Научная фантастика. Ренессанс [Артур Чарльз Кларк] (fb2) читать постранично, страница - 4

мог запросто манипулировать собственным геномом, соответственно меняя и телесную оболочку.

Эван сколотил состояние на индустрии моделирования, продавая шаблоны и микроскопических самовоспроизводящихся роботов, которые вносили изменения в ДНК. Но он понимал, что рано или поздно кто-нибудь начнет продавать систему прямого фотосинтеза, поэтому его экспертные программы, следящие за котировками акций, отсматривали и все разработки в данной области. Они с женой продали контрольный пакет акций своей компании за три месяца до того, как появились первые зеленые люди.

9

— Я помню времена, когда мы знали, что такое человек, — печально произнес Эван. — Наверное, я старомоден, но что делать.

Из облака висящих в воздухе брызг его жена отвечала:

— Так вот почему ты не захотел стать зеленым? Из-за своей старомодности?

— Трудно отказаться от прежних привычек. — На самом деле он любил свое тело таким, каким оно было. А в те времена переход на фотосинтез означал соматические мутации, без которых невозможно было вырастить черный метровый колпак для абсорбции необходимого количества световой энергии. Большинство людей жили в тропиках, толпы анархистов в черных колпаках. Работа перестала быть необходимостью и сделалась привилегией. Эван добавил: — Я буду скучать по тебе.

— Что ж, по правде говоря, — ответила жена, — мы никогда не любили друг друга. Но я тоже буду скучать. — И с ударом мощного хвоста ее обтекаемое тело погрузилось в море.

10

Черные колпаки постгуманоидов скользили в солнечном свете, сползаясь и расползаясь, как амебы. Дельфиноиды со щупальцами, спрятанными под плавниками, покачивались в баках с мутной водой. Странствующие морские звезды, ходячие пучки шипов, одноногие и однорукие змеи, стайки крошечных птичек, сияющих, как изумруды, причем каждая стая являлась единым организмом.

Люди, сделавшиеся странными, напичканными мириадами микроскопических машин, которые могли по желанию изменить форму тела.

Эван жил в отдаленном поместье. Его почитали как отца-вдохновителя постгуманоидной революции. За ним повсюду следовал микрозавр с малиновой шерстью. Он записывал его слова, поскольку Эван решил умереть.

— Я не жалею ни о чем, — говорил Эван, — может быть, только о том, что не последовал за женой, когда она изменилась. Я знал, что так будет. Предчувствовал все это. Как только технологии стали достаточно простыми, достаточно дешевыми, компании утратили над ними контроль. Так уже было с телевизорами и компьютерами, хотя, полагаю, вы этого не помните. — Он вздохнул. У него было смутное ощущение, что все это он уже говорил. У Эвана лет сто не было новых мыслей, одно лишь желание положить конец размышлениям вообще.

Микрозавр произнес:

— Думаю, что я сам в некотором роде компьютер. Вы примите сейчас делегатов от колонии?

— Позже. — Эван доковылял до скамьи и медленно опустился на нее. За последнюю пару месяцев у него развился небольшой артрит, на кистях рук появились печеночные пятна — смерть наконец-то выжимала из него те фрагменты генома, которые он так долго подавлял. Жаркое солнце лилось сквозь бархатные щупальца древообразных существ. Эван задремал, а проснувшись, обнаружил глядящих на него морских звезд. У них были голубые человеческие глаза, по одному на конце каждого мускулистого луча.

— Они просят оказать им честь, позволить забрать ваш геном на Марс, — сказал маленький малиновый трицератопс.

Эван вздохнул:

— Я всего лишь хочу покоя. Отдохнуть. Умереть.

— О, Эван, — снисходительно произнес маленький трицератопс, — полагаю, даже вы понимаете, что теперь ничто не умирает насовсем.

Ким Стэнли Робинсон Крученый мяч на Марсе

Ким Стэнли Робинсон (р. в 1952 г.) начал писать научную фантастику в 1970-е гг. и к моменту получения докторской степени в 1982 г. успел опубликовать уже с десяток рассказов. Следует отметить, что позже его диссертация была издана как монография «Романы Филипа К. Дика» (1984). Робинсон прославился благодаря своему дебютному роману «Дикий берег» («The Wild Shore») — посткатастрофическому произведению, выдержанному в стейнбековских тонах. К несчастью, этой книге не повезло: она увидела свет в том же году, что и «Нейромант» («Neuromancer») Уильяма Гибсона, оттеснивший ее с первых ступеней литературных наград. Однако гораздо хуже то, что все произведения Робинсона стали восприниматься как оппозиция киберпанку. И хотя писателю удалось получить ряд значительных премий и престижных номинаций, судьбу его работ последующего десятилетия определяли соображения литературной политики. Среди этих книг «Золотое побережье» («The Gold Coast», 1988), «У кромки океана» («Pacific Edge», 1990), вошедшие в трилогию об Оранжевой стране, а также «Айсхендж» («Icehenge»), «Память о белизне» («Memory of Whiteness») и «Побег из Катманду» («Escape from Kathmandu», 1989).

Позже, в 1990-е, Робинсон создал марсианскую трилогию: романы «Красный Марс» («Red Mars», 1992), «Зеленый