бы полыхнуло и до дома добралось бы. Но самое главное, стали видны тела, в беспорядке лежащие около кострища…
Один, два, три… четвертое было даже не похоже на человеческое тело, так, черная, дымящаяся, бесформенная груда на подгорелой лужайке.
Плюс пятый в остановленной машине. Все?
Если только никого не оставалось в доме… вряд ли, кстати, ведь они поджигать собирались. И если тот, кто был в том внедорожнике — не сделал вид что погиб, чтобы подловить его, притаившись в машине с автоматом на изготовку.
Если бы было время — то граф Ежи так бы и сидел тут, на дереве до темноты. Но времени — не было…
А потому он распечатал пачку с патронами, неспешно добил магазины до полных. Потом снова внимательно осмотрел в прицел все, что было перед домом — окна дома, машины. Потом начал спускаться. Проскользнула нога, когда спускался — оно и понятно, железом обвешан как…
Все равно не к добру.
Тот, кого он обезоружил и связал сумел развязать ноги и принять сидячее положение — но дальше развязываться то ли не смог, то ли не захотел. Так и сидел, лупая испуганными глазами на подошедшего графа.
Тот не сразу решил, что с ним делать. Потом, приняв все таки решение, перекинул винтовку за спину, взял в руки автомат — у связанного это вызвало новый прилив страха обошел задержанного, дернул за узел, которым связывался кляп. Руки пока он решил не развязывать.
— Что сидишь?
— Так боязно же, светлейший пан…
— О как заговорил… А когда меня грабил — не боязно было? Когда поджигать решили — тоже не боялись.
— Так не было ж тут никого. А там сказали…
Кто и что сказал — незадачливый грабитель решил благоразумно умолчать.
— Тебя как звать то, каторжник? — ласково спросил граф
— Та Лехом отец назвал.
— Ну… значит знакомы будем. А я — граф Комаровский — хозяин всего этого, дома, парка, земель окрестных. Думали — хозяина нету уже? Кто вас навел?
— Та пан Боровичный сказал, тут все на разграбление отдается…
Эта фамилия графу Ежи ничего не говорила
— Кто такой пан Боровичный?
— Та с Варшавы приехал… голова новый в воеводстве.
— О как! И он тебе лично сказал — вот тебе, Лех на разграбление поместье Комаровских. Так?
— Да не, не…
— А как?
— Ну… честь по чести. На управе списки вывесили, что конфискуется в пользу Речи Посполитой. Там не один ваш дом был, пан граф.
— Спасибо, утешил. Это значит — теперь пан глава воеводства решает, чьи дома можно грабить, а чьи — можно и погодить. Весело, ничего не скажешь, весело. А старого пана — главу воеводства куда дели?
Лех не ответил — но все было понятно.
— Вбили. И полицейских — тоже вбили, чтобы грабить не мешали, так? Ну а я вот — офицер лейб-гвардии, и по присяге должон за порядком следить, и коли что где к убытку Его Императорского Величества происходит — это тщиться предотвращать, по мере сил и возможностей. А это все, что вы творите, разве не убыток? Ну, и что мне с вами делать, разбойниками?
Лех опустил повинную голову
— Не убивайте, светлейший пан граф — только и смог выдавить из себя он
— Не убью. А ты опять грабить да разбойничать пойдешь?
— Истинный крест не буду! Истинный крест не буду, светлейший пан граф!
Если бы мог — Лех бы бухнулся на колени.
— Да ты не божись ты, не божись… — досадливо проговорил граф Ежи
Как же легко все таки люди становятся зверьми. Как дьявол вселяется, не иначе. Вот когда вывесили эти списки на ратуше[3] — кто что подумал? Что можно поживиться, и многие так подумали и пошли. С оружием, с факелами, с машинами. Листка бумаги подписанного неизвестно кем и вывешенного на ратуше — вполне хватило, чтобы люди превратились в зверей.
А что будет дальше — о том не подумали? А не подумали, как придется жить, когда будет разграблено все что можно разграбить? Не подумали о том, что тогда — начнут грабить и убивать друг друга, потому что закон — защищает всех, а беспредел — не защищает никого? И долго ли можно прожить грабежом? Когда кончится то, что можно грабить в Речи Посполитой — кто куда пойдет? В Австро-Венгрию? В Германию? Может быть — на Россию набегом, как в старые времена? И далеко ли так уйдете?
А никто не подумал, что беспредел — он всегда в две стороны работает? Что если они взяли машину, чтобы вывозить награбленное, и взяли факелы чтобы поджигать — то кто-то точно так же может взять в руки снайперскую винтовку, чтобы защитить свой дом? И колебаться не будет, потому что теперь — дозволено все и прав тот, кто первый успел выстрелить? Или думали, что беспредел — он вас не коснется?
Да нет, шановны паны! Тот, кто вступил на путь беспредела, тот кто начал жить по его законам — тот и сам должен быть готов в любую секунду стать жертвой беспредела! Вот так вот — и никак иначе.
— Ты мне скажи, пан Лех… Убивал ты кого-нибудь? — спросил граф
— Истинный крест нет!
— А не брешешь? В глаза мне смотри!
Лех и впрямь смотрел в глаза графа как побитая собака. Такие люди
Последние комментарии
6 часов 2 минут назад
8 часов 36 минут назад
9 часов 5 минут назад
9 часов 11 минут назад
3 часов 27 минут назад
12 часов 14 минут назад