Последняя битва дедушки Бублика [Владимир Александрович Егоров] (fb2) читать постранично, страница - 2

хлопнув входной дверью. Я провалялся у него всю ночь. Чудесным образом к следующему утру ужасные отеки спали. К счастью, Мишка мне ничего не сломал. - Ну, держись, Кривоногий! Убью! Изувечу! - зло бормотал я, рассматривая в зеркало свое лицо, покрытое желто-зелеными пятнами. - Ну, это не сегодня, - насмешливо ответил мне незаметно подошедший дед. - Обожди. Поработай у меня молотобойцем, глядишь, к весне окрепнешь и выправишь ему ноги по всем правилам. Вот так и началась наша странная дружба, не оставшаяся незамеченной одноклассниками. - Бублики - по четвергам, а баранки - по пятницам! - язвительно заметил Мишка, когда я вернулся в школу через несколько дней. С того дня предложенное им для деда дурацкое прозвище Баранка основательно приклеилось ко мне. Впрочем, новое и необычное дело приносило столько свежих впечатлений, что я легко смирился с обидной кличкой. Каким же тяжелым и сложным оказалось вблизи кузнечное ремесло! Очень скоро мои руки вплотную познакомились со всеми многочисленными молотками, молотами и молоточками из арсенала дедушки Бублика. И только к огромной кувалде на короткой ручке, что висела в углу кузницы под потолком, дед категорически запретил мне приближаться. - Это и не инструмент вовсе, - сказал он, сурово посверкивая глазами из-под кустистых бровей. - И трогать его ни к чему. Держись от этого молота подальше, иначе беды не оберешься. Но меня особенно и не тянуло к заповедной кувалде. Вполне хватало возни с остальным инвентарем. Отсидев на уроках, я сразу же бежал в кузню, где дед немедленно загружал меня работой по уши. Мои ладони покрылись жесткими мозолями, спина распрямилась, мышцы окрепли. И действительно, к весне я, пожалуй, смог бы привести Мишкины ноги в порядок. Вот только весна все никак не наступала. Солнце совсем не выглядывало из-за низких свинцовыхтуч, которые заполонили все небо - казалось, навсегда. Ветер дул только северный; птицы не вернулись с юга или замерзли где-то по дороге. Почки на деревьях не распускались. По телевизору все чаще звучали страшные слова: "глобальный термоэкологический кризис", "новый ледниковый период" и просто "конец света". Народ обвинял в бедствии ученых, ученые - политиков, политики, как водится, - других политиков, но чужих. Мы утверждали, что во всем виновата американская технократия, а американцы пеняли на наше разгильдяйство. Мировое сообщество тоже разделилось, как в годы холодной войны, только на этот раз на стороне России было, похоже, большинство. Дядю Сэма сильно недолюбливали за диктаторские замашки и чрезвычайно широкую сферу жизненных интересов - величиной с весь земной шар. Дед Бублик, как-то раз выслушав от меня очередной пересказ последних новостей, покачал головой и произнес: - Нет, это еще не конец. Это Фимбул. А вечером к нему прискакал на огромном коне загадочный гость. Наверное, финн - такой высокий старик в широкополой шляпе не по сезону, и к тому же, кажется, одноглазый. Он почти два часа о чем-то беседовал с нашим кузнецом на незнакомом языке. Я понял только то, что гость очень хотел чего-то добиться от деда, а тот не соглашался. Когда старик в шляпе уехал, дед Бублик долго смотрел ему вслед через мутное стекло единственного окошка, сдвинув и без того сросшиеся брови. Казалось, он дожидается, когда, наконец, ветер окончательно заглушит своим свистом гулкий и частый перестук копыт, такой, как будто не один конь скачет, а сразу два. С тех пор дед стал совсем мрачным и все чаще посматривал на кувалду, висящую под потолком, - ту самую, что к инструменту, по его словам, не относилась. И было в этом взгляде нечто такое, отчего мурашки бегали по спине. Через неделю заявился еще один финский гость, на этот раз с огромным рогом на перевязи через плечо. Он тоже чего-то требовал от деда на том же языке; дед снова отказывался, на этот раз короче и грубее. Когда незнакомец выходил за порог, дед зло сказал ему в спину по-русски: - Хватит, повоевали! Дуй в свою дудочку, коли охота... Наконец, я застал у Бублика однорукого нездешнего мужчину. В тот день кузнец отправил меня домой раньше обычного, но я почему-то вернулся с полдороги и, подобравшись к окошку кузни, заглянул внутрь... Красивым и жестким лицом безбородый однорукий чем-то напоминал самого Бублика. Кузнец и его гость большими кружками глушили медовуху, которая, как выяснилось, в изобилии имелась в обширном погребке под домом. Я простоял так около получаса и удивился, что, приняв изрядное количество браги, друзья ничуть не захмелели. И были они в эти минуты очень похожи на ветеранов, вспоминающих прежние дни. Странно: что-то не слышал я от Бублика столь любимых стариками рассказов про войну. Ни про первую мировую, ни про Отечественную... А утром в четверг сообщили об этой чертовой базе. Той самой, что располагалась всего в десятке верст от поселка. Захватившие ее террористы грозились ударить по Штатам, если американцы не остановят холода. Боевики знали коды, позволяющие запустить одну из многозарядных ракет; а для демонстрации серьезности своих