматривал Дэвидсона, у того снова началась рвота, но без всяких потуг — жидкость как будто лилась из открытого крана.

Сперва мистер Ливер подумал, что это конец всему — его поездке, его надеждам, его жизни с Эмили. Он ничего не мог сделать для Дэвидсона, тот лежал без сознания, и временами пульс у него был такой неровный и слабый, что мистеру Ливеру казалось, будто он уже мертв, как вдруг изо рта у него опять начинала литься черная жижа; не было даже смысла вытирать ее. Мистер Ливер положил свои одеяла поверх дэвидсоновских — тот был такой холодный на ощупь, — но у него не было ни малейшего представления, правильно он сделал или же, наоборот, допустил роковую ошибку. Жизнь Дэвидсона, если он вообще мог еще выжить, уже не зависела ни от мистера Ливера, ни от него самого. Возле палатки носильщики развели костер и варили принесенный ими рис. Мистер Ливер расставил складной стул и сел возле койки. Он решил не спать. Не спать — так будет правильнее. Открыв портфель, он вынул оттуда неоконченное письмо к Эмили. Он сидел у постели Дэвидсона и пытался писать, но придумать ничего не мог, кроме тех фраз, которые и без того повторял слишком часто:

«Береги себя. Не забывай покупать молоко и портер».

Он заснул над блокнотом, а проснувшись в два часа ночи, решил, что Дэвидсон уже умер. Однако он опять ошибся. Ему очень хотелось пить, и он остро почувствовал, как не хватает ему боя. Обычно после каждого перехода бой первым делом разжигал костер и кипятил чайник. К тому времени, когда он расставлял для мистера Ливера складной столик и стул, воду уже можно было пропускать через фильтр. Мистер Ливер нацедил из дэвидсоновского сифона с полчашки содовой; если бы он должен был заботиться лишь о своем здоровье, то просто спустился бы к ручью, но надо было думать об Эмили. Рядом с койкой стояла пишущая машинка, и у мистера Ливера мелькнула мысль, что, в сущности, он мог бы уже сейчас написать компании о своей неудаче; это, пожалуй, помогло бы ему отогнать сон; спать было как-то неуважительно по отношению к умирающему. Бумагу он нашел под кучкой писем; Дэвидсон напечатал их и подписал, но не успел заклеить конверты. Должно быть, болезнь застала его врасплох; мистер Ливер подумал, не он ли запихнул в яму труп негра; по-видимому, это был его бой, так как в лагере Дэвидсона ничего не указывало на присутствие слуги. С трудом удерживая на колене пишущую машинку, мистер Ливер напечатал вверху страницы: «Лагерь близ Гре».

Ему казалось несправедливым, что он забрался в такую даль, потратил столько денег, вконец подорвал свой старый, изношенный организм, — и все для того, чтобы неизбежное